Остров Пирроу - А Шаров

7

Заметив синьору Мартинес, Жаке мягко улыбнулся, взглядом приглашая ее подойти.

- Камни... именно камни, - вполголоса пробормотал он и кашлянул.

Нечто твердое, голубое, но не просто голубое, как небо или как незабудки, а голубое, как лед, вылетело из его уст. Ослепительный, стальной голубизны, луч рассек мир. Он прорезал стеклянные громады отелей, парапет набережной, волны на море: белые гребешки разделялись, как кремовый торт под ножом опытного метрдотеля.

Это продолжалось долю секунды, но те, кого луч коснулся, успели почувствовать мгновенный укол - одни в сердце, другие в мозгу, в ногах, пояснице, то есть в той части тела, которая оказалась на пути луча.

- Мне почудилось, - говорила впоследствии синьора Мартинес, - будто я ослепла. Вскоре я вновь прозрела, но видела сначала не предметы, а одну лишь синеву, будто я находилась внутри льдины. Потом наваждение прошло, я разглядела серебряный бассейн и Жана Жаке, а внизу, у его ног, синий камень, раза в два меньше голубиного яйца.

Я подняла камень и не глядя - почему-то было страшно глядеть протянула Жаке. Он рассеянно взял камень, протер платком и сказал: "Пора возвращаться в пансионат, синьора. Мне надо кое о чем поразмыслить". Я проводила Жаке до номера. Открыв дверь, он распорядился: "Виски!" "Чистое?" - спросила я на всякий случай, хотя уже изучила вкусы, синьора... "Безусловно!" - ответил он.

Виски Жан Жаке выпил мелкими глотками - полный бокал.

Я стояла с подносом поодаль.

- Синьора, - с изысканной вежливостью спросил он, - сколько я задолжал? И сколько мне надлежит уплатить за пребывание в вашем превосходном пансионате до конца месяца?

- Сто двадцать крамарро, - наскоро подсчитала я.

- Сто двадцать крамарро? Будем считать - двести. У меня нет наличных, но если синьора возьмет на себя труд отнести этот камушек честному ювелиру, долг будет покрыт с лихвой.

Не раздумывая, я взяла у Жаке камень и поспешила к Юлиусу Гроше.

Гроше был занят: в магазине толпился народ. Гроше показывал маркизе дю Сартане драгоценное колье. Однако, когда я положила на прилавок камень Жана Жаке, ювелир забыл обо всем.

- Магазин закрыт! - пронзительно крикнул он.

- Но мое колье... - обиженно сказала маркиза.

- Завтра, завтра... - бормотал Гроше, грубо оттесняя посетителей.

- Откуда у вас это чудо? - спросил он, едва мы остались одни.

Я откровенно все объяснила. Через пять минут мы уже подъезжали к пансионату.

Жаке стоял у окна, от которого на пол падали пятна черно-красного света, похожие на языки пламени.

- Ваш камень, - сказал Гроше, - стоит один миллион крамарро. В настоящее время такой суммы наличными у меня нет, но через неделю...

- Не занимайтесь мелочами, - тихо перебил Жаке. - Попрошу уладить этот маленький финансовый вопрос с синьорой Мартинес: камень подарен ей. Насколько я понимаю, вас, по роду вашей профессии, интересуют подобные безделушки. Если так, то потрудитесь запомнить: я могу выдавать драгоценные камни ежедневно, как курица-несушка, только в противоположность курице не кудахча по пустякам. И в моих возможностях научить других джентльменов этому несложному искусству.

- Вы... как курица яйца... - выпучив глаза, прохрипел Гроше.

Жаке небрежно кивнул и распорядился:

- Синьора, виски!

- Чистое? - механически спросила я.

- На этот раз с содовой. Мне ведь предстоит выступить в непривычной роли лектора.

