Западный Форпост России - Валентина Батманова

Долго капитан сидел за столом в своем кабинете, думая о том, что бы делал на его месте уважаемый им человек и его учитель Виктор Николаевич Токарев. Вот уже более года как он ушел на заслуженный отдых. Тут ему в голову пришла мысль, немедленно позвонить своему учителю. Он протянул руку к телефону, но тут же резко ее опустил. Мысль о том, что его капитана полиции его начальник, и люди, у которых тот кормятся с их мохнатой криминальной руки, хотят использовать в качестве подставной утки, током пронзила его мозг. Он поднялся, походил некоторое время по своему кабинету, затем не спеша снял с вешалки форменную фуражку и вышел на улицу.

На площадке перед входом в здание полиции он остановился. Закурил и, затягиваясь сигаретным дымом, стал думать: какой дорогой пойти к дому своего учителя. Вадим внимательно осмотрелся. Вокруг ничего подозрительного не было. Он решил перейти проезжую часть дороги и по тротуару дойти до дома Виктора Николаевича. Но едва он дошел до остановки автобуса, его опытный глаз заметил за собою слежку. Не громко засмеявшись, капитан произнес вслух слова, которые его заставили даже обернуться. «За кого же вы меня, тупицы, принимаете?»

На остановке он вскочил в маршрутное такси и, выглянув в окошко, заметил, что следившие за ним люди, обогнав общественный транспорт, едут впереди. Вадим тут же изменил свой план.

– Простите меня, пожалуйста, я сел не в тот микроавтобус, – любезно улыбаясь, сказал он водителю.

Когда микроавтобус остановился, Вадим открыл дверь и выскочи на обочину дороги. Быстрыми шагами пошел между высотными зданиями. И вскоре он уже стоял у подъезда дома его учителя. Позвонив в дверь, представился. Дверь открыл Виктор Николаевич и, пропуская своего любимца, сказал:

– Надо было, Вадик, мне предварительно позвонить. Я уже собрался идти на прогулку в сторону 5-го форта. Я туда часто хожу. Мой отец, когда был еще живой, меня к этому форту постоянно водил на прогулку. Ведь он со своей ротой штурмовал эту немецкую крепость. Он мне столько много рассказывал и показывал, что мне порой кажется, что этот форт я брал вместе со своим родителем.

А Вадим, держа в руках фуражку, словно боясь, что он не успеет высказать подходящие слова себе в защиту, сказал:

– Вы меня, товарищ полковник, извините, что я вот так без звонка, нарушил ваш покой. У меня в свою защиту есть очень веское оправдание.

– Ну а если есть оправдание, – сменил гнев на милость хозяин квартиры, – тогда, мой любезный капитан, проходи на кухню. Будем пить чай.

За столом Вадим стал рассказывать своему бывшему учителю о том, что его друг, Павел Иванченко, попал в очень трудную ситуацию, из которой вряд ли удастся выбраться чистым и живым.

Виктор Николаевич, внимательно выслушав своего ученика, сказал:

– В наше время, если человек находил чужую вещь, то он ее обязательно нес в камеру находок, не говоря уже о работниках милиции, которые считали за честь предъявить найденную вещь туда, куда это было надо. – После этих слов на какое-то время наступила тишина. Наконец хозяин квартиры, разливая по чашкам зеленый чай, снова заговорил. – Но сейчас, Вадим, у нас наступили другие времена.

– Да, товарищ полковник, именно сейчас на дворе стоят другие времена. Кто не работает, тот в наше время ест, причем ест сытно и пьяно. Я, конечно, не оправдываю Павла, но пытаюсь его понять. Он служил нашему государству, как у нас принято говорить, верой и правдой. Капитан Иванченко был честным и трудолюбивым офицером. Он бы мог отказаться ехать на задание на Северный Кавказ, потому что у него были престарелые и очень больные родители, и жена с маленьким ребенком. Но он не посмел даже сказать не одного слова в свою защиту. Там, в горах Кавказа, он был ранен и контужен, но не оставил свое место в строю. Он ценою своего здоровья обеспечил победу своей группы. Ему в госпиталь высшее командование принесло орден Красной звезды и килограмм импортных апельсин. После о нем просто забыли. Он восемь месяцев провалялся в постели. За этот период времени в мир иной ушли его родители, которые не смогли перенести то, что случилось с их единственным сыном. Его жена все продала, что осталось от родителей. Залезла в долги и все добытые ею деньги направляла на лечение своего мужа. Она даже стала занимать деньги у сомнительных людей, которые поставили ее на счетчик. Взамен эти дельцы планировали получить от его жены родительский дом. – Он замолчал, потом продолжил. – Если честно вам сказать, то на мне сейчас весит кредит перед сбербанком, где я взял пятьсот тысяч рублей на похороны родителей Павла. – Он поднялся из-за стола. Затем продолжил свой рассказ, размахивая руками. – Казалось бы, дорогой мой Виктор Николаевич, что у этих измученных последними событиями людей нет больше выхода. И вот тебе, на… Чужие, сомнительные люди ему прямо в руки передают сумку, доверху наполненную долларовыми купюрами. – Вадим хлопнул рука об руку и спросил, обращаясь к хозяину квартиры: – Разве же голодный человек не смог бы проглотить поданный ему кусок хлеба?

