Практикум по написанию рецензии на итоговом экзамене по русскому языку - Галина Алексеевна Ермакова

(1) На углу, под шатром цветущей липы, обдало меня буйным благоуханием. (2) Туманные громады поднимались по ночному небу, и когда поглощен был последний звездный просвет, слепой ветер, закрыв лицо руками, емко пронесся вдоль опустевшей улицы.

(3) Вернувшись домой, я застал ветер в комнате — он хлопнул оконной рамой и поспешно отхлынул, когда я прикрыл за собою дверь. (4) Внизу, под окном, был глубокий двор, где днем сияли, сквозь кусты сирени, рубашки,распятые на светлых веревках, и оттуда взлетали порой голоса.

(5) А теперь там внизу набухла душная мгла, но вот слепой ветер, что беспомощно сполз в глубину, снова потянулся вверх, — и вдруг — прозрел, взмыл, и в янтарных провалах в черной стене напротив заметались тени рук, волос, ловили улетающие рамы, звонко и крепко запирали окна. (6) Окна погасли. (7) И тотчас же в темно-лиловом небе тронулась, покатилась глухая груда, отдаленный гром. (8) И стало тихо...

(9) В этой тишине я заснул, ослабев от счастья, о котором писать не умею...

(10) Проснулся я оттого, что ночь рушилась. (11) Дикое, бледное блистание летало по небу, как быстрый отсвет исполинских спиц. (12) Грохот за грохотом ломал небо, широко и шумно шел дождь. (13) Меня опьянили эти сиреневые содрогания, легкий и острый холод. (14) Я стал у мокрого подоконника, вдыхая неземной воздух, от которого сердце звенело, как стекло.

(15) Все ближе, все великолепнее гремела по облакам колесница пророка. (16) Светом сумасшествия, пронзительных видений озарен был ночной мир, железные склоны крыш, бегущие кусты сирени. (17) Громовержец, седой исполин, с бурной бородою, закинутой ветром за плечи, в ослепительном, летучем облачении, стоял, подавшись вперед, на огненной колеснице и напряженными руками сдерживал гигантских коней своих: вороная масть, гривы — фиолетовый жар. (18) Они понесли, они брызгали трескучей искристой пеной, колесница кренилась, тщетно рвал вожжи растерянный пророк... (19) Кони, взмахивая пылающими гривами, летели все буйственнее — вниз по тучам, вниз. (20) Вот громовым шепотом промчались они по блестящей крыше... (21) И, обезумев от прикосновения земного металла, снова воспрянули. (22) Пророк был сброшен. (23) А кони, влача за собою опрокинутую, прыгающую колесницу, уже летели по вышним тучам, гул умолкал, и вот громовой огонь исчез в лиловых безднах...

(24) Дождь перестал. (25) Над крышами пылали громадные облака. (26) Кругом в синеватом, сонном воздухе плавали кусты, забор, блестящая собачья конура.

Рецензия

Читая текст В.В. Набокова «Гроза», невольно поражаешься тому, что замечательный художник слова увидел в грозной силе природы, обычно пугающей людей, великолепную картину и умело передал ее цвета и звуки.

Изменения в окружающей среде, связанные с приближением и началом грозы, заключены в семи абзацах, где описывается состояние природы до начала и после грозы, первые звуки грома, нарастание раската, громовержец на огненной колеснице. Набоков создает ощущение радости, возникшей в душе героя и созвучной грозе. Гроза заставляет трепетать сердце рассказчика, восторгаться яркими красками и музыкой природы. Это гармония природы и человека. Автор приводит к мысли о том, что жизнь человека не только не отделима от природы, но и является своеобразны:! отражением жизни природы: тишины и бури, захода и восхода солнца, дождливого и солнечного дня... — все это встречается в характере, поступках, состоянии души каждого человека.

Текст художественного стиля построен как описание окружающей среды («каково вокруг»?). Языковые средства создают его цветовую гамму. Эту роль выполняют прежде всего прилагательные и причастия («темно-лиловом небе», «вороная масть», «сиреневые содрогания», «ночной мир был озарен», «пылающими гривами»...). Звуковое оформление достигается использованием существительных («отдаленный гром, грохот за грохотом»), глаголов («хлопнул рамой», «колесница гремела»), прилагательных и наречий («звонко запираясь», «широко и шумно шел дождь»). Эти художественные средства создают образность, эмоциональность, субъективность. В самом описании грозы динамика достигается частым употреблением глаголов. Набоков, используя аллегорию, грозу представляет в виде мифологического пророка на огненной колеснице: «Громовержец, седой исполин...» (Здесь есть описание и предмет.) Олицетворение «превращает» явления природы в живые существа, поэтому ветер у Набокова хлопает оконной рамой, закрыв лицо руками, несется вдоль улицы. Своеобразны метафоры писателя, где одни «осколки мира» отражаются в других: «голоса взлетели», «облака пылали», «ночь рушилась», «в воздухе плавали кусты, забор, конура»... В данном тексте предложения соединены и цепной связью (предложения 3 и 4), лексическим повтором, (5 и 6) контекстными антонимами.

Для чего же служит описание природы в тексте Набокова? Можно сказать, что изображаемая писателем летняя ночь — проявление такой природной стихии, как гроза, — выражение душевного подъема героя. На это указывают «элементы» состояния человека («меня опьянили», «сердце звенело», «ослабев от счастья»). Возможно, это неожиданно нахлынувшее счастье или воспоминание о нем, которое разбудила гроза.

Текст Набокова духовно обогащает читателя. Переживая вместе с рассказчиком его бурную радость, полет души, переданные через грозу, мы невольно сами испытываем эти чувства, любуясь буйством красок и звуков.

(1) Посредине комнаты стоял Яшка-Турок, худой и стройный человек лет двадцати трех, одетый в долгополый панковый кафтан голубого цвета.

(2) Его впалые щеки, большие, беспокойные глаза. (3) Прямой с тонкими, подвижными ноздрями, белый покатый лоб с закинутыми назад светло-русыми кудрями, крупные, но красивые, выразительные губы — все его лицо изобличало человека впечатлительного и страстного.

(4) Он был в большом волненье: мигал глазами, нервно дышал, руки его дрожали, как в лихорадке...

(5) Яков помолчал, взглянул кругом и закрылся рукой. (6) Он глубоко вздохнул и запел. (7) Первый звук его голоса был слаб и неровен и, казалось, не выходил из его груди, но пронесся откуда-то издалека, словно залетел случайно в комнату.

(8) За этим звуком последовал другой, более твердый и протяжный, но все еще видимо дрожащий, как струна; за вторым третий, и, понемногу разгорячась и расширяясь, полилась заунывная песня. (9) Я, признаюсь,редко слыхивал подобный голос: в нем была и неподдельная глубокая страсть, и молодость, и сила, и сладость, и какая-то увлекательно-беспечная, грустная скорбь.

(10) Русская, правдивая, горячая душа дышала и звучала в нем, и так хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны.

(11) Он пел, но от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и