Способность любить - Аллан Фромм

В городе, куда он отправляется в поисках работы, он встречает Клару. К этому времени мать его уже умерла, и Пол чувствует себя потерянным. Кларе, женщине старше его и более опытной, Пол кажется милым и неиспорчен­ным мальчиком. Для Пола Клара — это новое воплощение матери, женщина, к которой у него может возникнуть та же привязанность, какая была к матери. Но и эта любовь имеет свои недостатки. Все-таки Клара не его мать, а если бы была ею, то он не смог бы любить ее как мужчина.

К концу романа Пол бродит по стране, не зная, на что решиться: покончить с собой или вернуться в город и к жизни. Его конфликт слишком нестерпим для него самого. Ранняя прочная привязанность к матери заставляет его от­чаянно нуждаться в ней или в какой-то другой женщине, способной заменить мать, но отношения с любой другой женщиной должны быть другими; он сам хочет, чтобы они были другими.

Привязанности и желания Пола вступают в неразреши­мый конфликт. А Д. Лоуренс, конечно, вернулся к жизни и противостоял ей с помощью своего художественного дара.

Стадии любви

 Теперь мы знаем, как начинается любовь в ранней веге­тативной жизни ребенка, когда у него возникает привязан­ность к самому себе и в особенности к некоторым частям своего тела, а также по крайней мере еще к одному челове­ку, который о нем заботится. В том или ином виде эти привязанности сохраняются на протяжении всего роста ре­бенка и продолжают предрасполагать его к другим привя­занностям, совместимым с более ранними. К тому време­ни, когда мы способны встретить девушку, влюбиться и жениться на ней, у каждого из нас уже есть своя история любовных переживаний.

Эти «любови» развиваются по распознаваемым стади­ям. Первая — типично нарцисстическая; это разновидность любви к самому себе, вырастающая на основе буквальной привязанности к различным частям своего тела. С разви­тием биологических функций ребенок обретает привязан­ность к родителям, прежде всего к матери. В какой-то сте­пени мы проследили этот первый опыт его любви к кому-то помимо себя.

Следующий значительный период охватывает возраст от шести до двенадцати лет. Теперь открытое проявление любви к собственному телу осуждается. Сосать пальцы и мастурби­ровать не разрешается, использование туалета становится ин­тимным, и, если ребенок хочет и дальше развивать эти привя­занности, он должен делать это незаметно. Даже привязан­ность к матери должна стать менее заметной: зависимость от нее или физические проявления любви осуждаются в мальчи­ке и только девочке они более или менее позволительны.

Это не означает, что мощные ранние привязанности ре­бенка прерываются за одну ночь. Они просто уходят в под­полье и остаются латентными. Поэтому Фрейд называет этот период развития латентным. Ребенок вступил в большой мир, и мир побуждает его формировать социальные привя­занности.

Эти новые привязанности по большей части асексуаль­ны: мальчики играют с мальчиками, девочки — с девочками. Мальчик, проявляющий интерес к девочкам, считается не­женкой, а девочка, которая хочет играть с мальчиками, это «мальчишка в юбке». В этот период детей побуждают при­нимать и развивать их сексуальную роль в жизни, развивать типично мужские или типично женские интересы, за ис­ключением интереса друг к другу.

Наконец наступает подростковый период. Начинают функционировать половые железы, в организме происхо­дят стремительные перемены, и тело снова приобретает ог­ромное значение. И для мальчика, и для девочки оно снова оказывается в центре внимания: теперь мир побуждает мо­лодых людей обращать внимание друг на друга, старые при­вязанности пересматриваются и перерабатываются на ос­нове новых; впервые за все время они обретают открытый сексуальный характер.

По крайней мере, мы ожидаем, что начнется период влюбленности. Да и подростки тоже ожидают этого.

Мы наблюдали, как будущий любящий рос с младенче­ства, теперь же видим, что возникает как будто совершенно новый феномен — феномен гетеросексуальной любви. Од­нако теперь мы также знаем, что, если не считать открыто­го сексуального проявления, этот феномен не так уж нов. Способность любящего давать и принимать любовь не воз­никает за одну ночь. Она росла в нем с самого дня рожде­ния. Даже ее сексуальный аспект не совсем нов, потому что использование собственного тела для получения удоволь­ствия находилось в центре жизненного опыта младенца, это был его первый шаг в науке любви.

