Танец под запретом - Александра Эсперанса

Уже к моменту их второй встречи (как раз вот к этому вечеру) она готова была быть только с ним. И какое оскорбление она получила в ответ!

Вечеринка заканчивалась, а всё это до сих пор не укладывалось ни у кого в голове.

Наступило утро, и все потихоньку собирались выходить на улицу, чтобы ловить такси и ехать домой. Они были разбиты на парочки и должны были ехать в одно и то же место – в тот дом, в котором уже побывала Юна, и в который, как она думала, должна была уехать и в это утро вместо бразильянки.

Какая же глупая немая сцена её ожидала: уже пойманное такси, около которого стоят Жоао с Леной, Густаво с бразильянкой и Маурисио с Викторией (она была его подругой), а также Юна – одна, без пары и пока ещё без такси, которое она до последнего не заказывала, попросту не веря в происходящее и надеющаяся на то, что всё ещё поменяется в последний момент. Но пришло время прощаться, и Густаво вместе с той девушкой сели в машину первыми.

Юна попрощалась со всеми остальными, и Виктория, с которой Юна познакомилась в этот вечер, которая оказалась такой душевной и понимающей девушкой и которая искренне переживала за всю эту ситуацию, чуть ли не заплакала вместе с Юной. Но деваться было некуда, и Юне пришлось позвонить в такси и прождать его минут двадцать, гуляя около заведения, пока оно не приехало.

Нет, пока она не плакала. Она пребывала в шоковом облегчении от принятия безысходной для неё ситуации. Вскоре машина подъехала, она села, и слёзы моментально полились огромными дождевыми каплями из её глаз – слёзы боли от несправедливости, слёзы облегчения, слёзы отчаяния, слёзы борьбы…

Глава 13. Осознание реальности

В этот же день, после клуба, ей нужно было идти утром на работу, и оставалось всего несколько часов для того, чтобы хоть чуть-чуть поспать и морально прийти в себя. Но это было непросто: ведь тот шок, который она испытала ночью от сложившейся ситуации, пока не отпускал её.

Однако ей стало легче от осознания того, что Густаво оказался ужасным человеком, и надежда на продолжение отношений с ним была разрушена, и вроде бы даже и разум уже осознавал ужасные качества этого мужчины, но всё равно ей было обидно и мерзко от сложившейся именно таким образом ситуации.

После пары часов сна она проснулась и сразу разрыдалась: слишком отчётливо ещё раз перед её глазами предстала картина несправедливости прошлой ночи и этого утра, которое явилось её завершением. Но она решила отвлечься от всего этого и стала собираться на работу.

В течение дня она несколько раз разговаривала с подругами, которые знали об этой ситуации и которые, так же, как и она, пришли в шок от той наглости, которую продемонстрировал Густаво (это при том, что в России он находился всего месяц и ещё должен был пребывать в сумасшедшем состоянии от красоты русских девушек, а не разбрасываться ими так вот просто).

Видимо, его ужасный характер невозможно было искоренить ничем, и даже красота девушек на него так сильно не влияла. А, может, тоска по родине была уже настолько сильной, что родственная бразильская душа в виде той девушки, ставшей его вечерне-утренней спутницей в тот день, и подтолкнула его на такой некрасивый поступок по отношению к Юне.

Была среда, и оставалось всего два дня до вечера пятницы и, соответственно, до следующей вечеринки.

На следующее мероприятие Юне хотелось прийти независимой и спокойной, сделав вид, что та ситуация её уже абсолютно не волнует, и что она давно готова двигаться дальше.

Глава 14. Ангелы мести

Наступил долгожданный вечер новой пятницы, и как-то так сложилось, что Юна не захотела в тот день заморачиваться на одежде и причёске, чтобы идти в клуб. Ко всему прочему, она была человеком настроения, и, даже если она что-то планировала заранее, в день самого события она могла поменять своё решение.

Даже за час или несколько минут до начала какого-то мероприятия, если душа её уже к нему не лежала, она могла отменить его.

Она всегда была искренней перед самой собой, и никакие устои или правила общества не могли её заставить действовать так или иначе, если она того не хотела.

Так же произошло и в ту пятницу. Немного отойдя от ситуации, произошедшей в ночь со вторника на среду, и долго думая, хотела или не хотела она идти на вечеринку, в последний момент она всё-таки решила сходить ненадолго потанцевать. Не из-за Густаво, а просто так. У ребят она даже не узнавала, будет он там сегодня или нет.

Быстро сделав хвост, одев рваные джинсы и чёрную футболку, что было совсем несвойственным для Юны – носить такую одежду, так как обычно она носила платья, юбочки и каблучки, а волосы любила распускать, так как от резинок или заколок у неё болела голова, и они ей не нравились, она направилась в «Лос Диаблос».

Зайдя в клуб, она сразу увидела его, сидящего в противоположной от входа части, в самом конце зала и за тем же столиком, около которого они танцевали в первый раз. Его испепеляющий взгляд вновь набросился на неё и больше не отпускал.

Она не поздоровалась с ним взглядом, так как он её раздражал после всего того, что сделал, что было вполне логичным.

Она просто стояла в клубе, здороваясь с теми, кого знала. Потом она заметила Маурисио, стоящего рядом с Густаво. Они разговаривали о чём-то между собой. А, поскольку они частенько поглядывали на неё, она подумала, что они могли обсуждать её персону.

Вскоре она заметила, как Маурисио начал медленно двигаться в её сторону.

«Чего ещё хочет этот козёл!» – так Юна подумала про Густаво, поняв, что это он подослал Маурисио на разговор к Юне. Что оказалось правдой.

– Привет, Дорогая! – поздоровался Маурисио. – Ты сегодня так хорошо выглядишь, и он тоже сказал, что ты очень красивая, и он хочет тебя.

У Юны на мгновение пропал дар речи, и она не знала, что на это ответить. Злость и одновременное тщеславие от его слов смешались в ней, и, казалось, что она даже улыбнулась какой-то зловещей дьявольской улыбкой, потому что поняла, что настало время мести.

– Привет, Маурисио! Рада тебя видеть! – сказала Юны с искренними чувствами, потому что его она была рада видеть всегда. – И что с того, – продолжила она, – что он что-то там хочет? Как ты понимаешь, после прошлой нашей встречи, мне нет до него дела, – хладнокровно и победно ответила Юна.

– Да, я это понимаю, – ответил ей Маурисио, – но… ведь он хочет…

И тут Юна в недопонимании посмотрела на Маурисио… Даже он мыслил, как настоящий бразилец, да и вообще, как все латиноамериканцы…

Это их убеждение звучало так: если мужчина хочет, то он должен во что бы то ни стало, да и вообще в любой момент (но только, когда ему удобно – небольшая оговорочка) заполучить женщину, при этом, неважно, провинился он или нет… да и вообще неважно, как он вёл себя с ней, какие поступки совершал.

Это было самым типичным заблуждением латиноамериканцев о том, что мужчина решает, кого, где, когда и как можно взять. Сравнимы эти убеждения разве что с первобытным строем общества, в котором женщина не имела права голоса и выполняла только определённые функции.

Ведь даже справедливый Маурисио, понимая всю несправедливость ситуации, но из чувства солидарности с другом, а также – из-за отличающегося от русского менталитета латиноамериканцев, настраивался именно на такое видение проблемы и на возможность со стороны Юны проявить бОльшую гибкость и уступить мужчине…

Но это было не в характере Юны. Это уж точно.

Маурисио понял, что уговаривать Юну на разговор и дальнейшее общение с Густаво было бесполезно. Он опустил глаза и обиженно вернулся к столику, за которым сидел Густаво.

Какая трагедия! Обиженно вернулся! Скажите, пожалуйста! А кто-нибудь думал о чувствах Юны в предыдущую встречу? Когда она выглядела полной дурой перед всеми? Это, по их мнению, наверное, было в порядке вещей!

Осознавая свою победу и весь вечер созерцая тяжелый и сожалеющий взгляд Густаво, Юна наслаждалась танцами, общением с подругами, приятной атмосферой тёплой ночи и всем, что там происходило! А он так и не осмелился подойти!

Во-первых, конечно же, Маурисио передал ему слова Юны, и его гордость не позволила ему сделать ни шагу в её сторону, хотя по глазам было видно, как ему этого хотелось, но сам факт того, что кто-то (а, тем более, Юна, которая испытывала к нему симпатию) посмел не уделить ему должного и запрашиваемого внимания, оставил его сидеть в стороне.

Была бы его воля, он бы ударил кого-нибудь от злости или закатил бы Юне скандал, хотя он этого не делал лишь потому, что она не говорила по-португальски и плохо понимала его. Конечно, можно было бы воспользоваться переводчиком в лице Маурисио, потому что именно он помогал им общаться, но, очевидно, что Густаво не хотел, чтобы Рисси21 переводил скандальные выражения. (Интересно, а в Бразилии их много? =)