Русская жена арабского наемника - Юлия Малахова

Я тем временем томилась нагишом в примерочной, так как начинать выбирать свадебное неглиже без подруг было преступлением, на которое никто из нашей шайки никогда бы не пошел. Продавщицы — все как одна в черном и похожие на Одри Хепберн, с «бабеттами» на голове, — кокетливо хихикали в ладошки и не решались вмешаться в кучу малу у них на пороге. Важный охранник в лаковых туфлях и шикарном костюме вежливо спросил толкущихся на пороге, нужна ли помощь. Все гаркнули «нет!» кроме Люськи — она причитала, звала мамочку и не могла разогнуться — девушку, как оказалось, хватил жестокий радикулит. Она так и держалась за каблук, вися на Светке и пытаясь найти опору задницей в мужике, тот краснел и бледнел поочередно, но очень хотел помочь. В конце концов верещавшую красавицу, с алыми туфлями в кулаках и разъехавшейся по шву узкой юбке, внесли внутрь бутика два героя — охранник и покупатель в джинсах. Людка, оценив ситуацию, пыталась изобразить обморок, но Щукина ущипнула подругу и напомнила, что невеста в наряде Евы ждет на втором этаже. Продавщицы предложили всей компании кофе, шоколад и шампанское, а поврежденная Люська была нежно укрыта белоснежным пледом и гордо возлежала посередине бутика на круглом диване. Не расставаясь с алыми туфлями, мужчина переложил пакеты и собаку на охранника, а сам внимательно изучал больную, нервно покусывая губу. Поняв, что одного бойца мы потеряли, мои девочки поднялись наверх, и мы стали долго и с хохотом примерять все подряд. Хулиганские секси-наряды с хоботами, крылышками и прочей ерундой мы отмели сразу, посомневались в тесмочках из бус — порвется все на фиг! Жалко, а собирать в порыве страсти, ползая за бусинками — мужик не поймет. Просмотрели яркие шелка с ручной росписью — хорошо для брюнеток, а я же блондинка. В общем, нежное кружевное секси, похожее на нижнее белье куклы или пятилетней девочки викторианской эпохи — вот каким был наш выбор. С изумлением выяснили, что существуют и особые неколющиеся брошечки и длинные бусы для постели. Их любили содержанки начала 20 века, эффектно и почти неубиваемо, хоть лупи ими мужика! А в брошечках сзади были отверстия, куда вставляли искусительницы тряпочки с феромонами или духами, чтобы всю ночь ароматы сводили с ума мужчину. Этих драгоценностей мы набрали для всей честной компании — свадебная ночь одной из нас не мешала подругам еженощно тестировать новинки секси-моды у себя дома.

Люська требовала участия в процессе, хлебнув шампанского мы с гоготом выползли на лесенку и смело прошествовали мимо продавщиц и дивана с Люськой, а также прилепившемся к нему мужику с хохлатой. Стервозная собачонка, видимо, учуяла грядущую измену и, резко покусав охранника, вернулась к хозяину, оказавшемуся ресторатором популярной сети «Эскимошка». Милый и интеллигентный дяденька, раз пять женатый и имеющий кучу детей и любовниц, не смог устоять перед нашей рыжей бестией с глазами эскимоса и прямо ей о том и сказал: «Будешь ты, Людмила Васильевна, лицом моей ресторанной сети». Только Люська представила себя полуобнаженной, в шикарных туфлях, в песцовой белоснежной шубке и с почти совсем открытым, волнующим профилем ее идеальной груди и круглой попки, как перед ней, в ее видении, тут же отчетливо проявился фингал под ее раскосым глазом, поставленный простым олигархом Федей, увидевшим ту рекламу эскимосочки из окна своего кадиллака. Люська помечтала еще секундочку, а потом попросила вызвать Феденькин джип, который тоже был Кадиллаком, так как Федя если любил что-то, то оставался верен своему выбору во всем. Выпускай Кадиллак сиденья для унитаза или рогатки — Федя бы с гордостью обзавелся и ими.

Владелец ресторанов оставил визитку возле Люськиных туфель, вяло поаплодировал нашему секс-дефиле и вышел навстречу своим женским историям. А мы, выбрав самое изысканное в мире свадебное белье, брошечки-ароматницы, халатик и даже туфельки, больше похожие не на домашние тапочки, а на бальные Золушкины башмачки, отправились на мое отПИВАние.

Огромная сосиска «Фунтик» и сосиска «КГБ», нефильтрованное пиво из автокранов сразу же у твоего столика — эту пивную мы все обожали. Заливное «Три поросенка» и закуска «Бабушка надвое сказала» привели нас в состояние блаженства и, чуть не растеряв все покупки, мы поехали в Шереметьево, по дороге прося водителя останавливать нас у фастфуда — выпитые литры давали себя знать. Мы орали песни про любовь, обнимались, ревели и хохотали — впереди меня ждала самая прекрасная и желанная в мире брачная ночь с самым желанным мужчиной на свете! Светик, растрогавшись, позвонила домой и помирилась с мужем, хотя он и приносил совсем пустяшную зарплату учителя. Люська пьяным и очень сексусальным голосом звонила всем подряд, включая ресторатору в джинсах и нашему водителю из Конторы Семену, Щукина плела своему питерцу удивительно сложные смс-ки, а теплая ласковая ночная Москва прощалась со мной навсегда. Уже завтра я стану женой в далеком, заброшенном и диком для меня месте. И все начну с нуля.

Глава 10. Потерянная в пустыне

Саламандра призывно виляла почти прозрачным хвостиком и не собиралась отползать в щели. Ее вполне устраивала музыка, которая разрывала вязкую духоту ночи:

— Сегодня отец купил мне новые колонки!

Ну, все, всем конец, соседи, вешайтесь, подонки!

Я орала, словно на стадионе Лужники, а не в крохотной каморке. Чтобы хоть как-то добавить смысла происходящему, ор продолжила на кровати, прыгая и и крича вместе с «Аварией». Кстати, «Аварию» мне прислала «Ди-эч-елем» на день свадьбы моя сестра Ларка из Лондона.

Она слетала в Москву, накупила пиратских дисков нашей музыки целый чемодан и теперь гоняет по ненавистной Британии в своем Бентли под хриплые призывы Кая Метова.

— Милая моя, где ты?

— Позишн намбе уан. Тебе не дам , — сообщает остолбеневшим овсянникам лимонный Бентли и мчится моя сестрица до следующего полицейского, который с приговором «Агрессивное вождение и превышение скорости» — опять оштрафует мою младшенькую. — I love you too! — с ласковой улыбкой отвечает сестренка. И жмет на газ.

А «Авария» мне рвет в поганой пустыне среди совсем мирных исламских фундаменталистов душу, зовет в родную, нахальную, кичливую, умную, дерзкую, неугомонную Москву.

— Хип хоп пати! — ору я и изнемогаю от тоски по родине.

И совсем она не уродина, как написал Юрий Юлианович, мой сосед и однокурсник по худграфу. Это он про убогую, обгаженную селянами-националистами Уфу сложил. Из которой его выперли. А он — в Питер, и там утер сопли травившим его башкирам и сделал ого-го какую карьеру. А башкиры вдруг забыли, что сослали Юру в село учителем рисования, что концерты его запрещали и стали гордиться «земляком». Суки. Сколько народа спилось или уехало (и не только в Израиль, а просто куда глаза глядят) когда гарант заявил местным князькам: берите с уверенитета, сколько сможете сожрать. Вот они и жрали. Умных, талантливых, гениальных и не из их аула.