Агент тёмных чар (ЛП) - Кроуфорд К. Н.

Мою грудь сдавило. Чёрт. У меня определённо едет крыша. А учитывая историю моей семьи, это действительно очень опасно.

***

Я рухнула на гладко застеленную гостиничную кровать, и моя голова всё ещё пульсировала от избиения, которое я пережила. Добрых десять минут я провисела на телефоне, звоня в полицию. Если до этого психоз ещё не взял надо мной верх, то бодренькая лифтовая музыка, нудно доносящаяся из трубки, точно угрожала довести меня до белого каления.

Надо отдать должное, диспетчер полиции всего Лондона ответила немедленно. Она очень вежливо сообщила мне, что поскольку само преступление произошло в Лондонском Сити, а не в большом Лондоне, то меня нужно перевести на их сотрудника. Она объяснила, что этим вопросом должна заниматься полиция Лондонского Сити. Меня тут же перевели. Диспетчер Лондонского Сити была рада услышать, что мне не грозит непосредственная опасность и перевела меня на главного констебля, который спросил, может ли это подождать до утра. Когда я ответила, что не может, меня оставили висеть на линии. Опять.

Музыка нудно завывала в моём правом ухе. Левое ухо до сих пор пульсировало от пинка, и я не собиралась ещё сильнее травмировать его этой пыткой.

Что ж, хотя бы номер отеля оказался роскошным — чистым и современным: серые шторы, стильное красное кресло и свисавшие с потолка лампы, которые купали комнату в мягком свете. С огромной кровати я смотрела на зеркало, пребывая в лёгком ужасе от собственной заляпанной грязью наружности и спутанных светлых волос. Мои голубые глаза до сих пор оставались широко раскрытыми от шока. Я выглядела как безумная. Иронично, но вполне вероятно, что сейчас это окажется правдой.

Тот мужчина с красными глазами плюнул в меня кислотой? Я реально видела рога… и глаза, приобретающие золотой оттенок? Не говоря уж о нечеловеческой скорости и грации. Ох, не к добру это. Я могла лишь молиться, чтобы галлюцинации были результатом травмы головы, а не признаком психического заболевания.

— Спасибо, что подождали, мисс Лидделл, — голос женщины-констебля вернулся.

— Нет проблем. Я просто хотела подать заявление. Двое мужчин напали на меня в переулке Колеса Кэтрин час назад.

— Вам нужна медицинская помощь?

— Нет, я в порядке, кажется, — мои пальцы скользнули по синяку на животе, и я вздрогнула. Моя голова по-прежнему раскалывалась. Но чёрт с ним; я сейчас совершенно не хотела, чтобы меня осматривал доктор. — Я просто хочу сообщить о нападении.

— Я понимаю, мисс Лидделл. Почему бы вам не прийти завтра, чтобы написать заявление?

Я сдержалась, чтобы не наорать на неё. Как бы это сформулировал британец?

— Вам не кажется, что завтра будет немного поздновато?

— Если вы подадите заявление завтра…

— Это глупо. К тому времени их уже и след простынет, — ладно. Хватит с меня любезностей.

— Я не уверена, чего вы от меня хотите в данной ситуации. Не сомневаюсь, что их уже след простыл.

Я даже не знала, как подступиться к этому вопросу.

— Может… послать туда патруль? Это всего в десяти минутах от участка. Вдруг удастся заметить двух мудаков, которые пытались меня убить?

— Мы мало что можем предпринять. Меня саму в прошлом месяце ограбили. Вам правда стоит быть осторожнее в будущем.

Я моргнула. Видимо, здесь полиция действовала иначе.

— Вы серьёзно?

— Меры, которые Лондонский Сити может предпринять по этому поводу, действительно ограничены. Вам лучше всего прийти завтра и подать заявление…

— Знаете что? Забудьте, — я повесила трубку, негодуя. Завтра расскажу об этом Габриэлю. Он хотя бы показался мне серьёзным офицером полиции.

Вымотавшись, я потёрла глаза. Здесь уже три часа ночи, но на восточном побережье Штатов всего десять вечера. Скарлетт ещё не спит.

Я вытащила мобильник и написала ей сообщение. «Кажется, я схожу с ума. Сегодня я видела кое-какое реально безумное дерьмо».

Мгновение спустя на моём экране появилось зелёное облачко с текстом. «Добро пожаловать в мой мир. Что ты видела?»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я тяжело сглотнула. «Если я начну терять рассудок и стану присылать тебе сообщения, полные мешанины из слов, пообещай, что проследишь, чтобы меня посадили на таблетки».

«Нет проблем, — напечатала она. — Но ты не сходишь с ума. Выпей коктейльчик и насладись хорошим английским завтраком с утра».

Я бросила телефон на кровать. Английский завтрак[8] был не такой уж плохой идеей.

Мне нужно поспать, но сначала отчаянно хотелось в душ. Грязь из переулка покрывала моё тело, на щеке красовался отпечаток подошвы, и я практически не сомневалась, что ко мне всё ещё цеплялся тошнотворный запах смерти с места преступления.

Я встала, направляясь к чистой ванной комнате, вымощенной белой плиткой. Я включила душ и отрегулировала температуру, пока вода не стала такой горячей, что впору заваривать чай. Затем я стянула свой порванный свитер, бросив его в мусорную корзину. Его уже не спасти. Я расстегнула сапоги и скинула остальную одежду.

Я встала под душ, позволяя идеальной воде омывать мою кожу. Пока вокруг меня клубился пар, я невольно подумала о том незнакомце — об его пальцах, крепко стиснувших мои бёдра, о мягких губах на моей шее. Я провела пальцем от груди к тазовым костям, где он схватил меня. Мои соски начали затвердевать. Если закрыть глаза, я почти ощущала его мускусный запах и чувствовала близость мускулистого тела. Я почти осязала, как его губы опускаются ниже к моему пупку…

Мои глаза вновь распахнулись. Я больше не стану думать о нём. Я точно не знала, что с ним случилось, но мне надо взять себя в руки.

Я схватила маленькую бутылочку с шампунем и выдавила на ладонь солидную порцию жидкости с ароматом ванили. Я взбила густую пену, заставляя себя не думать о жаре, который пронёсся по телу от прикосновения того незнакомца. Я буду думать о несексуальных вещах: миноги, налоги, британские политики, вступающие в сомнительные отношения со свиньями…

Буквально на секунду я задремала, стоя под струями воды.

«Хорас, не надо!» Её крик отразился от стен. Спрятавшись под столом, я зажала уши руками. Я попыталась закрыть глаза, но не смогла и увидела кровь, струйкой стекающую с её губ…

Мои глаза резко распахнулись, дыхание сделалось частым и прерывистым. Глупо. Так глупо. Я прислонилась к стене душевой, чтобы обрести почву под ногами.

Мой мозг создавал невероятные видения… давно забытая травма. Нападение, которое я слышала, но не видела. Много лет назад меня не было там, чтобы видеть кровь на её губах.

Моё тело напряглось. Я практически сделала всё, что в моих силах, чтобы не думать об этом.

Глаза защипало от слёз. Такое ощущение, будто мой собственный разум наказывал меня худшим способом из возможных.

Почему я вообще выбрала такую стрессовую работу, особенно учитывая моё прошлое? Я могла бы стать школьным психологом или работать с зависимыми людьми. Помогать живым, участвовать в их личностном росте. Звучало неплохо, но… такая работа просто не зажигала мой мир.

Согласно мужчине с бородкой, преподававшему мне курс консультативной психологии в университете Тафтса, все психологи-криминалисты — «наркоманы, подсевшие на травму». Мужик с бородкой — клинический психолог — считал, что профайлеры вроде меня работали с мертвецами и безумцами потому, что сами в глубине души травмированы. Видимо, это такой способ сублимировать наши собственные садистские порывы в нечто общественно приемлемое. Придурок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И это не единственное, о чём мы спорили. По его словам, личность, темперамент, интеллект — всё это полностью определялось генетикой (отсюда возникал вопрос, а какой тогда смысл в работе психолога?).

Но это приводило меня к настоящей причине, по которой мне нужно было понимать разум убийц. Мне нужно, чтобы зло создавалось окружением, и я посвятила свою жизнь тому, чтобы это доказать. Я хотела понять, как прошлое психопата сделало его тем, кем он стал — жестокие родители, повреждения мозга, сексуальное насилие… как всё это складывалось воедино, чтобы создать монстра. Вот настоящая причина, по которой я работала с мертвецами и безумцами.