Долго слушавший капитана Виктор Николаевич, сказал:

– Не надо меня, Вадик, уговаривать. Капитан Иванченко поступил правильно. Он присвоил себе денежные средства, не принадлежащие государству и, тем более, честным людям. А эти казнокрады наворовали у государства столько денежных средств, что уже не знают, куда с ними деваться. Разве в наше время честный труженик может иметь на руках столько наличных валютных средств? – задал он вопрос, и тут же ответил: – я, Вадик, за свою жизнь не держал в руках даже одной тысячи долларов.

– Если Павлик выйдет из этой ситуации живым и невредимым, то несколько пачек с долларовыми купюрами он вам обязательно подарит, – отпив из чашки глоток уже остывшего чая, сказал Вадим.

– Мне бы сейчас эти деньги не помешали бы, – печально улыбнулся Виктор Николаевич. – У нас с женой двухкомнатная квартира и кухня всего шесть квадратных метров. А с нами еще живет наш сын с женой и двумя детьми. Мне бы очень хотелось, чтобы мой сын и внуки жили в просторной собственной квартире. Ну да ладно, – махнул рукой Виктор Николаевич, – давай, Вадим, мы с тобою подумаем, как нам разруливать сложившуюся ситуацию. Естественно, за эти деньги, которые эти мафиози проворонили, они перевернут весь регион к верху ногами. Значит, уезжать из области ему не следует. Всех его знакомых и близких уже, вероятно, эти стервятники обложили со всех сторон. Сейчас пусть он не шагу не делает со своего дома. Ну, а мы с тобою очень серьезно должны разобраться, как нам обезопасить нашего капитана. Что мы будем делать, я не знаю. Но уверен в том, что деньги, которые заполучил Павел, мы потерять не должны. – И уже громко смеясь, добавил: – Грош цена нам с тобой, Вадик, будет на двоих, если мы не обыграем этих тупых и ленивых оборотней в погонах.

Он поднялся из-за стола, прошелся несколько раз по маленькой кухне и, снова присаживаясь к столу сказал:

– Я, Вадик, полагаю, у нашего Павла есть единственный путь выживания. Ему нужно уйти в подземелья города и там выждать это тревожное для него, да и для нас с тобой, время. Если мы, Вадик, одобрили поступок капитана Иванченко, значит, мы в ответе за эту не очень простую операцию. Павла нужно поселить в такое надежное место, чтобы его не могли найти ни работники полиции, ни «братки». За сумму вознаграждения его будут искать даже обыкновенные бездельники и лодыри. Отсюда следует, что дом капитана Иванченко будут круглосуточно опекать не только братья славяне, но и все возможные пришельцы.

– И первым, кто сделает блокаду дому Павла, станут его соседи цыгане, – выслушав своего учителя, сказал Вадим. – Там, на противоположной улице от дома Павла, живет многодетная цыганская семья, которая много лет подряд распространяет наркоту не только в самом Калининграде, но и во всем регионе. Мы вместе с работниками наркоконтроля пытались взять этих негодяев, но когда к ним приходили с обыском, то в доме было пусто. Ни наркотиков, ни посетивших их наркоманов. С улицы все видели, как в дом входили целыми партиями наркоманы, но обратно они не выходили. Словно со двора выбирались на вертолете.

– Вышли с цыганского двора наркоманы через ход, существующий, по всей вероятности, под землею, – загадочно улыбаясь, сказал Виктор Николаевич. Немного помолчав, стал вспоминать о том, что ему рассказывал однажды отец.

– После взятия в 1945 году советскими войсками Кенигсберга, главный город Восточной Пруссии лежал в руинах. Некоторые немецкие подразделения ушли в разветвленную сеть подземных ходов, и оттуда ночами совершали вылазки, убивали наших военнослужащих. В связи с этим, были взяты под контроль основные ходы подземелья, а остальные были замурованы до лучших времен. Это повысило безопасность в городе. А вот самими схемами подземелий советское командование не располагало. Были слухи, что немцы всю документацию по расположению подземных ходов увезли с собой в Германию.