СЕЗОН ДОЖДЕЙ И РОЗОВАЯ ВАННА - Сейтё Мацумото

— Но понимаете…

— Да, понимаю, понимаю! Ладно тебе, положи скорее в карман, и все дела.

— В карман?.. Значит, это… Ну, спасибо вам!

Гэнзо неуклюже запихал в карман яркий подарочный конверт.

— Послушай, Гэнзо… — Гисукэ Канэзаки так и сиял улыбкой. — Надеюсь, ты осел у меня прочно? Уходить не собираешься?

— Не собираюсь. Если господин директор не возражает…

— Какие там возражения?! Наоборот — прошу тебя, будем работать вместе. Откровенно говоря, я очень рад, что нашёл такого сотрудника. Репутация у тебя просто отличная. Мне уши прожужжали о твоей добросовестности.

— Я уж и не знаю… Говорить я вот не мастак. Иногда надо бы приятное что-то сказать, ну, человеку какому-нибудь… А я и не представляю, чего бы придумать.

— Верно, есть у тебя такой недостаток. Впрочем, может быть, это твоё достоинство. Ну а что касается нашей работы, тут ты справляешься.

— Правда?

— Сам-то разве не чувствуешь? Опять же мне со стороны виднее. Газету делать ты научился. До сих пор добрую половину работы делал я, а теперь будешь работать сам. Я тебе доверяю.

— Боюсь, не справлюсь. Не уверен я в себе…

— А ты не бойся. Поначалу, конечно, всегда страшновато; кажется, что ничего не получится. А потом всё пойдёт как по маслу. На тебя можно положиться. Так что давай работай. А я только редакционные статьи буду писать.

— Попробую. Вы ведь, господин директор, загружены очень…

— Это верно. Но главное — ты созрел для такой работы.

— Только вы уж, пожалуйста, меня… ну как это сказать… ведите.

— Да что ж мы с тобой танцевать собираемся что ли?

— Вот именно, как в танцах. Если вы поведёте, то я смогу.

Гисукэ удивился: ишь как ловко выразился!

— Ладно, я тебе доверяю во всём, надеюсь на тебя, и будем считать, что этот вопрос исчерпан. Одно только хочу напомнить: в случаях особо важных докладывай мне, сам не решай.

— Разумеется, господин директор! Во всём буду следовать вашим указаниям. — Гэнзо в знак согласия склонил голову.

— Я думаю, ты теперь и в политике стал лучше разбираться. Пока помогал мне в предвыборной кампании, небось понял расстановку сил в нашем городе?

— Да, многое для меня прояснилось.

— Ну и что ты думаешь?

— Насчёт расстановки сил?.. Да вроде после выборов ничего не изменилось.

— Правильно. От «Кэнъю» прошли ещё два человека, так что у правого крыла теперь в городском собрании большинство мест. Представляю, как задерёт нос Синдзиро Мияяма. Плохо, что оппозиционные партии ведут себя прямо-таки безобразно.

— А вы знаете, господин директор, что говорят? Поскольку у вашей группы теперь на три места меньше, Мияяма станет чем-то вроде диктатора.

— Кто это говорит?

— Да репортёры. И ещё они говорят, что Мияяму опять выберут председателем, а его заместителем будет Сэки-сан, который тоже из правых. Выходит, никого из оппозиционной группировки к руководящим постам не допустят.

— Скорее всего так и будет. Мияяма уже оповестил репортёров? Ведь была же раньше достигнута договорённость, что эти посты будут занимать поочерёдно представители главного направления и оппозиции. И всё пошло насмарку. Просто диву даёшься, до чего же бессовестный, до чего наглый тип этот Мияяма!

— Господин директор, у вас такая хватка! Вы если постараетесь, положение наверняка изменится.

— Да, надо будет задать перцу этому прохвосту… Наша группа потеряла три места, но зато оставшиеся — настоящие бойцы. — Горящие глаза Канэзаки смотрели куда-то вдаль, словно он видел там своих противников и готовился их испепелить. Но потом, перевёл взгляд на Дои, и выражение его лица смягчилось: — Ну что же, Гэнзо, ещё и ещё раз спасибо за труды. Славно ты поработал… Слушай, может, пойдём в «Дзинъя» пообедаем?

— С удовольствием буду вас сопровождать.

После выборов Канэзаки был в «Дзинъя» впервые. Как и в прошлый раз, он повёл Гэнзо на второй этаж в отдельный кабинет. Едва они вошли, появилась О-Маса.

— Поздравляю вас, господин директор! — Она склонилась в глубоком поклоне, коснувшись руками татами. Поза была почтительной, но в каждом движении сквозило кокетство.

Гэнзо Дои сидел чинно, всем своим видом выражая уважение к присутствующим.

— Спасибо, спасибо, — Гисукэ легонько кивнул. — Благодарю за подарок, который вы прислали мне в контору. Тай[5] такой огромный, что я даже удивился. Ты тоже поблагодари, Гэнзо.

