7 дней в июне - Алексей Ивакин

Хрень какая-то… Если бы я своими глазами не видел «раму» над головой, то решил бы, что все СМИ сговорились устроить репетицию первого апреля. И канонада вдали мне тоже не послышалась. Блин, мне-то что делать? Рвать когти в Москву? Сейчас, небось, аэропорт в Храброво уже осаждают желающие улететь, но что-то меня гложут сомнения, что их ждет успех. Как бы не отменили на фиг все полеты. Но делать-то что? У меня полугодовая отсрочка от призыва по мобилизации. Правда, любые отсрочки могут сейчас отменить – указ подпишут, и все дела. Вряд ли, конечно, пятидесятипятилетнего запасника призывать будут… Но что тогда? Ходить на пляж загорать? Пока какой-нибудь десант не высадится или пару бомбочек не кинут? Или бежать в ближайший военкомат и просить роту под начало, в соответствии со своим ВУСом? И много я накомандую, с моей-то подготовкой? Последний раз на сборах двадцать лет назад был. Забыл даже, как точку прицеливания выбирать, не то что, как ротой командовать. Особенно если мне, как «партизану», кого-нибудь вроде ополченцев под начало впихнут. Во влип…

Между тем от монитора раздался громкий возглас: «Что за хрень? Это что, в самом деле?» Я снова бросил взгляд на экран, и, прищурившись, поймал глазами неровно, рывками загружающуюся телевизионную картинку. На ней тоже рывками двигались по небу девятки двухмоторных самолетов с едва различимыми крестами на крыльях, и вдруг небо прочертила огненная искра ракеты, среди самолетов вспухло облако разрыва, затем еще одно… и тут картинка зависла. Эта новость меня окончательно убедила в том, что надо как-то выпутываться, иначе придет толстый, пушистый, полярный… Ну, вы меня понимаете кто. Я решил на всякий случай пройтись к зданию мэрии Светлогорска, потому что, где находятся ближайшие военные власти, я себе представлял только применительно к Калининграду. Проходя мимо администрации Центрального военного санатория, я наблюдал и там нездоровую суету. Какой-то крупный мужик с погонами подполковника медицинской службы отбрехивался от полутора десятков осаждавших его отдыхающих с военной выправкой, разводя руками. Человек пять из этой кучки сместились в сторонку, лихорадочно тыкая в кнопки мобильников. Так, понятно – ничего не знаю, указаний не получал. Значит, двигаю дальше, к мэрии.

Повинуясь, видимо, схожей логике, к мэрии стянулось уже не меньше двух сотен человек. Никого из представителей власти не было видно. Толпа шумела, и из этого гула время от времени отчетливо доносились голоса на повышенных тонах: «…Попрятались, сволочи! Как проблемы решать, так их нет… Указаний небось ждут… Ага! А без указивки сверху – ни шагу!.. Так нам-то, отдыхающим, что теперь делать?…»

Голова шла кругом. Надо все-таки выяснить, что там с полетами в Москву. Я плюнул на попрятавшихся чиновников из мэрии и побежал к знакомому мне офису турфирмы ВВС-НЛО. Приятная неожиданность – офис не был закрыт. Но новость, которую я там узнал, была неутешительной, хотя и предсказуемой – до особого распоряжения все полеты гражданских самолетов прекращены. Все. Нечего суетиться. Надо двигать в отель. Там есть телевизор, выход в Интернет, там мои вещи и документы. По пути, отстояв очередь, я успел, пока не кончились деньги, обналичить приличную сумму в банкомате, а потом, так же отстояв очередь, закупить консервы, сухари, шоколад, орехи и сухофрукты, сколько влезло в мой рюкзачок. Остальное доберу в Отрадном, если успею…

Пока спешным шагом двигался через лесочек, сложилось решение: никто обо мне не позаботится, никто меня эвакуировать не будет, и, если военные действия докатятся сюда, я окажусь в роли жертвы. Не улыбается мне такая перспектива. Если уж помирать, так с музыкой. Беру продукты, необходимый минимум вещей, сажусь на автобус и двигаю в ближайшую известную мне крупную воинскую часть в поселке Переславское. Надо постараться, чтобы подгребли на какую-нибудь роль. Вряд ли у них сейчас с мобилизационным контингентом все в ажуре. Может, и мной не побрезгуют. Лишь бы какое-никакое оружие доверили. Я быстро собрался и рванул к автобусной остановке, на ходу набирая на мобиле свой московский номер телефона, моля все высшие силы, чтобы сотовая связь была в порядке…

Сотовая связь работала – ну, хоть в этом повезло! – но мой собеседник в Москве знал о событиях не намного больше меня. Во всяком случае, о том, что происходит в Калининградской области и о том, образно говоря, «куды мне бечь». Реально дополнительной информации не было, и спихнуть принятие решений на кого-то более компетентного не получалось. Автобусная остановка – как я и подозревал – встретила меня толпой народа, штурмующего любые проходящие автобусы. В основном это были калининградцы, стремящиеся как можно быстрее попасть домой или на работу, или к своему военкомату. Лишь с третьей попытки мне удалось втиснуться в автобус. Чувствуя спиной консервные банки в рюкзаке, врезавшиеся в мою стиснутую со всех сторон тушку, я кое-как примостился на краешке ступеньки, упираясь рюкзаком в дверцу, и судорожно вцепившись одной рукой в поручень.

