Верность и соблазны - Эмилия Остен

Ну, да ладно, дорогая Анна, не стану больше тебя огорчать, лучше напишу о хорошем. Я крепко сдружился с капитаном соседнего полка – Ричардом МакГвайром из-под Эдинбурга. Мы встретились в штабе, выяснили, что Шотландия у обоих в крови, и Ричард предложил распить по случаю знакомства немного виски. Он пригласил меня к себе на квартиру и познакомил с женой. Ты бы с ней непременно подружилась! Тебе всегда нравились леди с характером, такие же, как ты, моя дорогая. Миссис МакГвайр, Элен, – угловатое очаровательное создание с тем взглядом на мир, который мужчин заставляет то смеяться, то задумываться. Она непредвзято судит обо всех вещах, на все имеет свое мнение, иногда совершенно расходящееся с мнением ее мужа. Ричард, сам не дурак поспорить, слушает жену с любовью и интересом. Именно с ними мне удалось сделать то, что не удавалось с остальными, несмотря на мои хорошие отношения со знакомыми офицерами: поговорить о том, как я люблю тебя, Анна. Ричард и Элен приняли мой рассказ благосклонно, хотя и попеняли мне, что я уехал в Россию, не женившись на тебе прежде. Лето можно было и переждать, говорили они, ведь самое интересное началось на крымских берегах лишь осенью. Самое интересное – это война, конечно же.

Теперь мы проводим вечера вместе, если выдается свободное время. Я смотрю на Элен МакГвайр и думаю о том, что мне хотелось бы, чтобы ты была сейчас со мною, как она – с Ричардом. Нет-нет, ни в коем случае я не позволил бы тебе приехать на войну, опасаясь за тебя больше, чем за себя, но вот парадокс – вместе с тем я мучительно скучаю по тебе и даже в минуты слабости готов поступиться здравым смыслом ради минутного наслаждения. Однако скоро война завершится, рано или поздно Севастополь падет, а вместе с ним – и вся русская решимость. Я вернусь в Шотландию, и наше счастье будет бесконечным.

Твой Айвен

– Что случилось, милая? – Леди Присцилла в бальном платье и в полном блеске своей все еще не померкшей красоты вплыла в комнату дочери.

– Ничего, мама. – Анна украдкой смахнула слезы и повернулась к зеркалу поправить прическу. Непокорные локоны отказывались лежать так, как планировалось, постоянно выбивались то тут, то там. – Просто я не хочу идти на этот прием.

– Но там будет весь свет! А граф Тремейн третьего дня намекнул мне, что ты могла бы стать его новой графиней.

– Мама! В качестве новой графини ему бы больше подошла ты, чем я. Его сын практически мой ровесник!

– Ах, но граф такой красавец-мужчина! И богатый.

Анна вздохнула. С тех пор как Айвен уехал на войну, все разговоры велись исключительно на одну тему, словно ни мать, ни брат ни во что не ставили помолвку – или не верили, что лорд МакТирнан вернется домой к невесте. Раньше Анна обрывала подобные разговоры, напоминая, что она помолвлена. Потом просто предпочитала отмалчиваться, а сейчас… Сейчас ей начинало казаться, что Айвен действительно никогда не вернется. А она всю жизнь проведет в бесконечной круговерти сезонов, балов и зим в деревне.

Первый год без Айвена тянулся целую вечность, а второй проходил почти незаметно. Анна словно погрузилась в какой-то полусон, жизнь текла своим чередом, странные чары безразличия нарушали только письма Айвена, которые приходили нерегулярно. Судя по содержанию писем, некоторые из них просто терялись в пути, поэтому иногда весточки разделяли месяца. А иногда Анна получала сразу несколько писем, которые догнали друг друга в пути. И тогда ее настигал страх. Если читать такие письма одно за другим, становилось понятно, что Айвен меняется, меняется необратимо и пугающе. Узнает ли она своего жениха, когда тот наконец вернется? Если вернется.

Когда Анна увидела, что адрес на письме написан незнакомым почерком, сердце ее упало. Сколько раз она представляла, что получает такое письмо. Чужой почерк, несколько строчек, извещающих, что Айвен сложил голову где-то в пыльных степях Крыма. Дрожащими руками Анна развернула листок. Письмо действительно оказалось коротким, но оно было от Айвена. Он жив!

Дорогая Анна!

Не удивляйся незнакомому почерку: это послание записывает под мою диктовку Ричард МакГвайр, о котором я рассказывал тебе раньше. Не хочу огорчать тебя, но и без новостей оставить не могу: во время очередной вылазки я был ранен в правое плечо. Рана заживает хорошо, по словам полкового врача, уже через пару недель я вернусь в строй исполнять свои обязанности так же ревностно, как прежде.

Здесь, в госпитале, у офицеров едва ли лучшие условия, чем у простых солдат; конечно, нас размещают в отдельной палате, но запах крови везде одинаков. Я лежу, слушаю стоны, крики, доносящиеся из операционной, и молитвы и думаю о том, что мне повезло и я легко отделался. Ричард говорит, что войну никак не миновать без единой царапины. Наверное, он прав, а значит, теперь я могу называться настоящим солдатом.

Ко всему прочему стоит удушающая жара, и в госпиталь пытаются пробиться армады мух. Они летят на запах крови и пота, жужжат под потолком, и сестры милосердия требуют не открывать окна до заката, однако это невозможно. Приходится открывать – и мухи тут как тут. Окна затягивают тканью, она не держится долго, мухи все равно пробираются внутрь. Я полагаю, что убил этих мух больше за несколько дней, чем вражеских солдат за год в Крыму.

Что ж, моя дорогая Анна, не буду больше утомлять Ричарда, хотя он и утверждает, будто ничуть не утомлен. Ему пора в штаб, а мне – принимать лекарства, и если я не сделаю этого, сестра Джуэл очень рассердится.

Остаюсь верен тебе,

Твой непобежденный Айвен

Анна перечитала письмо несколько раз, словно с первого раза не поверила, что Айвен жив. Да, жив. Ранен, но не опасно. До этого письма мысли о том, что на войне можно погибнуть, казались какими-то ненастоящими, словно это случится с кем угодно, только не с Айвеном. И вот он ранен, смерть пролетела совсем рядом. Айвен может не вернуться. От этой мысли холодело внутри, а сознание, словно защищаясь, сразу же переключалось на что-то другое. Вот и сейчас Анна вскочила и помчалась в кабинет, где со вчерашнего вечера засел Джексом.

– О, сестричка! – Джексом отложил в сторону толстенный манускрипт, который листал, явно скучая, а не читая.

– Знаешь, братец, – Анна помахала в воздухе письмом, – у меня для тебя есть хорошая и плохая новость. Айвен ранен. Это – хорошая. Но рана не угрожает его жизни. Это – плохая. Так что, если ты надеялся, что Айвен не вернется с войны, – пока твои надежды не оправдались. Скоро войска союзников заставят императора Николая сдаться. И Айвен возвратится.

– Об этом я не подумал. – Странно, но Анне показалось, что брат почему-то испуган.