Корсары глубин - Томас Ловелль

Через неделю после нашего выхода из Вильгельмсгафена мы находились уже у северо-западного побережья Испании и подходили к мысу Финистерре. Море было спокойно. Мой вахтенный начальник и я стояли на палубе, внимательно всматриваясь в горизонт. На том пределе, где небо сходится с морем, мы увидели пятнышко дыма. Оно становилось все более ясным. Наконец появились очертания самого корабля, которые понемногу делались все более отчетливыми. Да, это был «Марсала» — корабль, везший нам снабжение. Мы подошли к нему на достаточно близкое расстояние, чтобы обменяться сигналами. Транспорт отошел ближе к берегу. «U-21» послушно следовала за ним. Мы прошли за ним в Рио-Коркубион, где ночью подошли к борту и приняли на лодку большой запас пищи, более двенадцати тонн жидкого топлива и две тонны смазочного масла. С рассветом мы снова двинулись вперед, радуясь плотно набитой кладовой и тяжело нагруженным топливом цистернам.

Но вскоре уверенность в успехе сменилась мрачным унынием. Жидкое топливо, принятое нами с «Марсалы», отказалось гореть в наших дизель-моторах. Мы экспериментировали и боролись с этим явлением, но все было бесполезно. Мы пытались смешивать принятое топливо со своим топливом, но смесь оказалась так же плоха как и само топливо с «Марсалы». Таким образом, мы пребывали здесь, почти в двух тысячах миль от Вильгельмсгафена и на большем расстоянии от Каттаро. Вышли мы в море, имея на борту пятьдесят шесть тонн жидкого топлива, а осталось у нас только двадцать пять.

Мне предстояло принять ответственное решение, должен ли был я повернуть обратно в Вильгельмсгафен или пытаться все же идти в Каттаро? Ни одна из этих перспектив не была приятна. Мы уже израсходовали тридцать одну тонну топлива, и на обратный путь вокруг северной оконечности Шотландии я имел в своем распоряжении только двадцать пять тонн. Казалось, что этого количества будет достаточно. Менее вероятным было, чтобы топлива хватило до Каттаро.

«Мы пойдем в Каттаро, — сказал я своей команде. — Если счастье будет на нашей стороне, то мы дойдем туда благополучно».

Теперь наш успех зависел от количества погружений, которые нам придется сделать на переходе. Подводный ход приводит к расходу значительного количества топлива. Если мы не встретим неприятельских судов, которые принудят нас идти под водой, то, думал я, пользуясь экономической скоростью хода, мы сможем довести поход до успешного конца. С другой стороны, если противник будет нам слишком сильно досаждать и наш запас топлива иссякнет, то нам придется искать убежища в каком-нибудь нейтральном порту и интернироваться.

Из всех медлительных походов, которые я когда-либо видел, наш был самым тягучим. Мы просто ползли как черепаха, держась в стороне от обычных торговых путей. Где бы мы ни обнаружили дым, мы самым предупредительным образом уступали дорогу встречному кораблю. Поход от мыса Финистерре до Гибралтара занял четверо суток. Стояли солнечные тихие дни. Мы часами бездельничали, предаваясь сну и играя в карты на палубе, и ни разу не погружались.

В Гибралтаре никто еще не думал о подводных лодках, потому там не было и рыскающих кругом патрульных судов. Мы столь бережно относились к расходованию своего топлива, что вошли в пролив в надводном положении. Это было 6 мая 1915 года. «U-21» прижималась к африканскому берегу, держась насколько это было возможно в стороне от британских кораблей и береговых орудий. Мы мирно совершили дневной переход, но вечером появились в виду два маленьких британских миноносца. Выследят ли они нас? Они шли, вообще говоря, по направлению к нам. Да, они заметили нас. Очень плохо, но в этом не было никаких сомнений. Они внезапно повернули и пошли полным ходом прямо на нас.

«Приготовиться к погружению!» — отдал я неохотно приказание. Мы легко ушли от них, но от этого было не легче. Я берег свое топливо с большей скупостью, чем нищий бережет свои гроши. А затем новость о появлении в Средиземном море германской лодки уже нельзя было скрыть от наших противников. Она должна была встревожить союзные корабли Галлиполи и вызвать посылку на поиски нас британских истребителей.

Все это значило для нас большее количество погружений и большую трату драгоценного топлива.

Мы пробирались вперед еще более осторожно, чем раньше, держась возможно дальше от обычных морских путей. Возглас вахтенного командира: «Корабль!» — и на нашем пути появляется большой британский пароход. Он, несомненно, был вооружен. Нам больше ничего не оставалось делать, как погрузиться. Я с тоской смотрел на уровень топлива в цистернах, который опускался все ниже. А затем миноносцы. Два французских корабля заметили и атаковали нас. Снова неприятное погружение.