Мы также знаем, что любящий, готовый к возникнове­нию привязанности, которая ему кажется самой важной в жизни, привносит в нее те свои привязанности, которые сформировались раньше, которые он сознавал и не созна­вал, привязанности, которые гармонично соответствуют его новой любви и которые ей противоречат, те, что усиливают наслаждение, и те, что ограничивают. Когда он приближа­ется к редкому и тонкому набору чувств, связанных с осо­бой привязанностью к другому человеческому существу, он не в состоянии исследовать и анализировать. Но мы знаем, что качество его любви, так же как и ее будущее зависят от того, какое места она займет в сложном рисунке всех ос­тальных его любовных привязанностей.

И чтобы понять, как он справится со своей наиболее важной любовью, мы должны рассмотреть другие разно­видности любви.

3. НАШЕ МНОЖЕСТВО «ЛЮБОВЕЙ»

Все мы обладаем большими способностями к любви, которые используем далеко не полностью, и у каждого го­раздо больше «любовей», чем мы сами сознаем. У каждого их нас их много, даже у тех, кто по всем свидетельствам одинок и эмоционально беден.

Не всегда это любовь к людям. Определяя любовь как привязанность, мы начинаем понимать, как много у каж­дого из нас разновидностей любви.

Некоторые из этих разновидностей мы называем «инте­ресами». Когда речь идет об интересах, особенно ясно, что индивид может иметь множество подобных привязаннос­тей и в то же время не быть влюбленным в обычном смысле этого слова. Человек может интересоваться альпинизмом, сбором грибов, изучением тибетских диалектов, высшей ма­тематикой, и некоторые из этих интересов могут быть очень сильными и страстными, но этот же человек может совсем не интересоваться людьми, тем более эмоционально инте­ресоваться одним из людей.

Любовь под любым другим названием

 Интересы — это сознательные привязанности; мы зна­ем, когда они у нас есть. Но существует другой тип привя­зан ноете й, которые мы можем не осознавать, но которые могут захватить нас сильней любого сознательного инте­реса. Это те привязанности, которые возникают еще до того, как мы начинаем что-то осознавать, они возникают в мире младенческих ощущений, о котором мы уже гово­рили. Привязанность младенца к собственному телу через ощущения, создающие основу первого осознания, есть начало способности к любви — любой разновидности люб­ви, как мы увидим.

Начиная интересоваться различными частями своего тела, привязываясь к ним, развивающееся человеческое существо находит способы осуществления своих привязанностей, и эти способы, становясь привычными, усиливают сами при­вязанности. Мы уже приводили пример — дети сосут боль­шой палец, развивая привязанность ко рту и к удоволь­ствиям, которые он приносит.

Привязанности такого типа мы обычно называем при­вычками. Мы повторяем одно и то же действие, одним и тем же способом проявляем свою привязанность, и не­много погодя сама привычка становится привязанностью, как будто особый способ действия сам по себе потреб­ность или желание. Ребенок любит сосать палец, или лю­бит спать на животе, или любит есть медленно и разбор­чиво. Взрослый любит газету за завтраком, выпивку перед обедом, свое место за базой во время бейсбольного матча. Эти на первый взгляд тривиальные привязанности могут быть так сильны, что человек тревожится и раздражается, если что-нибудь служит им помехой. Именно из-за по­добных привычек-привязанностей многие мало путеше­ствуют, а некоторые не способны к большой любви. При­вязанности, которые мы легко сбрасываем со счетов как привычки, могут принести любви и браку гораздо больше вреда, чем мы сознаем.

Эти привычки-привязанности могут иметь очень глубо­кие корни. Привычки — слишком механическое название. Такую привычку, как, например, грызть ногти, мы можем отбросить. Привычка грызть ногти — это способ проявле­ния привязанности, но она не указывает, к чему именно привязан тот, кто грызет ногти. Привычка-привязанность может вырасти на основе какого-то инфантильного идеала, например желания оставаться связанным с материнской грудью. Такая ранняя привязанность, если тем или иным способом не была разрешена, способна влиять на индивида на протяжении всей его жизни. Не осознаваемая, она мо­жет стать корнем других привязанностей, которые человек вынужден развивать, хотя они не соответствуют его взрос­лым интересам. Именно раннее и глубокое происхождение некоторых привычек-привязанностей делает отказ от них таким трудным.