Львиный мальчик - Зизу Кордер

— Он преобразовал свой организм, — говорила Магдалина. — Вокруг столько кривотолков о генной инженерии, а Чарли просто взял и преобразовал свои структуры.

— Интересно, а леопард теперь умеет говорить по-английски? — спрашивал Анеба.

И еще: у мальчика не было аллергии на кошек, в то время как остальные дети на дух не переносили кошачью шерсть.

— Невероятно! — заявляли родители Чарли в один голос.

Правда, все эти разговоры велись уже после того, как Анебе не на шутку влетело от жены за то, что он подверг опасности жизнь ребенка.

Конечно, порой Чарли был рад, что знает что-то, чего не знают его родители. Но как бы сейчас им пригодилось это умение…

Пока солнце еще не село, мальчик вытащил из телефона батарею и положил ее на освещенное место — зарядиться. Надо бы зарядить еще и мамин телефон. Может, на нем тоже есть сообщения? Может, мама успела оставить подсказку?

Подсказку?

Ну конечно же! Как он раньше не догадался? Есть же подсказка, вот она, в сумке лежит. Чарли вытащил аккуратно сложенный кусочек пергамента.

Мамина кровь…

Что тут написано?

Так…

Буквы, цифры, какие-то скобки, непонятные значки и пометки.

Больше всего это напоминало уравнение из высшей математики. Высшую математику Чарли еще не проходил.

Или это код? Мама частенько придумывала коды, а он их разгадывал. Если это код, получится и на этот раз. Только раньше Магдалина никогда не пользовалась в кодах скобками и такими пометками.

— А я знаю, что это, — внезапно сказал мальчик вслух. — Это формула.

Как выглядят формулы, Чарли уже знал. Его родители были учеными и пользовались такими штуками, а иногда и сами их составляли. Да, это формула, но Чарли ничего не смыслил в формулах…

Иногда плохо иметь родителей-ученых.

Мальчик повертел в руках пергамент. Надо узнать, что тут написано. Или найти кого-нибудь, кто поможет разобраться. Но как он узнает, кому можно доверять?

Этот кусочек пергамента ничего не прояснял. Куда увезли родителей? Почему не похитили с ними самого Чарли?

Мальчик задумался.

Он снова прокрутил в голове мамино письмо. Новая работа, говорил Рафи… По делам… Окружающих всегда интересовали научные разработки Анебы и Магдалины.

К одиннадцати годам Чарли прочел достаточно дешевых детективов.

— Кому-то понадобились их открытия, — задумчиво произнес мальчик.

Теперь он чувствовал себя более уверенно. К тому же в сумке оставался загадочный пергамент.

Анеба не ответил на звонок сына по нескольким причинам. Во-первых, под водой телефон не принимал. Во-вторых, костлявый Сид забрал телефон, чтобы поиграть в крестики-нолики, и посадил аккумулятор.

Анебу это порядком беспокоило. Он лежал на нижней полке, уставившись в то место зеркала, где, по его расчетам, должны были находиться похитители.

Правой рукой Анеба обнимал спящую жену.

— Берма, му и квазиа эни му ха ма кви, — бормотал он.

Анеба лежал так уже более получаса. Тяжелый взгляд из-под нахмуренных бровей упирался в зеркальную преграду. Папа Чарли умел выглядеть устрашающе.

— Во хо и ахи паа, — прошептал он.

С другой стороны зеркала Уиннер и Сид поежились. Черный гигант смотрел прямо на них.

— Во хо и ахи паа, — повторил странный пленник.

— Что он сказал? — спросил Уиннер. — Что?

Сид пожал костлявыми плечами.

— На каком языке он говорит? — рявкнул Уиннер. Его голос сорвался на визг.

Анеба сурово насупился.

— Он что, один из этих, как их… колдунов? — предположил толстяк, определенно не видевший разницы между африканским колдуном и университетским профессором.

— Точно, — опасливо подтвердил Сид.

Ему все происходящее совершенно не нравилось.

— Он колдует, — продолжил Уиннер. — Накладывает на нас проклятие.

Темнокожий мужчина слегка улыбнулся. Он был уверен, что фокус удался. На самом деле Анеба говорил: «Вы, жалкие мелочные людишки, уже начали мне докучать». Наверняка эти дураки считают, что он проклинает их. Что ж, этого Анеба, собственно, и добивался. Толстяк и Скелет — так он мысленно называл своих тюремщиков — и без того были напуганы. Скелет, к примеру, наотрез отказался войти в каюту пленников.

— Прекрати колдовать! Хватит! — раздался голос из соседней каюты.

Анеба поднял голову и кровожадно улыбнулся. Сид с Уиннером подпрыгнули от неожиданности. Великан по-прежнему скалился.

— Прекращу, — спокойно ответил он, — если вы зарядите мой телефон и вернете его, а также скажете, куда и зачем нас везут.