Думаю, прелести путешествия в переполненном автобусе знакомы многим, и я не буду расходовать свои невеликие литературные таланты на красочное описание постигших меня транспортных приключений. Все кончается, закончились и мои мытарства, когда автобус остановился у открытой шашлычной в Переславском. Вытолкнутый из автобуса, я едва удержал равновесие, но все же устоял на ногах. Скинув с плеч изрядно надоевший за время поездки рюкзак, я взял его в руку и бодрым шагом отправился к воротам воинской части. Она размещалась в добротных многоэтажных казармах еще немецкой постройки, а рядом с ними расположился парк, сооруженный уже в советское время, с бетонными боксами для техники. Покосившиеся и раскрошившиеся бетонные плиты забора были малость подмазаны раствором и выкрашены белой краской, а ржавая колючая проволока, памятная мне по прежним годам, была заменена сравнительно новой «егозой».

Весь облик этой воинской части дышал какой-то безмятежностью, немало удивившей меня: неужто в их жизнь военное положение не внесло никаких перемен? Насколько я знал, тут располагались подразделения аэродромного обслуживания морской авиации. За стеной, окружавшей парк, можно было увидеть верхушки цистерн бензозаправщиков, хотя там были и обычные «Уралы», и несколько старых БТР, но не чувствовалось никакого шевеления – лишь тройка солдат в полевом х/б, скинув бушлаты, покуривала, прислонившись к забору у ворот парка. Подойдя к КПП, я обнаружил дежурного на своем месте.

После минутной заминки я сформулировал свою просьбу:

– Слышь, браток, начкара позови!.

– Это еще зачем? – помедлив и оглядев меня сначала с ног до головы недовольно отозвался дежурный с одной лычкой на погоне.

– Разговор есть, – как можно солиднее бросил я. Еще немного помедлив, ефрейтор повернул голову в сторону казарм, повертел ей туда-сюда, и громко крикнул:

– Тарищ капитан! Тут какой-то штатский до вас докапывается!

Не прошло и двух минут, как откуда-то вынырнул «тарищ капитан». Сначала он глянул на ефрейтора, тот молча кивнул головой в мою сторону, и офицер сфокусировал свой взгляд на мне. Был он невысокого роста, довольно молодой, подтянутый, с усталым недовольным лицом.

– По какому делу? – его голос звучал не очень-то любезно.

– Да вот, объявили военное положение… – начал я, но капитан меня тут же перебил:

– Ну и что?

– Так я тут в отпуске! Сообщения с Большой Землей нет, к месту приписки попасть не могу… – это пояснение так же было прервано капитаном:

– А я тут причем? Я тебе что – справочное бюро? Дуй в Калининград, в облвоенкомат, там и разбирайся!

Ну что, облом? Я лихорадочно думал, что делать дальше. Вот всегда у меня так – когда надо принимать быстрое решение в экстремальной ситуации, у меня мысли скачут, как блохи… и, в конце концов, мой выбор обычно оказывается ошибочным. Может, и в самом деле надо добраться до облвоенкомата? Пойти, так сказать, нормальным официальным путем? Я потоптался еще с минуту у КПП, и повернул обратно к автобусной остановке.

Тем временем, пока я совершал утреннюю прогулку, а потом маялся фигней у ворот воинской части, события на границе с Польшей зашли уже довольно далеко. Все началось с того, что под утро те, кто не спал, сидя на дежурстве, заметили странное свечение неба, кратковременные перебои со связью, несколько резких порывов ветра – и все пришло в норму. Лишь единицы смогли полюбоваться мистическим зрелищем – во внезапно сгустившейся и тут же снова просветлевшей предрассветной дымке южнее Мамоново и Железнодорожного исчезли здания пограничных и таможенных пунктов на польской стороне, да и весь ландшафт заметно преобразился. Куда-то пропали все постройки, возведенные за последние десятилетия. Деревья, которыми было обсажено шоссе, стали выглядеть явно моложе и вдруг оделись зеленой листвой, исчезли все таблички и надписи на польском языке, а на шоссе явственно проступил стык между дорожным полотном с нашей и с той стороны. Естественно, что в таких обстоятельствах обычная процедура пограничного перехода сделалась невозможной. Пока местное начальство таможенников колебалось – стоит ли названивать, поднимая из постелей свое сонное начальство в Калининграде, а погранцы автоматически сообщили о случившихся непонятках дежурному в погранотряд, получив от него порцию мата за нелепый розыгрыш среди ночи, решено было, от греха подальше, пока тормознуть всех желающих попасть в Польшу.