Через неделю после перехода Гибралтарского пролива и через восемнадцать дней по выходе из Вильгельмогафена «U-21» вошла, наконец, в Адриатику и 13 мая была взята на буксир австрийским миноносцем. В наших цистернах оставалось 1,8 тонны топлива. Я могу забыть другие числа, свой день рождения, свой возраст, но эта цифра неизгладимо закреплена в моей памяти.

Находясь в Каттаро, мы получили детальные сведения о положении дел в Дарданеллах: англичане и турки на Галлиполийском полуострове вели упорную смертельную борьбу. Анзакские[16] полки каждый день яростно атаковывали турецкие траншеи, но турки сопротивлялись с еще большим упорством. Британские сухопутные атаки поддерживались огнем боевых кораблей союзников. Большие боевые корабли противника стояли у берега и заливали турецкие траншеи опустошительным огнем своих 15-дюймовых орудий, отвечать на который турки не имели возможности. Я мысленно представлял себе нашу лодку подкрадывающейся к этим извергающим пламя гигантам. Не часто командиру подводной лодки улыбается счастье встретить британские линейные корабли вне укрепленных портов, к тому же стоящие без хода, как щиты.

В течение недели «U-21» стояла в Каттаро для выполнения ремонта и погрузки на борт необходимых запасов, а затем снова вышла в море. Мы незаметно проскользнули вдоль берега, прошли вокруг Греческого архипелага и вышли через Эгейское море к Галлиполийскому полуострову. Англичане усеяли эти воды минами, и мы шли, прижимаясь к берегу, отходя в сторону от опасных полей.

В течение всей ночи 24 мая мы шли в надводном положении, продвигаясь на юг к своей цели. Под прикрытием темноты мы незаметно прошли сквозь линию английских патрульных судов.

Глава VI.

Потопление линейного корабля «Триумф»

Настал день. Перед нами лежал берег с бухтами, скалами и холмами — голыми, желтыми, сожженными. Дневное сражение вдоль побережья еще не началось. Море было спокойно, что отнюдь не являлось идеальным для наших действий. Лучше было преждевременно не показывать перископа в этих водах. Мы нырнули на глубину и направились дальше на поиски желанных объектов для торпедных атак.

Всплыв затем снова под перископ, мы заметили, наконец, у мыса Хеллес британские линейные корабли. Быстрый взгляд в морской справочник, и я по фотографиям и описаниям определил, что они являются гигантам» типа «Мажестик». Линкоры стреляли залпами из своих тяжелых орудий по турецким позициям вдоль холмов, забрасывая их тоннами взрывчатого вещества.

Поближе от линкоров стояло госпитальное судно, а вокруг них находилось несколько дюжин патрульных судов, миноносцев и истребителей, которые ходили зигзагообразными курсами в поисках незванных пришельцев. Были ли все эти поиски результатом донесений о нашем присутствии в Средиземном море? Так это или не так, но однако было ясно, что англичане используют все возможные предосторожности для защиты своих линейных кораблей от торпедных атак подводных лодок, в то время как они бомбардируют позиции турок.

«Редкая игра для нашей лодки», сказал я, обращаясь к своему вахтенному офицеру, и осторожно направил «U-21» к трем извергающим огонь Левиафанам.

«Убрать перископ!» — крикнул я быстро. По направлению к нам шел эсминец. Я не знал, видел ли он перископ или нет, но я не хотел, чтобы предупреждение о присутствии подводной лодки было дано до того, как я получу возможность нанести свой торпедный удар по противнику.

В течение некоторого времени мы вслепую шли под водой, не рискуя поднять перископ. Наш курс лежал, к северу от вершины полуострова, по направлению к Габа Тепе. Там, перед северными отмелями, в перископ был замечен другой линейный корабль. Мой справочник показал, что корабль принадлежал к типу «Триумф». Подобно пигмеям, охраняющим гиганта, вокруг него циркулировал густой рой патрульных судов и эсминцев.

«Убрать перископ!» — и мы нырнули на семьдесят футов, направляясь к линкору и проходя на глубине линию патрульных сил. Шум их винтов был хорошо слышен в лодке.

Через четыре с половиной часа после того как я заметил линейный корабль, оказавшийся самим «Триумфом», я маневрировал на «U-21», выходя в точку для торпедного выстрела и лишь на самые короткие мгновенья показывая перископ на ровной поверхности моря.