Когда я вернулась с подносом, Жаке, расхаживая из угла в угол, говорил:

- Резюмирую. Под воздействием MB в организме концентрируются различного рода камни. Некоторые из них с коммерческой точки зрения бесперспективны, зато другие при известных условиях, под наблюдением специалиста, каким на земле являюсь один я, и под влиянием особых химических препаратов, которые на земле известны только мне, превращаются в те особые цветные камушки, один из которых так заинтересовал вас, Гроше.

Ювелир, тяжело дыша, сидел в кресле и следил за Жаке налитыми кровью глазами. Залпом выпив полный бокал виски с содовой, Жаке продолжал:

- Итак, камни делятся на бесперспективные и поддающиеся превращениям. Эти последние камушки _один_ я на всем свете вижу, когда они еще покоятся в почках, печени, желчном пузыре, в сердце, на сердце или за пазухой. Один я могу определить, что может развиться из перспективного камня, в какой срок и при каких условиях. Вот в вас, Гроше, заключено то, что может образовать рубин в шестьдесят пять каратов, два средних размеров топаза и несколько некондиционных жемчужин. В вас, в тебе. - Жаке небрежным жестом коснулся пестрого шерстяного набрюшника ювелира.

- Шестьдесят пять каратов, - прохрипел Гроше. - Это шестьсот, даже семьсот пятьдесят тысяч крамарро.

- Не отвлекай меня, - продолжал Жаке. - Солидный негоциант не вправе занимать мозг сотнями тысяч и миллионами. Учись мыслить миллиардами и, что еще важнее, _идеями_, особенно самой главной - _идеей превращений_. Бог, отдадим ему должное, первым додумался до нее; именно на этом основана его известность. Превратить глину в человека, а через известное время человека снова преобразовать в глину - эффектнейший аттракцион, не требующий затрат... Итак, перспективные камни. Чаще всего они встречаются у Опригопов и относятся к той категории, которая в науке получила наименование _лапидус тумарикото_, то есть камни за пазухой. Но иногда их можно обнаружить и у ничем не примечательных Ожелов. При помощи различных разновидностей препарата Сириус перспективные камни могут эволюционировать в камни драгоценные. Посмотрите в тот угол, Гроше, и вы, синьора. Вам кажется, что там ничего нет? Смотрите внимательнее.

Жаке взмахнул белоснежным платком с черно-красной каймой, и в тот же момент мы увидели коробочки фиолетового, синего, оранжевого, желтого, коричневого, розового, малахитового, жемчужного и аметистового цветов, пирамидами поднимающиеся от пола до потолка. Круглые коробочки, несколько напоминающие дамские пудреницы.

- Обратите внимание на эти пластмассовые коробочки пятидесяти различных цветов, известных и неведомых человечеству, - звучным, красивым голосом продолжал Жаке. - Это пятьдесят разновидностей препарата Сириус, изобретенного мною и моим шефом - точнее, моим шефом и мною.

Жако шагнул в угол, где громоздилась радужно переливающаяся пирамида запасов препарата Сириус, быстрым движением достал черно-красную коробочку и повернулся к Гроше.

- Смотри, Гроше! Если ты будешь принимать по одной пилюле Сириуса-21 три раза в день сразу после стакана MB, то ровно через четыре месяца и пять дней образуется рубин в шестьдесят пять каратов. Бери коробочку, я дарю ее тебе. С того момента, как ты примешь первую пилюлю, рубин начнет расти в тебе, набирать свет и блеск. Ты будешь ходить, как обыкновенный смертный, - ты, некрасивый, толстый, обрюзгший, с лицом, искаженным погоней за деньгами, жадностью, корыстью, а в тебе будет расти гигантский рубин. Посмотрись в зеркало! Скорее! Ты видишь, какое величие сверкнуло в твоих маленьких тусклых глазах; оно придает новый рисунок даже морщинам твоего потасканного лица. Смотри, Гроше! Смотрите, синьора, и запоминайте историческую минуту. Но, приняв пилюлю из другой коробочки, ты был бы осужден на мучительную смерть. Ничто не спасло бы тебя. Теперь погляди на бульвар.