Однажды на краю времени (сборник) - Майкл Суэнвик

Только-только разгоралась осень. Караван добрался до Бостона. Когда они прибыли, в парке Бостон-коммонс шли последние приготовления. Планировался грандиознейший концерт. Повсюду сновали рабочие сцены.

– Наверное, такой и была Америка до Катастрофы, – восторженно заметил Вольф, но никто не обратил на него внимания.

Утром в день концерта Вольф наблюдал, как над сценой натягивают огромный холщовый навес на случай дождя.

– Эй, пилигрим, не видел Дженис? – спросил пробегавший мимо подручный.

– Мэгги, – машинально поправил Вольф. – Нет, не видел.

– Спасибо, – пропыхтел тот и побежал дальше.

Через несколько минут на Вольфа наткнулся спешащий куда-то Хоук:

– Тебе Мэгги не попадалась?

– Нет. Погодите, Хоук, что происходит? Вы уже второй спрашиваете.

– Мэгги пропала, – пожал плечами тот. – Но с ума сходить не стоит.

– Надеюсь, она вернется к началу.

– Ее ищет местная полиция. У Мэгги имплантанты, так что она во что бы то ни стало доберется до сцены. Не сомневайся.

И Хоук умчался.

На сцене последний раз проверяли оборудование, а вокруг начали собираться первые зрители. Наконец появилась и Мэгги. Ее крепко держали двое людей в форме. Девушка оказалась совершенно трезвой и очень злой. Синтия с рук на руки приняла ее у полиции и увела в трейлер – в гримерку.

Вольф смотрел со стороны, решив, что здесь ничем помочь не может. Потом он бесцельно бродил по парку и наблюдал за собиравшейся толпой. Люди приходили, искали себе место, усаживались и ждали. В основном они молчали, а если и разговаривали, то очень тихо. Все были одеты ярко, но не в парадные костюмы. Некоторые прихватили с собой вино и одеяла.

Очень странное получилось сборище. Никто никому не смотрел в глаза, никто не улыбался. Лица были лишены всякого выражения, и голоса звучали приглушенно, но в них слышалось напряжение. Вольф бродил меж ними и слушал обрывки разговоров:

– Сказала, что ее ребенок будет…

– … не надо. Это никому не надо.

– Не вышло откупиться…

– …а вкус странный, и я не…

– пришлось сровнять с землей три квартала…

– …крови.

Чем дальше, тем больше Вольфу становилось не по себе. Что-то такое было в этих лицах, в голосах. Он снова столкнулся с Хоуком.

– Послушайте, тут творится что-то очень странное.

Лицо у Хоука перекосилось. Он махнул рукой в сторону осветительской вышки:

– Времени нету. Шоу вот-вот начнется. Мне пора за пульт.

На мгновение Вольф замешкался, а потом поспешил вслед за Хоуком на вышку.

Сверху весь парк просматривался как на ладони. На земле повсюду сидели люди – маленькие муравьи на истоптанной бурой земле. И среди них ни единого ребенка, что тоже было странно. Солнце садилось за горизонт, размазав по небу багрянец и золото.

Хоук один за другим включал и выключал прожектора, сверяясь с зажатой в руке бумажкой.

Время от времени он тихо чертыхался и заново сращивал провода. Вольф ждал. Волосы взъерошил легкий ветерок, хотя внизу, казалось, никакого ветра не было и в помине, все застыло.

– Это больная страна, – сказал Хоук. Надев наушники с микрофоном, он направил на сцену красный луч, потом выключил прожектор. – Патрик, ты там? Включаем «солнца» на счет «два».

Хоук проверил всех местных осветителей, обращаясь к каждому по имени.

– Средняя продолжительность жизни здесь – около сорока двух лет. Это если выберешься живым из родильни. Уровень рождаемости нужно поддерживать на очень высоком уровне, иначе население просто вымрет.

Он повключал все красные и синие прожектора, и сцену затопило лиловым. На ее фоне холщовый навес казался черным. Возле центрального микрофона появился чей-то расплывчатый силуэт.

– Ну, давай, Патрик, жарь.

И тут же яркий луч осветил конферансье. Он откашлялся и принялся молоть свою обычную чепуху. Громкий голос разносился над толпой, нарастал, проходя через усилители с определенной запрограммированной задержкой. Толпа вяло колыхалась у подножия осветительской вышки, припозднившиеся слушатели проталкивались поближе.

– Задай лучше себе вот какой вопрос: почему правительство выбрасывает столько денег на это треклятое шоу?

– Хорошо, – согласился Вольф. – И почему же?

Он сидел неподвижно, натянутый как струна. Ветерок обдувал вспотевшее лицо. Надо было захватить куртку, вечером она может понадобиться.

– Потому что их чертовы умники велели… Чертовы социальные инженеры, – отозвался Хоук. – Смотри за толпой.

– …Дженис! – грохнули динамики.

И на сцене появилась Мэгги и, сладострастно схватившись за микрофон, начала монолог. Очевидно, сегодня она была в ударе. Толпа разразилась аплодисментами. В воздух летели цветы. Люди передавали из рук в руки бутылки со спиртным и ставили их на сцену.

С осветительской вышки не было видно, как состарил Мэгги минувший месяц. В разноцветном свете прожекторов исчезли морщины, исчез желтоватый цвет кожи. Ослепительно сверкало расшитое блестками платье.

Когда в середине второй песни зазвучал проигрыш, Мэгги, прищурившись, оглядела слушателей:

– Эй, народ, что за фигня? Почему не танцует никто?

Несколько человек поднялись на ноги.

– На «солнцах», приготовились, – пробормотал Хоук в микрофон. – Третий, четвертый и пятый – на полицейских.

Яркие лучи высветили три сценки в разных концах парка: полицейские в форме пытались повязать танцующих. Один прожектор по-прежнему был направлен на Мэгги. Она величественно наставила палец и пронзительно завопила:

– Почему вы не даете им танцевать? Я хочу, чтоб они танцевали. Повелеваю танцевать.

С ревом добрая половина зрителей вскочили на ноги.

– Третий, вырубай. Четвертый и пятый, держим, на три вырубаем. Раз, два, три! Хорошо.

Полицейские исчезли, растворились среди танцующих.

– Все это срежиссировано, – догадался Вольф.

– Часть легенды, – отозвался Хоук, даже не поглядев в его сторону. – Смотри, справа.

Вольф посмотрел направо и увидел, как несколько парочек с краю соскользнули в тень подальше от света прожекторов.

– И что же я должен увидеть?

– Это только начало.

Хоук снова склонился над пультом.

Зрители постепенно напивались и в конце концов принялись буянить. Мэгги пела. Слушателей охватило жуткое, отвратительное возбуждение. Вольф сидел высоко над беснующейся толпой, но даже с осветительской вышки чувствовал нарастающую истерию. Полуобнаженные женщины сбрасывали чадры и выплясывали голышом. Мужчины срывали с себя комбинезоны. То там, то здесь кто-то уже занимался любовью. Несколько раз Хоук мельком высвечивал такие парочки лучом прожектора, но те в основном даже не обращали внимания.

То и дело вспыхивали драки, но буянов мигом усмиряла полиция. Люди собирали мусор в кучи и поджигали. Скоро весь парк уже мерцал небольшими кострами. Дым плавал над зрителями. Хоук подсвечивал толпу цветными лучами. Окончательно стемнело. Из-за огней и животных стонов казалось, что внизу происходит настоящий шабаш.

– Да, мерзко, – заметил Хоук. – И все это тщательнейшим образом срежиссировали умники из правительства.

– Но они же не испытывают никаких чувств, – возразил Вольф. – Это же всего-навсего животное влечение. Им… нет дела друг до друга.

– Ага.

На сцене Мэгги доводила себя до исступления, но блюз ее был безупречен, никогда еще не пела она лучше.

– Точно как на других концертах, – продолжал Хоук, – просто сегодня никто не будет терпеть до дома.

– Неужели ваше правительство действительно рассчитывает поднять за счет этой ночи уровень рождаемости?

– Не за счет этой ночи. Нет. Но у всех этих людей останутся воспоминания, которые будут греть их долгой холодной зимой. – Хоук зло сплюнул за край платформы. – Чер-р-рт, чего это я должен повторять их вранье? Пусть сами стараются. Это просто хлеб и зрелища, чтобы гребаная толпа выпустила пар.

– Во-о-от так, братцы! – восторженно взвыла Мэгги. – Смотрю я на вас, и вы меня заводите. Да, детка, вот так, правильно!

Она с важным видом расхаживала по сцене, излучая неиссякаемую энергию. Звенела быстрая и нетерпеливая музыка.

– Обожаю!

Она показала зрителям язык и тут же получила в награду одобрительный рев.

Мэгги сделала огромный глоток из своей бутылки «Саузерн комфорт», покачивая бедрами в такт музыке. Снова рев. Сладострастно провела по горлышку бутылки языком.

– О да! Я так завелась. Настоящая греховодница. Смотрю на вас и вся горю. Знаете, – она выждала один такт, – иногда вполне понимаю мужиков. Я ведь горячая хипповская штучка.

Неожиданно Вольф понял: да она же соревнуется с толпой, пытается во что бы то ни стало завоевать их внимание, готова переплюнуть всех присутствующих.

Мэгги медленно провела рукой по груди, спустилась ниже, погладила себя между ног. Отбросила непослушные волосы с глаз. Воплощенная животная похоть.