Дресс-код для жены банкира - Лиза Сиверс

– Юра берет уроки актерского мастерства и, возможно, занимается с психологом. Учится надувать губы, а потом тренируется на родственниках. Кроме того, раз в две недели пропадает на целую ночь, а вернувшись, выглядит утомленным и все такое. Я уверена, ты в курсе. Что он делает ночью, раз в две недели, неизвестно где?

– Уроки актерского мастерства? – тянул с ответом Вадик. – То-то я вижу, что он сильно продвинулся в последнее время.

– Где это ты видишь? Отвечай, я прошу тебя.

– Лелик, поверь, не могу.

– Я заплачу тебе. Хочешь, на корню скуплю всю твою коллекцию?

Вадик колебался: деньги – они всегда пригодятся. Тем более что мой алчный друг вступал в такой возраст, когда за некоторые вещи уже приходится платить.

– Ладно. Пятьсот баксов за информацию и еще столько же, если захочешь увидеть своими глазами.

– Триста и триста, – торговалась я.

– Кыса, ну что путного можно купить или сделать на шестьсот долларов? Тысяча – минимум, ты должна понять.

Что ж, это понять можно. Скрепя сердце, в надежде на будущие дивиденды, я согласилась.

Но откровения, несмотря на немедленно внесенный первый взнос, задержались. Пришла важная клиентка. Об этом доложила новая секретарша: корректный костюм, очки, лицо значения не имеет. По неопытности или чтобы подчеркнуть значимость заведения, в котором она теперь работает, девушка назвала фамилию дамы. Ага, жена высокопоставленного чиновника городской администрации. Вадик поспешно удалился и отсутствовал не менее полутора часов. Мне пришлось выпить три чашки чая и прочесть все журналы, которые нашлись в помещении. Почему так долго? Дама заказала целый гардероб? Что же это получается? Юра учится быть публичной персоной, Вадик, решительным жестом перечеркнув свое богемное прошлое, бросается очаровывать и обшивать номенклатурных дам. Все при деле, кроме меня. Такой расклад мне не нравится.

Наконец он явился.

– Новое окружение, новая клиентура, новые приоритеты?

– Лелик, вся эта тусовка была бесперспективной, ты ведь и сама слегка сменила ориентиры. И как я понимаю, не совсем бессознательно. Поэтому кое-что тебе вроде бы и не надо комментировать, – важно закончил Вадик.

– Комментируют политические события, а ты мне расскажи, кто чем занимается.

– Ну, Юру готовят на роль общественного деятеля, что-то вроде депутата. Его лицо должно понравиться народу.

– А что, эта подготовка бывает и в ночное время?

– В ночное время мы устраиваем стильные вечеринки для нужных людей из провинции.

– Кто это мы?

– Наша финансово-промышленная группа. Только не спрашивай, кто и что в нее входит. Я сам не знаю. Я – часть надстройки, культурная программа. Красивая жизнь…

– Разврат, – подсказываю я.

– Это тоже бывает, но в самом безупречном исполнении.

– И что же, Юра, посещая вечеринки, оценивает безупречность исполнения?! – Я была шокирована.

– Можешь мне не верить, но обычно он просто присутствует. По долгу службы.

– А ты?

– Я тоже по долгу службы. Придумываю разные сюжеты. Наша задача – поразить всех новизной, заставить почувствовать класс, необычность. И чтобы без всякой там пошлости: сауны, голые визжащие девки… Это не про нас. – Вадик даже вошел в раж. – Я вот в Лондоне кое-что интересное подсмотрел.

– То есть был в командировке по долгу службы?

– Зря иронизируешь.

– И что, когда можно будет взглянуть на это торжество безупречного вкуса?

– Ну, если ты согласна поучаствовать в программе со всеми вытекающими последствиями…

– Что-то я не пойму, о чем это ты. Мы же вроде были друзьями.

– Ну, прости, прости. – Вадик остался доволен произведенным эффектом. – Попробуем замаскировать тебя под официантку. Надеюсь, ты не уронишь поднос кому-нибудь на голову, – закончил он более мягко.

– Вот это мне подойдет. Когда?

– Завтра.

Времени на психологическую подготовку явно не оставалось. У меня даже вспотели ладони. Ладно, не убьют же меня в самом деле.

– Завтра подъедешь часиков в шесть, – давал тем временем инструкции Вадик, – подгоним платье, парик, подберем туфли, потом на микроавтобусе поедем на место. Думаю, никто тебя не узнает. Только зачем тебе все это? – Он озабоченно посмотрел на меня. – И не говори, что ревнуешь. Скорее просто маешься от безделья.

– Какая тебе разница? Мы договорились? Договорились. А господин Антонов будет присутствовать?

