Семейные узы - Даниэла Стил

Энни вскочила и отправилась на кухню проверить индейку. Следом явился Тед. В пижамных брюках и футболке он был похож на мальчика-переростка. В двадцать четыре года он удивительно походил на своего красивого отца.

Индейка уже подрумянилась.

— Помочь? — спросил Тед, налил в стаканы апельсинового сока и протянул один тете.

— Спасибо, я все успеваю. Будет хорошо, если ты поможешь ее разрезать.

— Отлично. Я так рад вернуться домой. Устал от соседей. Нас в квартире четверо, и все парни — страшные неряхи.

— Как твоя сестра, — грустно улыбнулась Энни, садясь за стол.

— На самом деле, хуже, — ухмыльнулся Тед.

— Ужасно, — отозвалась Энни.

Младшая племянница как раз вошла в кухню. Волосы дыбом стояли у нее на голове, а фланелевая ночная рубашка была сплошь покрыта изображениями черепов.

Энни перевернула индейку и быстро сделала для племянников омлет, который они тут же с благодарностью проглотили.

— Как хорошо быть дома, — сыто потягиваясь, проговорила Кейт.

Энни улыбнулась и поцеловала ее в лоб.

— Я очень рада. Без вас здесь настоящий склеп.

— Ты должна найти себе парня! — решительно произнесла Кейт.

Энни закатила глаза.

— Ты говоришь совсем как Уитни. Кстати, она передает вам привет.

— Ей тоже привет, — рассеянно отозвалась Кейт, и в этот момент Энни заметила, что на другой руке у нее тоже новая татуировка — диснеевская фея Тинкербелл.

— Что это такое? — спросил Тед недовольным тоном, который так хорошо знала сестра. — Дань увлечению Диснеем?

— Ты просто ревнуешь, — парировала Кейт и сунула тарелку в посудомоечную машину. — Я думаю, Энни тоже должна сделать татуировку. Она будет выглядеть совсем по-другому.

— А разве я плохо выгляжу? К тому же это распугает моих клиентов.

— А я думаю, им понравится! — упрямо заявила Кейт. — Не слушай мистера Чистюлю. Он ничего не понимает в моде. Застрял в пятидесятых. Он у нас все еще скаут.

— Это лучше, чем мультяшки у тебя на руках. А дальше что будет? Золушка или Снежная королева?

— Думаю, мне надо сделать орла на груди, — пробормотала Энни, а Кейт усмехнулась:

— Если хочешь, сделаю для тебя эскиз. Можно изобразить на спине бабочку. На прошлой неделе я сделала два таких рисунка для салона тату. Они их уже нанесли трем клиентам.

— Прекрасная карьера! — сухо отозвался Тед. — Тату-художник. Думаю, мама и папа были бы в восторге.

— Ты о чем? — Кейт начинала сердиться. — А может, они решили бы, что юридический факультет — это сплошная скучища?! Они не были занудами!

— Они бы гордились вами обоими, — вмешалась в спор Энни и еще раз перевернула индейку. — Пожалуй, надо переодеться. — Часы уже показывали одиннадцать.

— Спешить некуда. Лиз на час опоздает и сделает вид, что удивлена. Вечно она опаздывает, — заметила Кейт.

— У нее много работы, — встала на защиту племянницы Энни.

— Просто у нее нет чувства времени. Кстати, кого она приведет? — с интересом спросил Тед.

— Фотографа, с которым встречается, Жана-Луи.

— А, лягушатник! Он может посмотреть со мной футбол.

— Надо же, а ведь футбол такой плебейский спорт, — стала дразнить брата Кейт.

Казалось, Тед сейчас вспыхнет, как спичка, но он вдруг рассмеялся. Кейти с младенчества умела задеть его за живое.

