Выход на «Бис» (СИ) - Плетнёв Александр Владимирович

Пожалуй, только вот в такие походы-эксперименты правильно было бы всё же посылать добровольцев'.

Через час с небольшим по-прежнему 12-узлового хода, боеготовность по кораблю снизили. Послабление по понятным причинам не коснулось сигнальной вахты, что сейчас бдела на продуваемых площадках.

В привычке выходить на мостик, чтоб перекурить, каперанг зябко поёжился:

«Что говорится, 'насладитесь» контрастом: только-только вот плавились под палящим солнцем, и корабль шёл посреди бирюзой синевы тропических широт…

А теперь на тебе, пожалте в противоположность — серо, уныло и определённо тянет на морозец. Зато, трюмачам, надо думать, будет послабление', — кинув взгляд, кстати, не вниз, где те самые трюмы, а вверх.

Крейсер выполнял предусмотренные на всякий случай (довольно растянутые и почти символичные) противолодочные зигзаги. На смене галса ветер бросал порывами, срывая горячий выдох сгораемого в топках мазута вниз на палубу. Козырёк газохода, совмещённой с фок-мачтой дымовой трубы заметно покрылся копотью.

Чадило как-то уж чрезмерно. Не понравилось.

«Какие-то неполадки котлотурбинной установки? Если верить формулярам, основную беду — трубки главных котлов и паровую арматуру на СРЗ [23] заменили полностью и качественно, должным образом, „отрепетировав“ всю, будь она ладна-неладна, ЭМУ [24]. И?.. И, по хорошему счёту, и по идее, и правильно отрегулированными горелками — мазутный котёл для питания паровых турбин, вообще должен дымить минимально. А?..».

Попавшийся в проходном коридоре начальник службы БЧ-5 [25](его каюта, причём с выносным пультом всех главных манометров и датчиков, находилась напротив командирской) успокоил:

— Это ж обычное дело при переходе с одного эшелона на другой — наружная чистка трубной системы главных котлов. Прожитом «отдыхавшего» эшелона МО [26], выгоняет остаточный нагар.

Добавив с философской флегматичностью:

— Ремонт на корабле, особенно в моём хозяйстве, вечен…

— Знаю, знаю, — потрафил Геннадьич, повторяя уже не раз слышанное, — «его нельзя прекратить, можно только на какое-то время приостановить». Расставляя приоритеты напрямую по боевым частям корабля в новых сложившихся обстоятельствах, он, конечно, уделил необходимое внимание и БЧ-5.

Зная, как много зависит от этого уравновешенного инженера [27], капитана 2-го ранга, в ведении которого три дивизиона, делящихся на пять групп, и действительно прихотливое хозяйство, и действительно забот по горло… его Скопин честно предупредил:

— Не мне вам указывать по вашей части, понятно, что холодные забортные воды, несомненно, снимут лишнюю нагрузку с ГЭУ [28], но расслабляться не стоит. Может сложиться так, что придётся бежать на полном газу. И не один час.

Кавторанг всё понял правильно, и не оставлял возможности проведения предупредительных профилактических работ.

Далее Скопин заглянул к себе. На минуту… поворошив бумаги в сейфе — вдруг командование припасло на такой вот исход какие-то директивы (скорей для самоуспокоения, все документы он знал наперечёт). Просмотрел и книжные полки (на тот же предмет — может что полезное?) — там стандартно: устав, международные своды, служебная и корабельная техническая документация.

Посетовал: «Вот бы где не помешала цифровая интернет-библиотека. Хотя в таком раскладе и „Гугл“ в угол поставит».

Затем мимоходом дал текущие бытовые распоряжения копошащемуся в баталерке вестовому, и… ноги снова вынесли в ходовую рубку.

Там всё спокойно, в рабочем режиме.

