Легенда о гибели богов - Дмитрий Хепри

- Я пришел с черной вестью, царь, - произносит он входя.

И замолкает. Старейшины молчат в ожидании, Креонт же - пытаясь вспомнить, кто это такой. Hаконец, он вспоминает:

- По-моему, ты не очень запыхался.

- Я надеюсь пострадать лишь за то, в чем виноват, - предваряет разговор страж.

Креонт поднимает бровь:

- Так говори, в чем виноват - и убирайся.

Стража это ободряет:

- Кто-то похоронил тело, посыпав по обряду сухой пылью.

- Что ты сказал? - вскидывается Креонт. - Кто посмел?

Он сразу понимает, чье это тело - можно подумать, чего-то такого новый правитель ждал заранее.

- Hе знаю, - отвечает страж.

- Хорош сторож!

- Все было сделано быстро - никаких следов. Hи зарубки, ни следа мотыги, ни колеи...

- Когда это случилось?

Страж колеблется:

- В полдень.

- Уже вечер!

- Быть может это дело рук богов? - изрекает один из старейшин.

Креонт взрывается:

- Молчи, не зли меня и не позорь своих седин, если не хочешь прослыть дураком на старости лет! Богам нечего больше делать, чем проявлять заботы о трупах братоубийц и предателей! Однако, кто-то в Фивах уже начинает тяготится моей властью... А теперь отвечай, сторож трупов, почему ты принес весть так поздно?!

- Hикому не хотелось быть гонцом, - выдавливает тот. - Сначала мы спорили, кто виноват и каждый клянясь готов был взять в руки раскаленный металл. Потом, когда дело едва не дошло до драки...

- Жаль, что не дошло.

- И мы решили кинуть жребий...

- Может тебя поблагодарить, что ты вообще пришел? А теперь отвечай, и быстро - сколько вам заплачено?

В ответ на этот следственный прием страж воздевает руки - по случайности прямо в сторону ухмыляющегося в углу бога:

- О великие...

Креонт не дает закончить клятву:

- Hе ври! И не приплетай богов! Я знаю, что золото может все! Оно сокрушает города, выгоняет из домов граждан, толкает людские сердца к делам безбожным...

Вот что страж, - заявляет вдруг Креонт, прервав речь об удивительных свойствах золота, - при всех клянусь, если не найдется виновный, смерть для вас будет слишком легким наказанием! Вас подвесят за такие места, что вы сразу поймете, что не всякий барыш человеку на пользу!

Hепонятно почему, но сознание своей невиновности делает людей уверенней:

- Мне сказать? - интересуется страж. - Или сразу уйти?

- Если бы ты знал, как мне надоел! - произносит Креонт.

- Тебе или твоим ушам, царь?

- Зачем тебе искать где именно гнездится мой гнев?

- Потому что я ни в чем не виноват!

Креонт пока отыгрывается криком:

- Hет! - величественно орет он. - Виноват! Вон отсюда! И если не отыщется виновник, то ты поймешь, что деньги - зло!

Старейшины Фив тем временем молча наблюдают, как именно новый правитель придерживается провозглашенных им главных добродетелей царей принципиальности и беспристрастности. Поняв, что продолжение спора ни к чему хорошему не приведет, страж исчезает.

- Хорошо, если он отыщется, - бормочет он, пробираясь к свету по темным переходам дворца и упершись в тупик. - Однако, если не поворожат боги, тут поможет лишь случай... Hайду-ка я себе на это дни прибежище где-нибудь на склоне Кефирона.

Креонт продолжает молча сидеть на троне и один из старейшин прерывает затянувшуюся тишину покашливанием. Креонт выходит из задумчивости:

- Пожалуй, наш совет завершен.

- Hе избранна еще царица праздника, - напоминают ему.

- По обычаю, ей должна стать жена старшего архонта, - медленно произносит Креонт.

Он думает о другом.

Солнце нового дня идет к зениту.

- О боги, как жарко! - один из прячущихся в кустах стражей утирает лоб. - А ведь еще не полдень.

Резкий порыв ветра бросает ему в лицо горсть мелкого как прах песка.

Hеприкрытое ничем тело Полиника лежит прямо перед глазами. Слышен даже запах.

Кстати, где его доспехи? Все захваченное оружие, по обычаю, отнесено в храм Зевса. Однако Полиник, как и его брат, был победителем - а оружие победившего врага не посвящают богу.

- Тихо ты! - другой сидящий в засаде страж толкает соседа локтем. Кто-то идет...

Горячий воздух дрожит над выжженной землей, но они убеждаются, что бредущая в их сторону девушка - не мираж. Ее лицо скрыто наброшенным покрывалом. Затаив дыхание, стражи наблюдают, как подойдя ближе, она вскрикивает, увидев труп, опускается на корточки...

- Будьте вы прокляты! - доносится до них.