Магдалина тихо застонала во сне и попыталась повернуться на другой бок. Места для маневра ей не хватило, и женщина ненароком столкнула с койки пятнистую кошку. Кошка недовольно мяукнула.

— Чарли? — спросила Магдалина, не просыпаясь.

Анеба погладил жену по голове. Ему так хотелось встать, выдавить зеркало и выкинуть этих двоих за борт. Возможно, ему бы это даже удалось, ведь папа Чарли был очень высоким и сильным. Но сейчас еще не пришло время. Сначала надо было выяснить, почему их похитили. Освободиться можно и потом.

— Во парикмахер ни папа, во маме и кваду, во гиме и сононко, во хвене какрака, — продолжил мужчина.

Означало это примерно следующее: «У вас обоих плохой парикмахер, одежду вы нашли в грязной канаве, ваша мать — банановая трава, у вас слишком большие носы, а ваша глупость так известна, что на главных площадях ей уже ставят памятники…»

Фраза «у вас слишком большие носы» пришлась Анебе по душе, и он ритмично повторил ее несколько раз, с каждым разом все громче и громче:

— Во хвене какрака, во хвене какрака, ВО ХВЕНЕ КАКРАКА!

— Хватит! — завопил Толстяк.

— Я бы и сам рад, — невинно ответил Анеба. — Впрочем, вы знаете, что надо сделать.

И он снова продолжил зловеще бормотать непонятные слова.

Глава седьмая

Примерно через час Чарли услышал шум. Кто-то спускался по лестнице. Мальчик даже не успел спрятаться. Прямо перед ним стояла высокая кареглазая девушка.

Она удивленно посмотрела на мальчика и что-то крикнула, кажется, по-французски.

Чарли французский знал, брат Жером уделял много внимания изучению иностранных языков. Он понял, что сказала девушка: «Френсис! Смотри! Тут мальчик, маленький африканец!»

Чарли внимательно оглядел незнакомку: стройная, мускулистая, одетая в майку и коротенькую юбку. На ногах у девушки были балетные тапочки. Темные волосы стянуты на затылке так крепко, что уголки глаз подтянулись к вискам, и во всем лице сквозило что-то азиатское. Хотя национальность незнакомки определить было достаточно сложно. Чарли даже немного обиделся, что его так бесцеремонно обозвали африканцем. У балерины (а девушка явно походила на балерину) в жилах текла кровь и Черного континента.

Вслед за балериной на палубу спрыгнул тот, кого она называла Френсисом, — молодой темноволосый мужчина в ковбойских сапогах и широкополой мексиканской шляпе. На поясе у него висела кобура на два пистолета. Один пистолет находился в кобуре, другой поблескивал в руке незнакомца.

Чарли еще ни разу не общался с настоящей балериной и ковбоем с пистолетами.

— Бонжур, — неуверенно сказал мальчик.

— Привет, — ответила балерина по-французски.

Френсис приветливо кивнул. Чарли немного расслабился.

— Не могли бы вы убрать пистолет? — вежливо попросил мальчик, тоже по-французски.

Балерина закатила глаза и, обернувшись к своему спутнику, разразилась невероятно быстрой тирадой на французском. Скорее всего, она говорила на каком-то диалекте, потому что мальчик понял далеко не все. Однако общий смысл уловил.

— Опусти пистолет. Не будь таким идиотом, это всего лишь ребенок, — говорила она.

Чарли перевел взгляд на пистолет, и у него возникло подозрение, что оружие не настоящее, — таким игрушечным оно казалось в руке ковбоя. Да и сам ковбой на настоящего тоже не походил. Во-первых, ковбои обычно загорелые до черноты, а этот — белый как мел. Во-вторых, он чересчур ярко одет. И наконец, на плече у ковбоя сидела обезьянка в крошечных ковбойских сапожках. На поясе у обезьянки болталась игрушечная кобура. Ну где вы видели ковбоя с обезьяной на плече?

Френсис убрал пистолет. Балерина предложила Чарли подняться на корабль. Мальчик согласился, понимая, что в случае отказа ему придется прыгать за борт. А из воды его выловят и все равно заставят подняться. Выбирать не приходилось.

— Иди, — сказала балерина, подтолкнув мальчика.

Чарли не нравилось, когда его толкали. К тому же его раздражало, что девчонка ненамного старше его так себя ведет.

Впрочем, мальчик скоро позабыл об обиде и принялся вертеть головой по сторонам. Корабль поразил его: огромный, с гигантскими стволами мачт и бухтами просоленных канатов на палубе! Мимо то и дело пробегали загорелые моряки. Корабль, казалось, пел. Он ревел, подпрыгивал на волнах, поскрипывал и ворчал. Мотор глухо выводил свою ритмичную мелодию.