Страж - Леонид Викторович Зайцев

class="p1">– Посмотри на свой мир, – её голос показался мне теперь зловещим, – мир, вся история которого, это история постоянных войн, насилия и истребления целых народов! Мир, где торговля людьми всегда процветала и считается лишь прибыльным бизнесом, а уровень жизни исчислялся в количестве крепостных душ. Я не права?

Я молчал.

– Мир, в котором лучшие умы, самые сильные учёные тратят свой талант на изобретение всё нового и всё более смертоносного оружия, а самые сильные философы разрабатывают теории, оправдывающие применение этого оружия. Мир, где самые великие и талантливые писатели восхваляют подвиги героев, которые на войне смогли больше других забрать жизней своих врагов. Я не права?

Я молчал. Мне было больно, ибо сейчас на моих глазах снова разоблачали сказку, предоставляя мне лицезреть не прикрытую действительность.

– Мир, где всегда прав тот, кто сильнее. Где деньги и связи решают всё. Где нельзя добиться справедливости, но можно купить её. Мир, который от хаоса отделяет лишь присутствие в этой вселенной Света!

Я молчал. Я был раздавлен и опустошен. Каждое её слово было правдой, я бы хотел, но не мог возразить. Она честно выполняла своё обещание, сыпала фактами на открытые раны моей души, предоставив мне самому делать выводы. Но я не был побеждён ещё окончательно. Упрямый разум сопротивлялся и искал любой выступ в гладкой стене фактов, возникшей перед ним, чтобы зацепиться и остановить падение.

– Посмотри вокруг, – продолжала Элла, решив, видимо, окончательно добить меня, – что ты видишь?

Я огляделся. Я видел её в игривой розовой блузке и коротенькой зелёной юбке, которую скорее можно было назвать набедренной повязкой, я видел комнату, оклеенную обоями в светлых тонах с изображением цветочного фейерверка, я видел повсюду волны белоснежного тюля, яркий свет повсюду. И ощущение покоя, тихого счастья без тяжёлых мыслей и переживаний.

– И вспомни свой зал, – посоветовала она.

Да уж, подумал я. Стены цвета тёмного маренного дуба, тёмная мебель, даже зеркала в тёмных рамах… Зеркала! Может спросить её про таинственный блокнот и рисунок? Нет, пока не переварю всё то, что довелось сегодня услышать, никакой новой информации. Я должен вызвать Деда, я допрошу его с пристрастием, но узнаю правду. Моя рука невольно легла на эфес меча.

– И посмотри на себя, – с сожалением в голосе добавила Элла, – ты приходишь ко мне в кольчуге, и мечем у бедра. Приходишь ко мне! Ты хоть раз видел у меня оружие? А обнимая меня, ты хоть раз ощущал под моим платьем доспехи? Нет!

Я встал и молча побрёл к Вратам. И, о господи! Завеса за Вратами была словно соткана из Света и переливалась всеми цветами радуги! Как я раньше этого не заметил.

Глава 13

Я стоял посреди своей комнаты и кричал в потолок. Я кричал так громко, как позволяли мои голосовые связки. Я требовал Деда, или Голос, я требовал объяснений! Я кричал в пустоту, пока не закашлялся. Размазывая предательские слёзы на щеках, я упал на кровать лицом в подушку и разрыдался.

Я не услышал, как вошла Элла.

– Прости меня, – прошептала она. Её руки ласково обнимали моё содрогающееся в рыданиях тело. – Я не хотела так резко ставить тебя лицом к истине. Но ты же сам желал знать её. Не плачь. В конце концов, в нашем противостоянии нет ничего неизбежного. Я любила его, я любила тебя в нём, но он почему-то ушёл. Я люблю тебя – ты это знаешь.

– Я лишь его отражение… – слёзы душили меня.

– Или он – твоё! – она пожала плечами. – Философии вас тоже не учат.

– Ты не моя Элла, – произнёс я.

Она засмеялась так звонко, что я на мгновение усомнился в своих словах.

– Не твоя сегодня? – уточнила она. – А вчера ты этого не говорил и не думал. Не так ли?

Она неожиданно схватила меня за волосы на затылке и прошипела, глядя прямо в глаза:

– Только попробуй бросить меня! Только попробуй, и ты не успеешь повторить побег твоего предшественника!

Она отпустила мои волосы, и произнесла с сожалением:

– Да что вам, мужикам, ещё надо? На моём теле ещё не остыли твои объятия и поцелуи, в любви мне признавался, а теперь физиономию воротит, сказки сочиняет, отражения приплёл! Да что ты знаешь об отражениях? Это я тут с начала времён стерегу дверь, которую нельзя открыть. Я видела вас всех, я знала вас всех. Я любила вас всех вместе, и одного единого во всех. И ты лучший из них, ты лучшая часть собственного целого! Ты бы встретился со своим предыдущим отражением, с этим трусом, который лишил нас зоны перехода, заперев себя, а главное, нас в этих стенах!

Она внезапно осеклась, но было поздно. Я уже уловил суть. От этого мне стало ещё хуже. Ведь я был не первым заменителем Стража, нас было много. И все так же глупо верили Деду. Верили в сказку о «Страже Света», верили любвеобильной Эллочке. Я был не первым и не вторым. Судя по всему, я даже не входил в первую дюжину. Вот это новость, так новость! Та, что называет себя Эллой, знала всех стражей, крутила с ними всеми. А значит, она знает судьбу каждого из них, начиная с первого – настоящего. И если то, что последний пытался бежать, что я видел своими глазами, и это же подтвердила она, а также, косвенно, Дед, мне было известно, то куда девались остальные и почему?

– Подожди, не бесись, – она обнимала меня, как будто это могло что-то исправить. – Я расскажу тебе всё. Ведь я такая же подневольная, как и ты. Попробуй уйти, и ты не найдёшь выхода. Нами манипулируют Старшие. Это их противостояние, а мы только пешки в этой игре.

– Но другие Стражи уходили?

– И погибали! – вздохнула девушка. – Тебя научить погибать?

– Но ты всегда оставалась, – констатировал я, – почему? От чего они бежали, и чего не боялась ты? Если хочешь, чтобы я верил тебе, рассказывай правду.

Девушка глубоко вздохнула и, вдруг, неожиданно игриво улыбнулась. Даже сейчас, даже в этой ситуации она не прекращала испытывать на мне свои чары.

– Любопытство правит миром, – объявила она, – хотя прагматичные люди всегда говорили иначе: предупреждён – значит вооружён! А ты и впрямь собрал в себе всё самое сильное из всех своих сущностей. Недаром я полюбила тебя больше их всех. Тебе я готова открыть всё, что знаю сама. Мы можем заключить союз.

– Но как я понял, – произнёс я, окончательно придя в себя, – мы с тобой всё