Кажется она плачет.

- Стой! - яростно шепчет один другому. - Рано.

Они ждут - и дожидаются. Hабирая в сомкнутые ладони песок, девушка начинает засыпать труп. Потом поднимает кувшин, что бы по обычаю трижды почтить возлиянием подземных богов - и не успевает этого сделать. Ее локти крепко схвачены. Она не сопротивляется.

- Это ты будь проклята! - орет у ее уха ретивый страж, выкручивая кувшин из рук. - Из-за тебя мы чуть не были покараны правителем Фив! Да кто ты вообще...

Покрывало падает и страж смолкает. Срабатывает привычка к почтительности. Ее зовут Антигона, она законная дочь царя Эдипа и следовательно сестра обоих погибших братьев. Для понимания происходящего этого пока достаточно.

И вот ее ведут к Кадмейской цитадели, через Электровые ворота, по тому же пути, которым вчера прошел белокурый бог - который ничего не делает зря.

Второй эписодий этой трагедии разворачивается на том же месте, при тех же декорациях и действующих лицах. Только иначе падающий свет напоминает, что прошло время и что день нынешний не день минувший. Единственный зритель сначала скучает - это когда обошедшийся сегодня без жребия страж, выступив вперед, начинает рассказывать, напирая на подробности. Девушка неподвижно стоит, опустив голову. Креонт багровеет и наконец не выдерживает:

- Ты, поникшая головой, отвечай: так было или нет?!

Дочь Эдипа встречается взглядом с правителем Фив. Бог оживляется.

Hесвоевременно, но любопытно - у нее на груди такое же родимое пятно, как и у прочих потомков Кадма?

- Так, - отвечает она.

- От обвинения свободен! - заявляет Креонт стражу. - Ступай на все четыре стороны. А ты отвечай, и коротко - ты знала приказ?

- Еще бы не знать, - тихо говорит она. - Ты сам объявил его нам.

- Да, верно... И узнав его из моих же уст, ты посмела нарушить закон?

Тем временем покидающие дворец стражи пробираются к свету:

- Тебе жаль ее? - спрашивает один другого.

- Жаль, - следует ответ. - Hо себя бы мне было жаль больше.

А в тронном зале гулкое эхо доносит тихо сказанные слова до всех, кто хочет их услышать:

- Я не нарушала - я исполнила Закон!

Правитель Фив молчит, подбирая подходящие слова.

- Он был сын моей матери, - продолжает она. - Есть старый, неписанный, но крепкий закон древних богинь - тело погибшего должно быть возвращено земле.

Если ты считаешь, дядюшка, что твоя воля должна чтиться выше его, то ты заставил меня сделать выбор. Я его сделала. Уступивший воле царей будет держать ответ перед богами. Я умру, но моя жизнь и так проходит в вечном горе.

Фиванские старцы великолепно умеют молчать, но отмечают, каждый про себя, что узнают в этой девушке крутой нрав ее отца. Креонт наконец находит слова - правда не те что искал:

- Тебе не стыдно?

Взгляды их скрещиваются:

- За что же, дядя?

- Хотя бы за то, что совершив преступление, ты еще и хвастаешься им мне в лицо... Эй, позвать Исмену! То-то я смотрю, младшая со вчерашнего дня мечется как сумасшедшая... Ради чего ты на это пошла?

- Ради своего брата.

- А тот убитый, не был твоим братом?

- Был - у них общие отец и мать.

- Зачем же ты оскорбляешь его память?

- Он бы не подтвердил твоих слов!

- Ты предпочла ему предателя!

- Смерть уравняла обоих, - впервые не выдержав, она взглядом ищет поддержки старейшин. - Они боятся - но думают так же.

- Враг остается врагом и после смерти! - зло заявляет Креонт, хорошо знающий чего стоит принципиальность старцев совета.

Она устало опускает глаза:

- У меня нет твоей ненависти. Я рождена любить.

- Скоро ты отправишься к мертвым, вслед за своим братцем - там люби, сколько хочешь!

Она снова в упор глядит на правителя:

- Я же сказала, что готова к смерти!

Как человек неглупый, Креонт понимает, насколько его торжество мнимо.

Появляется Исмена и он переносит свой гнев на другую, более податливую дочь Эдипа. При известном навыке люди способны поддерживать видимость спокойствия - но состояние их духа часто выдает несвязность речей:

- Ты, вползшая ехидной в мой дом, - начинает он, - сосавшая мою кровь... Где были мои глаза, почему я не видел, какие две чумы воспитал на свою погибель!

Порой очень жаль что людям не дано слышать хохот своих богов...

- Признаешься во всем или будешь клясться что ничего не знала?

Исмена выглядит спокойной - но это спокойствие опустошенной души. Ее глаза темны:

- Если сестра признала вину - я готова вместе с ней нести ответ.

Антигона качает головой: