Форвард — в защиту - Илья Москвин

— Если уж честно, то я и адреса его не знаю, — сказал Юра.

— Тогда обожди, вместе поедем. Я скоро пошабашу…

— А вот кому мотыль дохлый, мотыль полудохлый, совсем дохлый, самый дохлый, — кричал кто-то неподалёку.

Бывает, оказывается, и такая реклама.

Ехали в пригородной электричке — дядя Вася и Юрин тёзка жили в Покровке, под Москвой. Дядя Вася дремал, всхрапывал, но потом спохватывался и подкачивал в «ширму» воздух оранжевой грушей. Разговаривали. Юра узнал, что его тёзка живёт с матерью, и поинтересовался, кто отец. Задремавший дядя Вася проснулся и выпалил:

— Капитан дальнего плавания.

В этих словах Юра вдруг почувствовал озорство.

— Вы его видели? — спросил Юра, но его спутник уже всхрапывал. Юра тронул его.

— Аюшки? — вскинулся тот.

— Видели, говорю, капитана?

— А… Капитана? Нет, не приходилось. — Приехали и стали прощаться. Дядя Вася показал Юре дорогу и забрал у него тяжёлый деревянный чемоданчик с «ширмой», в которой плавали так до конца и не распроданные дискусы.

«Знаем мы таких капитанов! — рассуждал про себя Юра. — Слыхали. Или такое загнут: твой отец, мол, был лётчик-испытатель и героически погиб. А в это время «лётчик»… Да что говорить!»

Вот и Лесная улица, дом 25.

Напротив дома полянка, а на ней ржавые консервные банки, бумажки, посеревшие полиэтиленовые пакеты, провода в ярко-красной изоляции, кукла без головы, колесо от велосипеда. А дальше — благодать. Сосновый лес. Корабельные сосны — гигантские тёмные цветы на оранжевых ножках. У них на юге таких нет. Далеко заехал Юра Голованов…

И зачем он сюда заехал?

Гонял бы и гонял свой мяч. Устал — пожалуйста, вон она, тахта. Проголодался? А слышишь, как мать звенит посудой на кухне! Там же и отец — состоит нынче (по случаю возвращения сына) при мясорубке. Семья…

И, конечно, существует семья не для того, чтобы рассольник съесть, а на второе биточки. Или чтоб выцыганить деньги на кино. Костя вон как без семьи скучает, хотя сыт, одет. А Юра? Нет, невозможно Юре без папы и мамы. Не понимают, правда, они его, нервы по пустякам треплют, а он всё им прощает. Привык к ним, что ли. Или любит?..

Может, и любит. Ну и ладно. Любит, не любит… Что там дальше-то у них было? Зачем он туда заехал?

ДАЛЕКО, ПОЧЕМУ-ТО ОПЯТЬ ДАЛЕКО НАЗАД ПОКАТИЛСЯ В ЭТОТ РАЗ МЯЧ ВОСПОМИНАНИЙ — Юра снова оказался в Костиной квартире.

А всё потому, что глянул на стену над тахтой и ещё раз увидел то, что созерцал уже много лет, — пластикового оленёнка, сосущего свою пластиковую мать. Оба — одни контуры. В общем-то красиво. «Трогательно», — сказала мать. Может, и трогательно. Стоит вся эта штампованная из пластика любовь к природе две копейки. Две копейки — и вся любовь…

В пятницу Юра опять зашёл к Терновскому. Решил поинтересоваться, не течёт ли отремонтированный аквариум, да и просто поболтать.

Аквариум не тёк, всё было замечательно. Костя, как получил письмо из Москвы, слегка повеселел. И темы для разговоров находились. Терновский обвёл рукой своё электрорыбное хозяйство и спросил:

— А скажи, нравится тебе всё это? Интересно? Красиво?

— Ещё бы! — ответил Юра с воодушевлением. — У вас тут прямо подводное царство. А как называется эта порода? — И ткнул пальцем в направлении ближайшего аквариума.

— Нет, брат, меня не проведёшь! — засмеялся Константин Петрович. — Как зовут эту рыбу, тебе не интересно. Кому вот это дело, что называется, до фонаря, все в один голос говорят: «Подводное царство». Этакий штамп вежливого безразличия. Называется «дежурная вежливость». Материал — липа. Артикул № 287.

— Надо было, наверно, сказать: «У вас тут эстетически оформленный интерьер?» — предположил Юра.

Дядя Костя усмехнулся.

— Это уже и не липа, а синтетика какая-то. Наименование изделия: «Современный умник», материал — полистирол, артикул №… Неужели таким премудрым словам вас в школе учат?

— Учат, — вздохнул Юра. — Только я сам не знаю, что это значит.

Оба дружно засмеялись.

— Вот так и живём, — подытожил Константин Петрович. — Как говорится, каждому своё. Нет больше в нашем городе таких дураков…

— Да нет, почему, — учтиво перебил его Юра. — Вот у нас в классе тоже есть один — Витька Шпак. Тоже как вы.

— Тоже дурак?

— Да нет, я не в том смысле, — смешался Юра.

— Да ты не тушуйся! — рассмеялся дядя Костя. — Мы с твоим Шпаком действительно дураки. Вперимся в стекло — и смотрим, смотрим. А жизнь-то — она мимо, мимо. Да, брат, — грустно закончил он, но вдруг добавил: — А в общем-то, Юра, глаза бы мои на них не смотрели. Знаешь, как всё оно тогда было? У меня, видите ли, впервые в мировой аквариальной практике размножался… ну там одна рыба. А жена с сынишкой на поезд опаздывали. Я им: «Счас, счас» — не хотел, понимаешь, прозевать этот самый исторический ихтиологический чёртов момент… Спохватился — а она уже с ним, с сыном, да ещё со здоровенным чемоданом… Всё. Отбыла.

— После этого вы и поссорились?

— С этого началось, — вздохнул Терновский. — Дальше — больше…

Юре от такой откровенности (а ведь как, наверно, болела Костина душа, если он с ним, с мальчишкой, так разоткровенничался!) стало совсем неловко, и он переменил тему:

— Вот вы говорили «дежурная вежливость»… Как это понять? Что тут плохого?

— Что плохого?.. Иногда дежурная вежливость бывает невыносимой. Представь: у одного человека дом сгорел, а другой к нему пристаёт и пристаёт: «Могу я чем-нибудь помочь? Могу я чем-нибудь помочь?», хотя прекрасно знает, что помочь ничем не может.

«А если может?» — подумал вдруг Юра, да так и задохнулся от приятного, жуткого предчувствия полной свободы дальнейших действий.

Это вам не «спасибо, что позвонили», это вам не «как вы себя чувствуете», это вам не «какое миленькое на вас бикини» — взволнованно и злорадно повторял про себя Юра. Это вам не «этический, эмоциональный, интеллектуальный», это вам не «современный интерьер», это вам даже не «чистота — залог здоровья» — валил он в кучу всё: любезные, заботливые, «правильные», «культурные» слова, слышанные им от взрослых. Долго ещё можно морочить голову этими — до последнего уже, кажется, предела осточертевшими (артикул номер сто чертей!) — словами-безделушками? Морочьте, но только не ему — Юрию Голованову, честному советскому футболисту. «Спеши делать добро» — говорите вы? А вот и поспешим. Вот тогда и посмотрим, кто «духовный», а кто «бездуховный»!

Именно в таком настроении пришёл он в пятницу домой и заявил: «Я к бабе Нине в станицу поеду»…

УДАР — И ВООБРАЖАЕМЫЙ МЯЧ СНОВА У ПОДМОСКОВНОЙ ДАЧИ.

Из лесу вышел пушистый дымчатый кот, прыжками пересёк поляну и мелкой трусцой побежал вдоль забора. Всё правильно — и кошки тут другие, и разговор людей другой. Как-то суше здесь говорят, твёрже. Да… Далеко заехал Юра Голованов.

Кузнечики, однако, стрекочут так же…

Но к делу.

Юра раскрыл портфель, достал мяч, надул его, надел новенькие бутсы и стал сам с собой играть в футбол, обводя самого себя, передавая мяч самому себе и отнимая у самого себя. А вот и тёзка — худенький мальчик со сросшимися, как у Кости, бровями. Поглядывает на Юру из-за забора, и непонятно, о чём думает.

— Чего смотришь? Иди, постукаем, — крикнул ему Юра Голованов.

Познакомились.

Юра назначил штангой пенёк, а вторая штанга — портфель. Встал в ворота и крикнул:

— А ну!

Юра Икс стукнул, а Юра Голованов так оценил его удар:

— Удар у тебя плохо поставлен. Отец, небось, не даёт тренироваться, — тут же начал он разведку.

Юра Икс промолчал.

— А ты наплюй, — продолжал своё Юра Голованов. Ему вдруг захотелось расшевелить своего несчастного, сиротливого тёзку, утешить, просто рассмешить: он твёрдо уверился, что никакого отчима у Юры Икс уже нет. — Они все, отцы, нудные. Мой, знаешь, как начнёт! Я не против того, — передразнивал Юра, — чтоб ты играл в футбол. Но если при этом в балансе разбитые стёкла и жалобы жильцов… А то ещё заведёт про какую-то бездуховность. Надо, мол, что-то такое иметь за душой. Что-то такое, этакое, особенное, — издевался он. — Хобю, что ли, какую особую. Хобю, понял?

Юра Икс оценил шутку, но разговор не поддержал. Похоже, он вообще был молчалив.

— Ладно, — сказал тогда Юра Голованов, — продолжаем отрабатывать удар, — и опять стал в воротах.

Юра Икс равнодушно бил по мячу. Иногда он вообще бил мимо ворот, но когда удар оказывался точным, Юра Голованов неизменно брал мяч. Удар! Неожиданно сильный и меткий. Но Юра взял и этот мяч, очень спортивно упав и выкатившись из ворот.

— А вот и вратарь, — вдруг раздался мальчишеский голос.

Юра встал. Несколько поодаль стояла группа ребят в футболках.