Все отправились по своим комнатам и собрались уже в полдень. Тед надел серые слаксы, блейзер и галстук. Настоящий красавец, совсем как его отец. У Энни защемило сердце. Кейти казалась еще одной собственной копией, только более нарядной: черная кожаная мини-юбка, черные колготки, высокие каблуки, на голове еще больше геля, чтобы волосы стояли пиками, и макияж, который она обычно не делала. Сохранив собственный экстравагантный стиль, она выглядела настоящей красавицей. На Энни было мягкое кашемировое платье коричневого цвета и туфли на высоких каблуках.

Был уже почти час, когда в квартиру вошла Лиз в черных кожаных брюках, белом жакете-шанель и на невероятно высоких каблуках. Светлые волосы убраны в мягкий узел, в ушах маленькие, яростно сверкающие серьги с бриллиантами. Серьги она позаимствовала из коллекции для показа. Вошедший следом мужчина казался бомжем, которого подобрали на улице: рваные кроссовки, дырявые джинсы и черная толстовка с капюшоном, тоже с дырками. Нечесаные волосы собраны в хвост, да еще борода. В комнату он вошел с улыбкой, как ни в чем не бывало, и вручил Энни цветы. Держался он безупречно, но такая внешность никак не гармонировала с нарядом Лиз. Та выглядела, как модель из журнала мод, ее друг казался жертвой кораблекрушения. Французский акцент добавлял ему шарма. Жан-Луи расцеловал Энни и Кейт в обе щеки и пожал руку Теду. Уже через несколько минут его мягкие дружелюбные манеры заставили всех забыть о вызывающей внешности. Жан-Луи считался одним из самых успешных молодых фотографов Парижа. В Нью-Йорке на него тоже был огромный спрос. Похоже, его нисколько не заботит, что надо носить, впрочем, так же как и Лиз. Она казалась вполне довольной, что он рядом, а Энни про себя пожелала, чтобы у племянницы не возникло пристрастия к подобным мужчинам.

В кухне все окружили стол и смотрели, как Тед разрезает индейку, потом перешли в столовую. Кейт зажгла свечи, а Лиз и Энни внесли блюда. Это было настоящее пиршество. Поднимаясь из-за стола, все заметно отяжелели.

— Наверное, это твой лучший обед на День благодарения, — одобрил Тед усилия тети. Та расцвела. Индейка получилась отлично. Все эти годы Энни старательно совершенствовала, в основном методом проб и ошибок, свои кулинарные способности.

Потом Тед пригласил Жана-Луи смотреть футбол. Молодой фотограф, старше Теда всего на несколько лет, был значительно более искушенным в жизни. За обедом он рассказывал о своем пятилетнем сыне, на матери которого он не был женат, но прожил с ней два года. Они остались друзьями. Жан-Луи старается видеться с мальчиком как можно чаще и собирается провести с ним Рождество, а Лиз встретит Жана-Луи на следующий день в Париже. После Нового года у нее там большая фотосессия; неделю между Рождеством и Новым годом они проведут вместе.

Энни была озадачена, узнав, что у Жана-Луи есть сын, и невольно задумалась о том, как к этому относится Лиз. Похоже, племянница ничего не имела против. Энни в который раз удивилась, что Лиз уже выросла и встречается с мужчиной, имеющим ребенка. С другой стороны, она действительно достаточно взрослая, чтобы взвалить на себя такую ношу. Энни не до конца понимала ситуацию. Казалось, Лиз относится к Жану-Луи не более серьезно, чем к остальным его предшественникам, таким же расхлябанным молодым людям. Тот тоже не демонстрировал глубины чувств, хотя отчаянно флиртовал с Лиз и, как заметила Энни, страстно целовался с ней на кухне. По-видимому, главное в их отношениях — секс и удовольствие от общения. Энни вдруг почувствовала себя пожилой и старомодной. А что, если Уитни права и Энни давно забыла об этой части своей жизни? Но ведь вспоминать так хлопотно. Эти игры — удел молодых. Она свою молодость променяла на суррогатное материнство ради детей сестры. Ей и сейчас казалось, что все было правильно, и она ни о чем не жалела.