У истоков европейского романтизма - В Жирмунский

В сущности, восточная фабула и восточный колорит не имеют в этих произведениях самостоятельного художественного значения: они являются своего рода аллегорическими апологами или баснями на морально-философскую тему.

В литературе английского Просвещения XVIII в. господствуют в этом смысле французские традиции: аллегорические восточные притчи Аддисона ("Видение Мирзы" в моральном еженедельнике "Зритель", 1711). "Гражданин мира" Голдсмита (1762) и поучительная повесть Самуэля Джонсона "Расселас" (1759) следуют тем же принципам, как Монтескье и Вольтер.

Предпосылки для самостоятельного художественного использования восточного материала впервые создаются в период предромантизма. От "Ватека" Бекфорда ведет начало романтическая трактовка восточной тематики - с перспективой дальних странствий и волнующих приключений, местным колоритом, любовной романтикой и фантастикой.

Автор "Ватека" Уильям Бекфорд (William Beckford, 1760-1844) по своему происхождению связан был с колониальной "экзотикой", вступившей в XVIII в. в круг интересов просвещенного европейца, хотя он сам ни разу в жизни не побывал на родине своих предков.

Бекфорды впервые упоминаются в середине XVII в., когда родоначальник этой торговой династии переселился вместе со своей семьей на о. Ямайку, в новую, недавно захваченную англичанами колонию в Карибском море. Богатство Бекфордов сложилось вместе с развитием английской колониальной торговли на огромных землях, захваченных под сахарные плантации и обрабатываемых дешевым трудом импортированных из Африки черных рабов.

Отец писателя, Уильям Бекфорд, переселившийся в Англию, стал ольдерманом и лордом-мэром Лондона (1762-1769). Он был в дружбе с лидерами оппозиции, со старшим Питтом (крестным отцом его сына) и демократом Уильксом, и славился независимостью политических взглядов, на которую ему давало право его огромное состояние. В 1770 г. он стоял во главе делегации Сити, явившейся к королю Георгу III с "ремонстрацией" (протестом). Когда король отверг эту ремонстрацию, Бекфорд, вопреки придворному обычаю, вторично попросил слова и напомнил королю о правах "его народа", закрепленных в английской конституции и установленных "славной и необходимой революцией" 1689 г., - слова, которые впоследствии высечены были на его надгробном памятнике.

Богатство Уильяма Бекфорда старшего и его общественное положение позволили ему породниться с высшей аристократией. В 1756 г. он женился на Марии Гамильтон из старинного шотландского графского рода, происходившего по женской линии от Стюартов. Один из членов этой семьи граф Антуан Гамильтон эмигрировал во Францию вместе с королем Яковом II и прославился как французский писатель, автор "Мемуаров графа де Грамона" (1713) и арабских сказок "Contes de feerie", 1715, примыкающих к просветительской традиции, которые оказали некоторое влияние на автора "Ватека". Двоюродный брат Бекфорда, сэр Уильям Гамильтон, в течение долгого времени был английским послом при Неаполитанском дворе; с его женой Катериной, которую юный Бекфорд считал своим "добрым ангелом", его соединяла нежная дружба и переписка. Она скончалась в 1782 г.; в истории более известна вторая жена английского посла, знаменитая красавица Эмма Гамильтон, прославившаяся впоследствии как возлюбленная адмирала Нельсона.

Когда отец Бекфорда умер, его сыну, будущему писателю, было только 10 лет, и он оказался, говоря словами Байрона, "самым богатым сыном Англии". Годовой доход его владений в 1790-х годах, когда он достиг наивысшей точки, исчислялся суммою в 120-150 тыс. фунтов стерлингов. Мальчик воспитывался матерью в поместье Фонтхилл, близ г. Шефтсбери, в роскошном загородном замке, недавно отстроенном его отцом с модной пышностью. По желанию матери, не допускавшей, чтобы сын ее учился в "общественной школе" (public school), он получил домашнее образование. Кроме английского, латыни и греческого, он знал несколько европейских языков - французский, которым владел не хуже, чем английским, итальянский, испанский, португальский, по своему почину выучился двум восточным - арабскому и персидскому. Его обучали юриспруденции, философии, естественным наукам, но больше всего он расширил свой литературный горизонт широким и беспорядочным чтением. Он был также дилетантом в живописи и особенно в музыке; по преданию, игре на фортепиано его обучал восьмилетний Моцарт во время своих гастролей в Лондоне.

