Академия Militas Dei. 1-й курс (СИ) - Браус Иса

Супруги Свиридовый и Алиса дошли до развилки: на конце правой стороны находился кабинет директора академии, на левой же большой зал инициации.

— Ладно, милая. — Андрей обнял дочь, — Ты иди к своим одногруппникам, а мне и Кристине нужно поговорить с Леонидом Семёновичем.

Проводив отца и мачеху взглядом, Алиса обратила внимание на то, что их вид стал более напряжённым. Девушка поняла, что их разговор с директором будет связан с нападением на автобус с неофитами. Достаточно быстро отогнав от себя мрачные мысли, Алиса добежала до конца коридора, после чего попала в большой зал инициации.

Это место представляло из себя, освещённую белыми и синими огнями, трёхэтажную шахту, отделанную сталью и стеклом. В центре потолка находился окулус, чьи железные створки должны были скоро открыться, также как и створки дна зала. По краям колонн стояли большие мониторы, на которых был виден зеркальный коридор и дно, наполненное голубой субстанцией под названием “Серат”. Когда Алиса вошла в помещение, она увидела, что оно было забито людьми, прижавшихся к краю стеклянного балкона, чьи голос отдавались эхом. В этом месте собрались не только учащиеся и работающие в академии, но а также и большая часть сотрудников ярославского штаба ордена, разодетых в белое, чёрное и жёлтое. Свиридова быстро нашла своих пятерых одногруппников, которые также были зачислены в академию по факту того, что служба в ордена была у них написана на роду.

— Гавр! — воскликнула Алиса, увидев свою подругу.

Смуглолицая брюнетка с маленькими голубыми глазами и пухлыми красными губами, увидев девушку, поспешила её обнять. Алису Свиридову и Анну Гаврину объединяло не только дружба, взращённая с детских лет, но и то, что они принадлежали к старинным династиям, которые верой и правдой служат ордену. И остальных Алиса хорошо знала. Она была уверен, что невозмутимый и ответственный Платон Арсов станет старостой их курса. Балагур Артём Керенский будет на уроках ментальной концентрации шутить над неофитами. Для Тамары Периковой, которую родители уже готовили в жены высокопоставленному агенту из московского штаба, учеба в академии была нужна чисто для галочки, поэтому выше хорошистки она подниматься не собиралась. А упрямый Дмитрий Уров, отец и мать которого были в своё время неофитами, будет из кожи вон лезть дабы доказать, что он не хуже одногруппников из старых династий ордена.

Алиса и Анна прижались к краю балкона, после чего последняя указала подруге на самый нижней этаж зала, где стоял старший брат. Павел Гаврин, который был на три года старше своей сестры, был одним из самых перспективных агентов ордена, работающих в дозоре. В нём Алису привлекало абсолютно всё: внешность как у Джеймса Дина, его низкий сиплый голос, когда он говорит об очередном дне на посту дозора, и сильные руки, в которых девушка могла растаять как мороженное. Увидев младшую сестру и девушку, с которой он тайно встречался пару месяцев, Павел, улыбнувшись краешком губ, помахал рукой.

— Алиска! — к девушкам подошёл Артём Керенский, — Ты не в курсе, кто будет нашим главным инструктором?

— А мне откуда это знать? — удивилась Свиридова.

— Ну как же? Твой батя возглавляет ярославский штаб.

— И что? Такие вопросы решает директор академии.

— С согласия твоего отца.

— Артём, неужели не понятно, что Алиса не знает? — возмутилась Анна, — По-твоему она должна быть в курсе всех дел отца?

— А мне другое интересно. — к разговору присоединилась Тамара Перикова, которая не отрывала глаз от дна зала, — Сколько человек будет в нашей группе?

— В прошлом году Серат принял только пятьдесят два человек. — вспомнил Платон Арсов.

— Да уж… — фыркнул Дмитрий Уров, — Остальным повезло намного меньше. Мой отец до сих пор не понимает природу этой штукенции.

— А мои предки и подавно, — усмехнулась Анна, скрестив руки на груди, — Хоть наша династия и старая.

— И всё же… — Алиса перевала взгляд с дна на окулус, — Хочется надеться, что инициацию пройдут все.

— Такого не бывало ни разу. — сказал Платон, — Серат, пожалуй, самая не понятная загадка природы. Никто не знает, какие качества ей нужны от носителя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

***

Четвёртая инициация в этом году не могла начаться без магистра ярославского штаба ордена Свиридова и директора академии Вершинина. Леонид Семёнович впервые за долгие годы службы в ордене чувствовал сильное волнение перед встречей с главой штаба, который был моложе директора на двадцать лет. Причина была проста: предстоял неизбежный разговор о нападение на автобус.

— Славу Богу, Андрей Арсенович, — Леонид трясущимися руками налил себе воду в стакан, — Что Кривошеина и Остапчук смогли с ними разобраться.

— Это да! — после Андрей призадумался.

— И всё же… — с лица Кристины не сходило беспокойство, — Это было очень абсурдно со стороны этих пожирателей.

— Вы правы, Кристина Николаевна. — поддержал Леонид, — С другой стороны идиотов в мире хватает, даже среди них.

— Согласен, но думаю надо сказать командиру Иранцеву, чтобы он в дозоре вынес этот вопрос на следующем собрание. — затем Андрей сменил тему, — Я вот, что хотел спросить: Мирон Александрович уже ознакомился с учебным планом?

— Конечно, Андрей Арсенович. — после выражение лица Вершинина стало более смущённым, — Вам, конечно, виднее, но… Хорошая ли это идея перевести Ардашникова преподавать в нашу академию?

— У Мирона достаточно опыта, которым можно поделиться. — с улыбкой ответил глава штаба, — Я надеюсь, он уже принял назначение?

— Внешне принял, но в его взгляде недовольство всё ещё бушует.

— Хм, я этому не удивлена. — усмехнулась Кристина.

— О, время! — Андрей взглянул на свои наручные часы, — Нам уже пора!

Чета Свиридовых и Вершинин поспешили на инициацию. Придя на верхний этаж зала, Андрей встал за большим креслом магистра, после чего в помещение воцарилась тишина. Все присутствующие устремили свои взоры на Андрея, от которого ожидали знака. И такой последовал быстро. Магистр поднял ладонь, после чего створки дна с шумом распахнулись. Зал озарил ярко голубой свет, исходивший от Серата. Во время каждой инициации, Андрей с задумчивой грустью смотрел на эту живую субстанцию, ибо он, как и все в ордене, знал, что этот вступительный экзамен пройдут только сильнейшие неофиты.

И вот инициация началась. Присутствующие в зале стали пристально смотреть на запись с камеры коридора, по которому проходил первый неофит. Это был Колесников. Шагая вперёд, юноша оглядывался по сторонам, фыркая каждые пять секунд. Наблюдатели начали перешёптываться друг с другом, гадая о том, сможет ли первый неофит пройти инициацию. Через считанные секунды, когда Колесников пропал с поля зрения камер, на весь зал раздались три резких коротких сигнала. Затем створки окулуса распахнулись, и юноша с криком упал в Серат. Наблюдатели устремили свой взор на монитор, с которого можно было увидеть положение дел внутри голубой субстанции. Колесников пытался выплыть, однако с каждым его сопротивление Серат сильнее тянул его на дно. Затем юношу охватила конвульсия, а его кожа покрылась трещинами, через которые сочился яркий свет. Исход стал очевиден. За короткое время тело и одежда Колесникова обратились в прах, который также быстро растворился в Серате. Затем судьбу юноши разделили ещё несколько неофитов.

Когда Андрей смотрел на смерть каждого, кто не смог пройти инициацию, он никак не мог понять, какие именно качества эта живая субстанция ищет в человеке, которые претендует на статус агента Militas Dei, и почему она так жестоко уничтожает тех, кто, по её мнению, недостоин.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Снова раздались три резких коротких сигналов, после которых с окулуса выпал Василий. Когда он находился внутри Серата, его поведение мало чем отличалось от поведения остальных. Юноша сопротивлялся до последнего, и когда сил практический не осталось, голубая субстанция подняла его наверх. Вася начал жадно глотать воздух. А сотрудники академии, стоявшие на нижнем уровне, с помощью длинной палки притянули юношу на стальной берег. Когда Василий открыл глаза, наблюдатели, стоявшие рядом, увидели на них сератскую прозрачно-голубую пелену. Затем ослабевшего юношу увели под гром аплодисментов.