Под отчётно-докладной бубнёж старшего лейтенанта на вахте — беглый взгляд на выносные индикаторы, готовый зацепиться лишь за нештатные показатели — не доверять спокойствию несущих вахту оснований не было. Придрался:

— Что с дворником? — снаружи на иллюминаторное остекление рубки кропило водяной забортной пылью. Одна из щёточек двигалась с натугой, запаздывая.

— Загустела смазка, — в виноватых и скорей предположительных тонах промямлил старлей.

— Разберитесь.

На столе: карты с навигационной прокладкой, курсограммы, планшеты с данными БИП — основное от акустиков и поста РЛС. Пролистал, просмотрел, прикинул время очередного включения обзорного радара — через десять минут.

«Разворошить окружающее палкой РЛС-излучений»? — ему всё никак не давало покоя лишний раз «светить» своими «киловатто-герцами».

Насколько он знал, помнил… пеленгаторы имелись не только у англичан и американцев. На германских подлодках тоже стояли пассивные устройства, имевшие неплохую эффективность против английских 3-сантиметровых станций… да-да, память, выковыряв из глубин, неожиданно подкинула детали именно об этих британских диапазонах. «Километров за пятьдесят, около того, „Телефункены“ немчуры наверняка секут. Что же тогда говорить о больших чувствительных корабельных или базово-стационарных антеннах англосаксов».

Говорить о принципиальной классификации ныне существующих РЛС, работающий в активном режиме, тоже не приходилось. Наличествующая на крейсере картотека корабельных радиостанций потенциальных оппонентов такую древность не охватывала.

«Ну, там… рабочие частоты наверняка варьировались от дециметровых и выше. До полутора метров. В любом случае…».

В любом случае капитан-лейтенант, старший в дивизионе радиотехнической разведки и РЭБ [29], получил специальный приказ, быть готовым по приказу ГКП [30] немедленно в широкодиапазонном спектре подавить любые посторонние РЛС и радиопередачи.

«Разумеется, „на той стороне“ подобное глушение будет воспринято со всей подозрительностью, и однозначно как недружественный акт. Но тут остаётся смотреть по обстоятельствам и обстановке — с одиночками патрульными корветами или против примитивного самолётного радара можно и поиграть».

Мысли оборвали…

— Товарищ командир! Антенный пост «Ангара»! Докладывают…

Намеченный в периодичности «мазок» локатора вдруг выявил слабую метку. Старшине-оператору даже показалось, что… показалось. Второй «круг» ему был запрещён.

Выслушав доклад дежурного офицера, Скопин засомневался. Запросил акустиков.

Те ничего кроме фоновых звуков океана не слышали. Как и на посыл акустического импульса, ответно-отражённого эхосигнала не поступило. Что неудивительно: гидрология в диапазоне близком к поверхности моря, в условиях волнения, однозначно была неудовлетворительная, а предполагаемая цель — скорей всего что-то малоразмерное, возможно с малой осадкой.

На мостике посовещались: радар дал пеленг и ориентировочное расстояние — в оценке общей диспозиции выходило, что выдерживая прежний курс неизвестный объект «проплывёт» мимо по траверзу.

— По мне так, пусть плывёт. Однако подождём немного и… поглядим с другого угла.

Вытерпев ожидание чуть менее в полчаса и пять миль, снова включили обзорный радар. Результат удивил — метка проявилась на прежнем месте.

«Всё правильно, — реабилитировались акустики, — оно не двигается. Работу винтов с такой дистанции мы услышали бы».

Сразу посыпались предположения:

—…айсберг, отколовшийся от пака Гренландии.

—…дохлый кит, терзаемый вездесущими чайками.

—…брошенная, полузатопленная посудина в дрейфе…

—…не забываем, мы, как-никак, в зоне боевых действий. Это может быть и спасательный вельбот с уцелевшей командой с потопленного германской субмариной «купца» [31].

Не без удивления Скопин подметил, что эта версия штурмана нашла в лйцах собравшихся на КП офицеров живой интерес. Особенно когда тот предложил выслать на разведку вертолёт.