Авантюристы - Ольга Крючкова

Мария окончательно обмякла от продолжительного поцелуя и потерялась во времени и пространстве.

Серж прервал поцелуй, и обессилевшая белошвейка прильнула к его плечу. Молодой человек с удовольствием и даже с некоторым трепетом сжимал девушку в своих объятиях, та же обняла Сержа за шею и, заглянув прямо в глаза, спросила:

– Зачем?..

Серж растерялся, не понимая вопроса:

– Что, зачем?

– Всё это… Ну, то, что сейчас произошло между нами? – чуть слышно спросила она, всё ещё не восстановив дыхания от волнения и переполняющих её чувств.

– Я…я… – начал мямлить гувернёр, и неожиданно для себя признался, – я люблю вас.

– Странная у вас любовь месье… Мне признаётесь, а каждую ночь проводите с хозяйкой…

Серж вздрогнул, отстранившись от девушки.

– Не удивляйтесь, в доме ничего не утаишь. Прислуга всё видит и всё замечает. Тем более, что Елену Леонидовну особо недолюбливают, и постоянно сравнивают с покойной хозяйкой. Та была очень доброй женщиной. А для прислуги позлословить на счёт новой хозяйки – единственная радость. Так-то вот, месье…

– Маша! – молодой человек схватил за руки девушку и начал осыпать их поцелуями. Та снова пришла в замешательство. – По поводу хозяйки вы сказали правду, но я не люблю её! Она сама ночью пришла ко мне, мог ли я её выгнать?! Я право не знаю, что мне делать?!

– Да ничего, спите с хозяйкой, а мне более не говорите о любви. Как можно любить одну, а спать с другой?

Серж, немного поразмыслив, сказал:

– Думаю можно, но всё зависит от вас! Давайте уедем из этого дома вместе!

Маша засмеялась:

– Куда? Что мы будем делать и на что жить? Да и паспорт мой – у хозяина. Как вы сможете его получить?

– Ну, паспорт – не проблема, я поговорю с хозяином, как мужчина с мужчиной. Да и потом не забывайте, на дворе 1863 год, крепостное право отменили два года назад и вы вольны покинуть барский дом, если того пожелаете.

– Да, действительно, я как-то не думала над такой возможностью. Но…

– Вы хотите спросить: на что мы будем жить? Но первое время у меня есть деньги. Уедем в Москву, я давно мечтал туда отправиться, снимем дом, поженимся. Соглашайтесь, умоляю!!!

Маша колебалась: пылкий молодой человек буквально сразил её своим откровенным признанием, бурей чувств и эмоций. Девушка прекрасно понимала, что ей предоставляется, наконец, возможность покинуть опостылевший дом, где над ней все насмехаются. Возможно, даже она полюбит его, но позже…

– Да, я согласна… – ответила она. – Уедем и как можно быстрее.

Виктор Петрович в последнее время страдал сильнейшей подагрой и практически не покидал своих покоев. Когда же перед ним предстал молодой гувернёр, он необычайно удивился, привыкнув к тому, что все решения принимает жена, позволяя ему спокойно доживать свой век.

Барин, обложенный подушками, с ногами, опущенными в тазик с горячей водой, спросил:

– Что вам угодно, месье Серж? Что за дело такое привело вас ко мне? Неужели оно не под силу Елене Леонидовне?

– Вы совершенно правы, сударь – не по силу. Я прошу вашего дозволения жениться на Марии, белошвейке, дочери Евдокии.

Виктор Петрович болтнул ногами в тазике с водой и произнёс:

– Отчего же дозволения, голубчик? Маша – не крепостная девка, а белошвейка, получает за свой труд деньгами. А что касательно женитьбы… – он внимательно посмотрел на непрошенного визитёра. – Подумай, прежде чем принять решение. В моём доме прижилась легенда: якобы девица сия – внучка самого Наполеона Бонапарта. Во время войны 1812 года он разместил свой штаб именно в нашем доме, который сгорел впоследствии. Так вот, бабка моей белошвейки прислуживала ему: стирала там, убирала комнаты и тому подобное. Ну и, мол… Сам понимаешь, Наполеон – тоже мужик, только французский. Сам-то ты – потомок неудавшихся завоевателей?

Серж кивнул.

– Эта история меня не пугает.

– Ну, коли так. Женись, жаль белошвейка она хорошая, ну да ладно, другую найдём. Думаю, Маша вбила себе в голову миф о красивой жизни. Жена моя покойная уж больно баловала её, прямо как родную дочь…

Прислуга подлила в тазик горячей воды.

– Марфутка, позови управляющего Степана Макаровича и немедля. Да пусть паспорт Машки Французовой захватит.

Девка мигом скрылась за дверью. Серж в очередной раз пришёл в недоумение:

– Простите, как вы сказали? Французовой?!

– Да, дорогой мой, месье. Два года назад, когда царь батюшка решил, что исконно русское крепостное право тормозит развитие нашей империи, и освободил крестьян, дав им свободу, с которой они, кстати, до сих пор не знают что делать, встал вопрос паспортов для всей этой армии дворовой прислуги. Так вот некоторых я записал по их ремеслу: скажем, Кузнецовы, Лаптевы, Свинарёвы. А Машку – по семени, как Французову. А вы видели у неё на шее золотой луидор? Мол, подарок самого Бонапарта?

– А вы сами, Виктор Петрович, верите в её золотой луидор? – вопросом на вопрос ответил Серж.

– Хм-хм…. – усмехнулся хозяин. Я мальчишкой тогда был, но бабку её помню: красавицей была, чего греха таить – ни один француз не устоит! А луидор… Ценная монета, пожалуй, на дороге не валяется. Так что, думаю, история происхождения моей белошвейки вполне правдива.

На следующий день рано утром Мария Французова получила свой паспорт из рук самого управляющего.

– Смотри, девка, не дури. Мир он соблазна полон, – изрёк умудрённый опытом Степан Макарович.

Маша слегка поклонилась и взяла паспорт.

– Благодарю вас, на добром слове. Да только с соблазнами я как-нибудь теперь сама разберусь, да и жених не позволит в них погрязнуть.

– Ох, Мария, научила тебя покойная барыня премудростям. Говоришь уж больно складно, прямо как дворянка столбовая. Да, ну ладно, теперь сие не моё дело, пусть о тебе месье Шеффер беспокоится.

Маша прямиком направилась в сою скромную комнату за вещами, которых много не набралось – небольшой узелок, да и только. Вскоре за девушкой зашёл её жених, Серж Шеффер. Он сгорал от нетерпения увезти прелестницу подальше, остановиться на ночь в какой-нибудь гостинице, и тогда…

Экипаж, поскрипывая рессорами, и постоянно подпрыгивая на кочках, двигался из Смоленска по направлению к Ярцево. Уже темнело, когда Серж и Мария добрались до города, решив заночевать в местной гостинице с умопомрачительным названием «Ренессанс». Молодой человек оплатил номер с большой двуспальной кроватью, зарегистрировавшись в книге для гостей как «супруги Шеффер». Коридорный выдал им ключи и, подсобив с багажом, у Сержа был увесистый саквояж, проводил до номера.

Сервис был, конечно, сомнительным – молодой человек сам открыл дверь и, подхватив саквояж, оставленный коридорным тут же у стены, вошёл во временное пристанище. Маша последовала за ним и огляделась: в номере царил полумрак; свечи стояли в канделябрах, но были не зажжены. Двуспальная кровать привела девушку в некоторое замешательство. Но она, наконец, решив покончить со своей девичьей робостью раз и навсегда, спросила: