Остров Пирроу - А Шаров

Финансовое положение попытались исправить, реорганизовав налоговую политику. У Нового Моста, излюбленного самоубийцами, были выставлены посты гвардейцев, взимавших с лиц, намеренных покончить с собой, по пятьдесят крамарро. "Он первым стал продавать билеты в ад, как на футбольный матч или на бега", - констатировал впоследствии некий литератор сатирического направления.

В рекордные сроки был выстроен изящный магазин-клуб "Все для Утопленника".

Отчаявшийся мог продать здесь за справедливую цену ненужные ему вещи, получив взамен мехов, шелков, фраков и смокингов легкое и скромное, выдержанное в черно-серых тонах одеяние, удобное при погружении в воду. Тут же продавались оплаченные акцизным сбором свинцовые грузила; пользоваться самодельными грузилами было строго воспрещено.

В уютных помещениях желающие могли в последний раз выпить, закусить, потанцевать, посмотреть кинобоевик, заказать похоронный марш, исповедаться, посоветоваться с юристом, а также прослушать собственный некролог, составленный опытным писателем. "Даже смерть Плистерон Великий сумел превратить в праздник", - писал редактор "Курьера Пирроу", скромно подписывавшийся псевдонимом "Правдолюбец".

Этими и другими мерами доходы Президентства были несколько увеличены, но расходы росли значительно быстрее. Правитель соседнего маленького и ничем не замечательного островка Квик Девятый, разбогатев на контрабандной торговле пирроускими драгоценными камнями, воздвиг себе статую, на 12 метров 73 сантиметра превышающую статую Святого Рамульдино Карла Великого Плистерона Мигуэля Первого Мудрейшего и Победоносного. Под угрозой оказался престиж Наследственного Президента, то есть самое главное.

Впервые за много лет Плистерон созвал заседание кабинета министров. Министр Увековечения сообщил, что разработан проект увеличения плистероновской статуи без нарушения художественного замысла этого произведения, за счет наращивания ног на четыре и пять десятых метра, туловища - на два метра, шеи - на сорок сантиметров, постамента - на восемь метров и замены нынешней президентской короны золотой тиарой высотой в пять метров.

- Срочно нужно золото, - закончил он.

Министр Гвардии доложил о необходимости создания десяти новых пехотных и слоногвардейских батальонов.

- Для обеспечения спокойствия бюджет Министерства должен быть безотлагательно утроен, - твердо заключил он короткое сообщение.

Плистерон нетерпеливо повернулся к Министру финансов.

- Золота нет, и его неоткуда добыть, - запинаясь, пробормотал Министр финансов.

- Я вас казню, - сухо заметил Плистерон. - Согласно Церемониалу вы будете повешены.

- Теперь не до Церемониала, - махнул рукой Министр финансов.

Плистерон задумался. Через минуту он поднялся с просветленным лицом и сказал:

- Решение созрело!

9

Так, этими историческими словами, начался последний этап бурной и богатой событиями истории Наследственного Президентства, которую мы пытаемся исследовать.

С утра следующего дня резиденция Жаке была оцеплена гвардейцами. В 7 часов 15 минут перед опаловым дворцом появился Плистерон на белом слоне. Жаке вышел навстречу высокому посетителю.

Мраморные лестницы, ведущие в кабинет Жаке, были застланы черно-красными коврами.

- Я ступаю словно по языкам пламени, - с горькой шутливостью заметил Плистерон.

Жаке промолчал.

Двери автоматически раскрылись, и Плистерон вслед за Жаке прошел в квадратный зал.

- Мне необходимо пятьдесят миллиардов крамарро, - не повышая голоса, проговорил Плистерон.

Сохранившаяся магнитофонная лента, к счастью, позволяет восстановить все дальнейшие события.

Ярко загорелись невидимые светильники.

- Я пронзаю вас лучами! - воскликнул Жаке, который прежде чуждался пафоса и большей частью говорил почти неслышным шепотом. - Вы чувствуете? Молчите... Я должен сосредоточиться... Да... В вас есть драгоценные камни даже не на пятьдесят, а... постойте... в вас шестьдесят семь миллиардов триста тридцать пять миллионов крамарро.

- Вы спасаете меня, дорогой друг! - вскричал Плистерон. - Меня, остров Пирроу, а вместе с тем и весь цвет человечества. Я вам дарую звание "Святого". "Жан Жаке, Святой негоциант". Звучит неплохо, а?

- "Святой"? Возможно, это позабавило бы _шефа_, но не торопитесь, тихо сказал Жаке. - Драгоценные камни _никогда_ не будут выделены из вас. Я вам _никогда_ не скажу, какой именно из пятидесяти разновидностей препарата Сириус взрастит эти камни.

Жаке был подчеркнуто официален. Говорил он стоя, склонив голову по правилам Церемониала.

- Я не сделаю этого, - продолжал он, - потому что, получив неограниченные средства, вы бы превзошли шефа: у вас для этого много данных. А полученные мною инструкции строго запрещают мне наделять вас подобными качествами.

- Я тебя зажарю, как лягушку! - вскричал Плистерон. - Я тебя...

Он не закончил фразы: Жаке вдруг исчез, растворился в полумраке.

Позволю себе напомнить, что необычная способность Жана Жаке исчезать отмечалась многими свидетелями - стюардессой, скрупулезно точным в своих показаниях таможенным чиновником Хосе Родригосом, наконец, синьорой Мартинес; для читателя она не является неожиданной. Но совсем иначе воспринимал происходящее Плистерон. Выбежав на улицу, задыхаясь от бешенства, он крикнул:

- Огонь! Огонь!

Гвардейцы взяли автоматы на изготовку, но огня не открыли: стрелять было не в кого.

Жаке появился в поле зрения так же неожиданно, как и исчез. Он медленно шел вдоль бульвара Плистерона, чуть прихрамывая. Из визитного кармана отлично отутюженного кремового костюма выглядывал платок с красно-черной каймой. Слоногвардейцы, горяча скакунов, помчались за ним, следом бежали пехотинцы с автоматами наперевес. Но мощная воздушная волна оттолкнула преследователей.

- Огонь! - вскричал Плистерон.

Грянули выстрелы, однако пули, согласно одним источникам, рассыпались цветными фейерверками, а согласно другим, которые нам кажутся менее достоверными, превратились в невиданной красоты бабочек.

Жаке шел все так же медленно, прихрамывая, и ни разу не оглянулся.

У серебряных бассейнов на площади Золотого Плистерона он остановился, легко оттолкнулся ногами от мостовой и стал подниматься вверх строго по перпендикуляру. Пули превращались в фейерверки, освещая его фигуру и придавая всему происходящему характер известной театральности.

Он поднимался меж огней,

В сиянии цветных лучей,

И вихри смертоносной стали,

Как эльфы, вкруг него плясали.

А бледный, жалкий Плистерон... и т.д.

Любопытно отметить, что строки эти принадлежат тому же поэту Лоно Капрено, который прежде прославлял Плистерона и утверждал, что всегда, отныне и навеки единственная задача Истинной Поэзии - это создавать, увековечивать, возвеличивать и еще нечто очень важное совершать с образом Плистерона. В новых обстоятельствах он проявил гибкость.