Стрелы и пули - Александр Дорошенко

На первой фотографии, были запечатлены массивные ворота, над которыми красовалась лаконичная надпись: "Vesto uol Garrens" — "Каждому по заслугам". На следующей странице, отец, широко улыбаясь, пожимал руку пожилому круглолицему мужчине в мундире внутренней полиции. Рядом стояли другие офицеры, которые также улыбались, самыми искренними улыбками. Подпись гласила: "Его Превосходительство, Кристиан Андерс, сердечно приветствует коменданта лагеря, штаб-майора Йозефа Брандта". Полюбовавшись немножко на своего любимого папочку, Герда перевернула страницу. На следующей фотографии, Его Превосходительство, позировал на фоне большой толпы штатских бастардов, сбившихся в плотную кучу. Мужчины, женщины, дети, с испугом смотрели в объектив фотоаппарата.

— "Интересно, — удивлённо подумала девушка, — чего они так боятся? Ведь с ними в лагере обращаются очень хорошо. Кормят, одевают, воспитывают. Дикари какие-то".

Она перевернула страницу и даже вскрикнула от неожиданности. На фотографии оказались всё те же бастарды, но теперь они стояли абсолютно голые, одежда грудами лежала у их ног. Женщины стыдливо прикрывались руками, дети плакали. — "Да что же это? Зачем? Так неприлично"! Цепенея от нехорошего предчувствия, девушка открыла новую фотографию. Теперь несчастные, сгрудились на дне большой ямы. Фотограф умело запечатлел их запрокинутые вверх, перекошенные от ужаса лица. На переднем плане стоял отец, почему-то с горящим факелом в руках. За его спиной, довольные солдаты, поливали людей в яме, мутной жидкостью из больших канистр. Герда обратила внимание, что один из мужчин, на заднем плане, пытается выпихнуть наружу, маленького ребёнка. Малыш судорожно цепляется ручонками за край, а стоящий над ним солдат, ухмыляясь, заносит для удара винтовку. Подпись: "Его Превосходительство, Кристиан Андерс, исполняет гражданский долг", резанула глаза. Уже понимая, что последует дальше, девушка перевернула страницу… Жарко пылает огонь, в яме корчатся сгорающие заживо люди. Папочка и комендант, радостно улыбаясь, стоят с бокалами в руках. Рядом в почтении замер денщик с открытой бутылкой игристого вина. Подпись: "Его Превосходительство, Кристиан Андерс, очищает землю от нечисти". Следующая фотография — большой бульдозер, зарывает яму… затем следующая… следующая… Онемевшими пальцами, Герда листает альбом, почти не различая деталей. Повсюду, довольный палач-отец, и его беззащитные жертвы. На одной из фоток, несколько молодых людей, стоят на длинной скамейке, их шеи продеты в петли, у каждого на груди висит плакат "Мы предали свою расу". Среди них — девушка, примерно её возраста, в дорогом, длинном платье. Маленького роста, она вынуждена стоять на цыпочках, чтобы петля не задушила раньше времени. Круглое личико сморщилось от ужаса, широко распахнутые глаза полны слёз. Внезапно, Герде кажется, что это она сама стоит в ожидании казни. На соседней фотографии, "Его Превосходительство, Кристиан Андерс" весело улыбаясь, толкает скамейку, носком начищенного сапога…

С шумом, захлопнув альбом, девушка отшвыривает его от себя, и несколько минут сидит неподвижно, её тело сотрясает крупная дрожь, из прокушенной губы, тонкой струйкой стекает кровь, капая на ночную рубашку. Правильно говорят, что любопытство, один из самых страшных человеческих пороков. Ну, зачем она полезла смотреть фотографии, кто её просил! Как теперь, после всего случившегося, глядеть в глаза отцу? Забыть и сделать вид, что ничего не произошло? Но разве так можно?

При падении, альбом перевернулся, Герда поднимает его, собираясь положить на место, и внезапно видит, что с обратной стороны, переплёт украшен какими-то картинками. Смахнув слезы, девушка начинает их разглядывать. Четыре синих рисунка, выполненных на коже: пышногрудая русалка, обнимающая корабельный якорь, бабочка, присевшая на цветок, одноногий моряк с пивной кружкой в руке, головка известной актрисы Мэри Шип… Рисунки довольно примитивны, хотя не лишены определённой прелести. Герда, криво усмехнувшись, делает шаг к столу, как вдруг, до неё доходит, что это такое. Татуировки! Самые настоящие татуировки. Альбом переплетён человеческой кожей…

Она все-таки успевает добежать до ванной комнаты, где её выворачивает прямо в раковину. Пустив воду, Герда яростно начинает оттирать ладони грубой щеткой, словно это может помочь. Затем неожиданно, девушка вспоминает, что именно из той поездки, папочка привёз ей в подарок великолепную дамскую сумочку, умопомрачительно красивую, сшитую из мягкой, полупрозрачной кожи, кремового цвета…

Её снова, выворачивает наизнанку. Кое-как, утерев губы, она, сбегает по лестнице в оранжерею, затем в сад. Ей больше нельзя находиться в этом проклятом доме! Тонкий ледок, хрустит под босыми ногами, пронизывающий осенний ветер, рвёт рубашку, но она не замечая холода, бежит по дорожке в полной темноте и, в конце концов, оступившись, срывается с бортика прямо в пруд. Холодная вода, быстро приводит в чувство разгорячённую голову. К счастью у берега совсем мелко. Несколько раз, окунувшись с головы до ног, Герда всё-таки выбирается обратно на дорожку, затем возвращается домой, в свою комнату, и забирается под одеяло.

На следующий день, она просыпается с высокой температурой. Воспаление лёгких в тяжелейшей форме на несколько недель, приковывает её к постели. Метясь в горячечном бреду, Герда видит себя то с петлёй на шее, среди других обречённых, то стоящей в переполненной яме, облитой с ног до головы бензином, ожидающей, пока демон с лицом отца, бросит вниз, пылающий факел.

Только спустя полтора месяца, уже после Нового Года, ей разрешили встать с постели. К тому времени, ужас страшной ночи, покрылся толстым слоем пепла. Она вновь могла улыбаться, говорить правильные слова, целовать на ночь папеньку в щёчку, но в груди засел холодный, колючий осколок. Родные, решив, что её странное поведение, вызвано последствиями болезни, не придали ему особого значения. Вернее сказать, им было просто не до неё, ведь с каждым днём, ситуация на фронте становилась всё хуже и хуже. Лантийцы, вступившие в войну в начале осени, вяло копошились, не спеша начинать активные действия. В свою очередь славены, с невероятным упорством вгрызались в оборону противника, постепенно тесня имперцев. Похоже, даже самому упёртому идиоту становилось понятно — война проиграна, скоро наступит крах. Отец почти не появлявшийся дома, выступал по радио каждый день, призывая народ сплотившись, крепить ряды, прикладывая все усилия в борьбе до победы.

В его отсутствие, Герда повадилась пробираться в кабинет и просматривать доставляемые курьерами бумаги. Особенно её интересовали списки умерших в лагерях людей. Они приходили каждую неделю, девушка взяла в привычку внимательно их просматривать, выискивая знакомые фамилии. Так продолжалось до тех пор, пока…