– Теперь мне все понятно. – Мой сообщник заволновался. – Постарайся не устраивать шокирующих сцен. А то все останемся без работы и вообще без головы. Может, еще передумаешь? Или, боюсь, передумаю я.

– Обещаю, ничего не случится. Мы же не первый год друг друга знаем. Разве я способна на публичный скандал? И голову никому не оторвут. Это же вечеринка, а не тайное заседание. К тому же ты ведь уже сдал мне всю компанию. Я, кстати, про твою невоздержанность могу рассказать тому же Юре.

На том и расстались. Вадик остался кусать локти, а я отправилась в спортивный клуб в надежде успокоить нервы.

Нервное возбуждение сгоняет вес гораздо эффективнее тренажеров и аэробики. Меня слегка трясло, но при этом я просто физически ощущала, как сгорает лишний жир. Этому способствовало то, что в воображении моем мелькали сцены одна ужаснее другой. Хотя общее направление было похоже на фильм «С широко закрытыми глазами»: маски, плащи, жуткие ритуалы и публичные совокупления. И на всем этом фоне я в белокуром парике и каком-нибудь черном платьице из лайкры, с обтянутым задом, в белом фартучке, черных чулочках и лакированных лодочках на шпильках иду с тяжелым подносом. Словом, ужас.

Когда я на следующий день явилась к Вадику в студию, ни парика, ни черного платьица я не увидела.

– Ума не приложу, как тебя замаскировать. Парик исключается, в этот раз у нас сплошной минимализм, и вообще, очень чистая история, даже практически без макияжа, – озабоченно заявил Вадик. – И красить волосы уже поздно, – заключил он. – Придется что-то делать с прической и лицом. Вот, примерь-ка платье.

И он протянул мне что-то вроде серенького халатика, длиной гораздо ниже колена. Напялив его, я почувствовала себя сиротой. Тем временем Вадик посыпал пудрой мои волосы, отчего они стали тусклыми, а затем стянул их в такой тугой узел, что у меня заломило в висках. Потом он наложил мне на лицо тон какого-то серого цвета, накрасил ресницы и брови чем-то бежевым. В итоге получилось смазанное лицо без особых примет. На фоне белого воротничка, который украшал платье, оно казалось увядшим.

– Это уже не официантка, это – типичная уборщица, – возмутилась я.

– Ничего страшного. Побудешь немного серой мышкой. Боюсь только, кому надо, все равно тебя заприметит.

Проблема возникла с обувью.

– Думал подобрать тебе что-нибудь из моих запасов, со старых показов. Но, видимо, все будет велико. – Вадик копался в шкафу. – Вот, к примеру, подходящая пара.

Он протянул мне абсолютно плоские тапочки грязно-белого цвета. Хотя правильнее было бы назвать их тапищами, потому что размер, судя по всему, был разношенным сороковым.

– У этих дылд моделей всегда неприлично большие ноги. Согласись, крупные стопы выглядят довольно неэстетично.

Мой новый облик замухрышки прямо-таки толкал говорить всякие гадости. Если бы в этот момент в комнате находилась девушка с большими ногами, это не заставило бы меня замолчать. Наверное, я бы даже добавила: «Наверняка их еще и растягивали. Сразу видно, что это были ноги с выпирающей косточкой».

– А знаешь, – ответил мой мучитель, – это даже ничего. Положим в носки ваты, и ты сможешь ходить. Зато получится интересная походка.

– Да мои ножки поместятся поперек этих кораблей, – сделала я последнюю попытку избавиться от противных туфель.

Но Вадик был неумолим. И вот с серым старообразным лицом и тусклыми волосами, в сиротском халатике и огромных тапках я отправилась на встречу с неизвестным. А именно – была посажена в микроавтобус, где уже находились другие люди из обслуги. Надо сказать, что остальные девушки выглядели миловиднее и платья на них сидели лучше. Вадик строго проинструктировал всех присутствующих, напомнив каждому его обязанности, после чего мы поехали.

Конечным пунктом нашего путешествия оказалось место с трогательным названием «Садоводство „Родник“». Но трогательной тут была только табличка. Потому что ветхих домиков с огородами и летними сортирами здесь и в помине не было. Вдоль дороги тянулись колоссальные заборы. Некоторые из них были совсем глухими и очень высокими, и сверху можно было увидеть лишь верхушки деревьев, произраставших на участке. Другие выполняли скорее эстетические функции. Мы подъехали к воротам дома, огороженного как раз таким забором.

«Что ж, это, наверное, хороший признак», – сказала я себе и сделала глубокий вдох.

Дом оказался большим, но красивым. Архитектор постарался как бы распластать его по земле, поэтому здание выглядело разлапистым, а благодаря толстенным бревнам, из которых оно было сложено, еще и диковатым. Первый этаж был обширным, второй – гораздо скромнее, возможно, там находились помещения более интимного назначения.