Вместо университета юный Бекфорд был отправлен в 1777 г. в заграничное путешествие в Швейцарию. С этого времени до конца 90-х годов он почти каждый год ездил за границу - в Швейцарию, Италию, Париж, с 1787 г. - в Португалию и Испанию. В промежутке между этими путешествиями он жил в Фонтхилле, устраивая в своем замке блестящие празднества для молодых людей своего круга, ухаживал за красавицей Луизой Бекфорд, женой своего двоюродного брата, которая в течение нескольких лет была его возлюбленной; переписка с ней из-за границы ярче всего отражает его сентиментально-романтические настроения.

В 1784 г., когда Бекфорду было двадцать четыре года, в его жизни произошло событие, наложившее печать на всю его дальнейшую судьбу. Его дружба с сыном лорда Бодуэна, Уильямом, мальчиком школьного возраста, обратила на себя общественное внимание. Существует предположение, что скандал был намеренно раздут политическими противниками Бекфорда, которому предстояло получить титул лорда - опасением возможности политической карьеры талантливого и богатого молодого человека в рядах политической оппозиции, к которой принадлежали друзья его отца. В конце концов Бекфорду, по настоянию семьи, пришлось покинуть Англию; за ним вскоре последовала в добровольное изгнание и его молодая жена, скончавшаяся через два года в Италии.

Бекфорд всю остальную жизнь прожил одиноким; вопреки своему желанию он должен был отказаться от большой политической карьеры и, несмотря на свое баснословное богатство, остался навсегда окруженным холодом отчуждения и молчаливого осуждения того общества, к которому принадлежал по рождению. Он не был в полном смысле изгнанником из Англии, как Байрон, с судьбой которого его жизнь имеет известное внешнее сходство. Он мог периодически наезжать в Англию и во второй половине своей жизни окончательно поселился в своем поместье, сохранив, однако, привычки европейца-космополита, приобретенные в течение долгой жизни за границей.

Годы французской революции, с 1789 по середину 1793, Бекфорд с небольшими перерывами жил в Париже, где был свидетелем взятия Бастилии, июньских дней, процесса и казни короля. При существовавших тогда враждебных отношениях между торийской Англией и революционной Францией такое длительное проживание богатого англичанина в революционной столице не может не показаться удивительным. По-видимому, однако, Бекфорд рассматривался в якобинских кругах как человек, сочувствующий революции. Он дружил с якобинцем Сантерром, начальником национальной гвардии в дни казни Людовика XVI, и с членами секции "Брут" парижской коммуны, и в официальных документах эпохи о нем говорится, как об "англичанине, пользующемся общим уважением за свои революционные принципы". "Вдохновленный любовью к свободе, он собирался купить национальные именья, чтобы окончательно обосноваться во Франции, но, не найдя таких, которые пришлись бы ему по вкусу, вынужден был силою обстоятельств вернуться в Англию". В паспорте, который был выдан ему революционными инстанциями, Бекфорд был обозначен как "иностранец, с которым Франция расстается с сожалением".

Трудно сказать, насколько принципиальными и глубокими были в то время революционные симпатии Бекфорда. Следует, однако, отметить, что по своему мировоззрению он был, по-видимому, не только "вольнодумцем", но и атеистом. Уже в глубокой старости на смертном ложе он категорически отверг "утешения религии", отказавшись от причастия как по англиканскому, так и по католическому обряду.

Последним долговременным приютом Бекфорда за границей были Португалия и Испания. В первый раз он попал в Лиссабон еще в 1787 г. в конце первого периода своего изгнания из Англии с намерением ехать оттуда в Ямайку, в свои владения. Но план этого экзотического путешествия оказался неосуществленным, как и поездка на о. Мадейру, потому что Бекфорд испугался длительной и в то время небезопасной поездки через океан. Во второй раз он провел в Португалии и Испании два с половиной года (1793-1796). Он выстроил себе роскошный замок над морем, близ устья Тахо, развалины которого воспел впоследствии Байрон в "Чайльд-Гарольде". Поддерживая отношения с двором и правящими кругами, он надеялся, по-видимому благодаря своему богатству и личным связям, сделать здесь придворную и политическую карьеру, оказавшуюся невозможной на родине. Но враждебное отношение английской дипломатии к его планам не позволило ему и на этот раз найти удовлетворение своему честолюбию и жажде деятельности. Пребывание Бекфорда на Пиренейском полуострове обогатило его лишь новыми историческими и художественными впечатлениями, отразившимися в его письмах к друзьям.