Воровка - С. Массери

задумки, но вместо этого я с головой ушла в учебу, продолжая представлять, как Кронос вырезает что-то на коже моей подруги. Кошмары снились мне настолько часто, что я пожалела о том, что не могу вообще не спать. Домашняя работа возымела должный эффект, и я наконец смогла отвлечься. Я любила учиться, но теперь даже меня начинало тошнить от того, как много я читаю, чтобы быть впереди. По крайней мере, мой семестр оплачен, и мне не нужно беспокоиться об этом до конца декабря. Затем я либо что-нибудь придумаю, либо вернусь в Изумрудную Бухту, поджав хвост. Мое решение зависит от оплаты моего долга и того, что Кронос решит со мной сделать, если я его не возмещу.

Просто укради эту чертову маску, Кора, и возвращайся домой.

Мои родители могли бы простить меня за внезапный отказ от учебы, но я знаю, что не смогу простить сама себя. Во всяком случае до декабря еще далеко, и у меня есть время. Марли кашлем возвращает меня из моих мыслей на землю, и мне приходится закрыть книгу и обратить внимание на нее, игнорируя ее презрительный взгляд. На ней смелое темно-розовое платье с коротким рукавом, подчеркивающее ее изгибы. Она нанесла макияж: темные тени на глаза и светло-розовый блеск на губы. Ее светлые волосы распущены и волнами ниспадают на плечи. По сути она выглядит как секс-бомба, но держит руки за спиной, что немного странно. Я не привыкла видеть ее в таком образе, особенно в платье, так как большую часть времени она носит блузку и леггинсы.

– Ты выглядишь сногсшибательно. Зачем это?

– Серьезно? – она закатывает глаза.

– Почему ты прячешь руки за спиной?

– Ты здесь уже три месяца, Кора, – хмурится она. – За это время ты хоть когда-нибудь как следует веселилась?

Я опускаю взгляд на свою руку. На прилавке уличного торговца я нашла широкий браслет из светло-коричневой кожи, который теперь прикрывает мою повязку. Так мне удалось избежать вопросов и взглядов на мою изуродованную плоть. Но ожог все равно отзывается болью, если я думаю о нем или неосторожно поворачиваю запястье.

– Ты хочешь сказать, что я скучная? – я стараюсь, чтобы мой голос звучал поддразнивающее, но она права.

Трудно быть веселой, когда ты до смерти взволнована. Я не могу допустить, чтобы Кронос причинил ей боль, но понятия не имею, как я собираюсь украсть маску Аида. Кронос сказал, что хочет отомстить Аиду, но я не понимаю, как к этому приведет кража его маски. Добавлю это к списку вещей, в которых я ничего не смыслю.

– Да, – смеется она, а затем показывает то, что прятала за спиной: две маски.

Я откидываюсь назад, подавляя нервозность и ощущение пустоты в животе.

– Что это? – спрашиваю я, будто ответ не очевиден.

– Маски, – она опускает взгляд.

Черт, я же еще не рассказала ей о своем первом путешествии в «Олимп» – и о том, как оно закончилось.

На самом деле в тот вечер Марли даже не было в Стерлинг Фолс. Она училась на курс старше меня, хотя мы были ровесниками, потому что я целый год провела в колледже своего города. И до тех пор, пока я не получила стипендию в СФУ, я думала, что останусь там и буду получать степень младшего специалиста в области бизнеса. Теперь, похоже, мне и правда придется доучиваться дома, если, конечно, я вообще смогу выбраться из Стерлинг Фолс.

Марли будто не видит того, что я колеблюсь. Она поднимает одну из масок, похожую на морскую раковину, и подносит ее к лицу. Маска закрывает верхнюю половину ее лица, а шелковые ленты, предназначенные для того, чтобы зафиксировать ее сзади, свисают вниз. Эта маска отлично подходит к ее беззаботному настрою.

– А это моя? – я указываю на вторую невероятную маску, одна сторона которой покрыта розовыми и белыми цветами, а другая – кружевом и серебристыми бусами.

Взяв маску из рук Марли, я провожу пальцем по узорам, почти разочарованная тем, что они сделаны из ткани и клея. Эта маска намного красивее золотой.

– Итак, это означает «да»?

– И куда мы в них пойдем? – спрашиваю я, потому что она ожидает этого вопроса, но в своей голове я уже представляю «Олимп».

Я вспоминаю человека в маске кабана, курившего у колонн, Аида, Аполлона и мужчину в красной маске.

– Это сюрприз, – Марли подпрыгивает от предвкушения. – Давай тебя оденем.

Час спустя мои темно-рыжие волосы завиты, губы накрашены помадой в тон волос, и мне удалось найти среди своей одежды белое струящееся платье, доходящее до середины бедра.

После того как Аид забрал мое удостоверение личности, я решила, что мне пора вернуть свое прежнее я, поэтому вернулась к естественному цвету волос. В детстве он был ярко-рыжим, а со временем потемнел и стал темно-каштановым. Как только я это сделала, я почувствовала себя лучше. Я уже потеряла так много частичек себя, но, по крайней мере, сейчас я могла узнать себя в зеркале. А еще я проколола себе нос. Это произошло спонтанно. Проходив мимо какого-то салона, я просто решила зайти внутрь. Марли взбесилась, когда увидела серебряное кольцо, плотно прилегающее к моей носовой перегородке, а затем потребовала объяснить, почему я не взяла ее с собой.

Пока я наношу макияж, Марли стоит и улыбается, глядя на меня. Она думает, что поступает хорошо, стремясь развеселить меня. Поэтому она ждет, когда я закончу, то входя, то выходя из ванной, отмечая мои успехи.

Пока я заканчиваю краситься, погруженная в свои мысли, Марли находит золотые туфли с ремешками, те самые, которые я надевала, чтобы отправиться в «Олимп» три месяца назад. Мне потребовалась целая вечность, чтобы найти их, потом я искала выход из леса, и еще больше времени у меня ушло, чтобы добраться домой. От воспоминаний в горле встает ком. По возвращении я бросила туфли в шкаф и с тех пор к ним не прикасалась.

– Готова? – Марли поправляет на мне платье и откидывает волосы назад, внимательно вглядываясь в мое лицо. – Ты что-то мне не договариваешь. – Она наклоняет голову.

Я нервно сглатываю. Вот сейчас я могла бы выложить ей все, что было у меня на душе. Но как я могла так поступить с ней? Ведь сегодня одна из тех ночей, когда нам положено веселиться.

Потом я вспоминаю, что Кронос угрожал не только моей жизни, но и ее. Поэтому я лгу.

– Все в порядке, просто нервничаю из-за твоего сюрприза.

Марли кивает, принимая мою ложь за чистую монету, и берет меня под руку, пока