— Да, да… Я тоже… Извините… — Гэнзо низко поклонился и умолк, запутавшись в словах.

— Да будет вам, Дои-сан! Ничего особенного ведь не послали, подумаешь — рыба. И вообще, это ведь не я, это хозяйка послала, хотела вас поздравить.

— Хозяйку мы тоже поблагодарим. А пока благодарим вас, О-Маса-сан как представительницу всех служащих этою ресторана.

— Вот как? Весьма тронута! — О-Маса, прикрыв глаза, чуть улыбнулась. На носу у неё образовались морщинки, пухлые губы и слегка выступающий вперёд подбородок дрогнули. Казалось, всё её лицо смеётся. Эта женщина, в общем-то некрасивая, могла быть необыкновенно привлекательной. Не удивительно, что её непутёвый бывший муж продолжает иметь на неё виды.

— Жалко, такая женщина пропадает в одиночестве, — сказал Гисукэ, когда О-Маса вышла.

Гэнзо Дои схватил о-сибори[6] и принялся обтирать лицо.

Глядя на это, Гисукэ вспомнил толстую, похожую на большую белую свинью жену Гэнзо.

— Как поживает твоя жена, здорова?

— Здорова, что ей делается… — Гэнзо отнял от лица скомканное полотенчико и часто заморгал.

— Я перед ней виноват. Во время выборов ты ведь почта не бывал дома…

— Да что вы! Жена говорит, без меня дома лучше.

— Ну да?

— Правда. Говорит, когда я дома, делается очень уныло. А так она приглашает к себе соседок, или сама идёт к ним поболтать.

Гисукэ в какой-то степени понимал жену Гэнзо. А уж поболтать она любит! Он представил себе, как эта толстуха, ни на секунду не закрывая рта, шлёпает и шлёпает некрасивыми, набухшими, как хорошо разваренные пельмени, губами.

— Хорошо, что она быстро привыкла к новому месту, — поспешил сказать Гисукэ, чтобы его неприязнь к жене Гэнзо как-нибудь не вырвалась наружу. А вообще-то её странное отношение к мужу ему на руку; Гэнзо не тянет домой, значит, он будет больше отдаваться работе.

В то же время ему было жалко Гэнзо. Этому увальню, видно, не хватало характера, чтобы дать отпор паршивой бабе. Но и она по-своему права: много ли радости от такого мужа, который всё время молчит да хлопает глазами. Вот она и использует каждую возможность, чтобы поиздеваться над ним. Получается порочный круг: замкнутый, неразговорчивый от природы Гэнзо, вырабатывая защитную реакцию против постоянных нападок жены, замыкался всё больше и больше и в конце концов вроде бы вообще утратил все человеческие эмоции. Его лицо превратилось в маску невозмутимости. Но кто знает, что кроется под этой маской — может быть, отчаяние?..

— Послушай, Гэнзо, ты когда-нибудь изменял жене? — спросил вдруг Гисукэ. Порой эмоционально тупого человека хочется раздразнить, чтобы посмотреть, будет ли у него какая-нибудь реакция на неожиданно дерзкий вопрос. Очевидно, такое желание возникало у жены Гэнзо, когда она начинала цепляться к мужу.

— Я?.. Нет, я… — На губах Гэнзо мелькнуло нечто вроде улыбки. Для него и это было много — ведь он никогда не смеялся во весь рот.

Гэнзо Дои было тридцать пять лет, но из-за морщин он выглядел года на три старше. Неотёсанный, не умеющий сказать приветливого слова, неуклюжий, весь какой-то неухоженный, вряд ли он нравился женщинам. И Гисукэ подумал, что он не врёт.

— Вот попривыкнешь ещё немного, врастёшь в жизнь нашего города, а там и подружку завести можно, — усмехнулся Гисукэ. Ему действительно захотелось, чтобы в жизни этого человека появилась хоть какая-нибудь радость. Впрочем, свой расчёт у него тоже был. Если появится женщина, тогда уж Гэнзо никуда не денется. А пока пусть хотя бы помечтает об этом, да осмотрится вокруг. Глядишь, и не станет никуда рыпаться. Гисукэ совсем не хотелось упустить Гэнзо. Клад, а не работник. Трудится в поте лица, жалованье получает небольшое, прибавки не просит, и положиться на него можно, не подведёт.

— Что вы!.. Нет… такое мне… не… — Гэнзо потупился и заёрзал, не зная, видно, куда деваться от смущения.

А Гисукэ продолжал как ни в чём не бывало:

— За деньги найти женщину нетрудно. Но какой в этом интерес? Надоест быстро. А вот если увлечёшься — тогда другое дело. Опять же, как бы ты ни увлёкся, голову терять нельзя. Надо уметь себя ограничивать, и главное — чтобы жена не узнала. Иначе в семье всё пойдёт наперекосяк. Да-а… А если всё будет шито-крыто — для мужчины это самый смак.

— А как вы, господин директор? — Гэнзо поднял голову и уставился на Гисукэ. На лице его не было и тени улыбки.