Ты погляди без отчаянья… (стихотворения) - Рабиндранат Тагор

Карма[18]

         Я утром звал слугу и не дозвался.Взглянул – дверь отперта. Вода не налита.         Бродяга ночевать не возвращался.Я без него, как на беду, одежды чистой не найду,         Готова ли еда моя – не знаю.А время шло и шло… Ах, так! Ну хорошо,         Пускай придет – я проучу лентяя.Когда он в середине дня пришел, приветствуя                меня,         Сложив почтительно ладони,Я зло сказал: «Тотчас прочь убирайся с глаз,         Мне лодырей не нужно в доме».В меня уставя тупо взор, он молча выслушал                укор,         Затем, помедливши с ответом,С трудом слова произнося, сказал мне: «Девочка                моя         Сегодня умерла перед рассветом».Сказал и поспешил скорей к работе приступить                своей.         Вооружившись полотенцем белым,Он, как всегда до этих пор, прилежно чистил,                скреб и тер,         Пока с последним не покончил делом.

К цивилизации

Лес верни нам. Возьми свой город, полный шума               и дымной мглы.Забери свой камень, железо, поваленные стволы.Современная цивилизация! Пожирательница души!Возврати нам тень и прохладу в священной               лесной тиши.Эти купанья вечерние, над рекою закатный свет,Коров пасущихся стадо, тихие песни вед,Пригоршни зерен, травы, из коры одежды верни,Разговор о великих истинах, что всегда мы               в душе вели,Эти дни, что мы проводили, в размышленья               погружены.Даже царские наслаждения мне в тюрьме твоей                не нужны.Я свободы хочу. Хочу я снова чувствовать, что                лечу,Чтобы снова вернулись силы в сердце мое, хочу.Знать хочу, что разбиты оковы, цепи хочу разъять.Вечный трепет сердца вселенной хочу ощутить опять.

Старшая сестра

Рабочий с запада весь день, пока не ляжет ночь,Копает глину у реки. А маленькая дочьВесь день снует туда-сюда, раз по сто, может быть,Посуду медную она к реке таскает мыть.И на ребяческих руках, движеньям мерным в лад,Браслеты тонкие – динь-динь, – касаясь блюд,                звенят.И так весь день. А рядом – брат, совсем еще малыш.Он с непокрытой головой, измазанный голыш.За нею ходит по пятам, как ласковый щенок.Сестра прикрикнет – он идет к реке на бугорок,Сидит. Несет на голове она кувшин с водойИ держит блюдо на плече, а правою рукойВ браслетах – тянет малыша, под ношей склонена.Ребенок – старшая сестра, – в семье за мать она.

Женщина

Ты не только творение бога, не земли порожденье                ты, —Созидает тебя мужчина из душевной своей красоты.Для тебя поэты, о женщина, дорогой соткали наряд,Золотые нити метафор на одежде твоей горят.Живописцы твой облик женский обессмертили                на холстеВ небывалом еще величье, в удивительной чистоте,Столько всяческих благовоний, красок в дар тебе                принесли —Сколько жемчуга из пучины, сколько золота               из земли,Сколько нежных цветов оборвано для тебя               в весенние  дни,Сколько истреблено букашек, чтоб окрасить твои                ступни.В этих сари и покрывалах, свой застенчивый пряча                взгляд,Сразу ты недоступней стала и таинственнее               стократ.По-иному в огне желаний засияли твои черты.Существо ты – наполовину, полувоображение ты.

Засуха

Рассказывают, что когда-то, ради женской любви,Спустились боги на землю, оставив дела свои.Миновало то время. Сегодня, в бойшакха[19]               лютый зной,В дни рек пересохших и поля, опаленного               засухой злой,Молит крестьянка жалобно, с неба глаз не сводя,Исступленно молит, отчаянно: «Пошли хоть                каплю дождя!»

С надеждою и волнением, напрасной веры полна,В дали тоскливым взглядом всматривается она.Но дождь не приходит. Ветра безжалостная рукаРазгоняет нетерпеливо последние облака.Языком своим солнце вылизывает последний след                синевы.В Калиюгу[20], наш век железный, постарели боги, увы!Былые очарованья уже не волнуют их.Доходят женские просьбы теперь до мужчин               одних.

Непознанный мир

Был в тебе я рожден, свет по воле твоей увидал.О природа бескрайняя, как я тебе доверял!Называл своей матерью, домом своим называл,А сегодня познал я и когти твои, и оскал.Ты, как демон огромный, взревела и ринулась               в ночь,Облик свой материнский, как маску, откинув  прочь.Бурей бойшакха все разметала, развеяла в прах,Пыль неся на крылах, мир повергла в смятенье               и страх.С корнем вырвать готова ты жизнь, как сухую                траву.Я тебя вопрошаю, о Ужас Великий, зачем я живу?Кто ты, мне заслонивший дорогу в небесную                твердь?Кто ты, горло мне тысячью пальцев сдавивший?                Ответь!Кто ты, давший мне жизнь мимолетную?               Слышишь,  я жду!Почему я живу? Для чего я? Куда я иду?

Я плыву по реке…

Управляет лодкой моей легчайший из ветерков.Впереди горизонт белеет пеной утренних облаков.Река от влажных муссонов полноводна и широка.Словно сытый ребенок, безмятежная спит река.По берегам безмолвие зеленых рисовых нив,Мир, подобно беременной женщине, медлителен                и ленив.Почему так спокойно сегодня на земле и воде?Лодок нет, берега пустынны, почему ни души                нигде?Одинокая в этом мире, пряча печальный взгляд,Смерть – знакомая старая – облачилась               в прекрасный наряд:В волосах ее спрятались белоснежные облака,На высоком челе сияет бледный отсвет издалека.Что-то грустное напевает, еле слышное в тишине,Обольщает меня, смущает беспокойное сердце мне.

Из книги  «Предания»  («Котха»)

1900  

Доверенный

Однажды утром в крепости Сетара[21]         Увидел Шиваджи[22], глазам не веря:Бредет с сумою Рамдас-гуру старый[23],         Стоит, как нищий, перед каждой дверью!

Его духовный вождь, мудрец великий,         Чье всем известно благосостоянье,Ниц пред которым падают владыки,         Стал побираться, просит подаянья!

В кувшин дырявый воду набирая,         Мы утоленья жажды тщетно ищем.А сколько дать, чтобы полна до края         Была сума на этом странном нищем?..

Взял Шиваджи перо и быстро нечто         Черкнул, сказав слуге: «Смотри, он близко, —Здесь Рамдаса обязан подстеречь ты         И положить к его стопам записку…»

Шел Рамдас-гуру, думал: «Пешеходы         Идут, спешат, людей проезжих много.Судьба дала им радость, мне – невзгоды,         Им дом родной, мне – вечная дорога!

О Аннапурна[24], наша мать-богиня,         Ты бремя с плеч моих сняла мирское,Мир осенила счастьем ты, и ныне         Я удостоен быть твоим слугою!»

Закончив гимн, свершил он омовенье,         И чуть вступил он в крепость, кто-то низкоСклонился перед ним в благоговенье         И положил к его стопам записку.

С земли записку Рамдас-гуру поднял,         Прочел – и растерялся: сон ли снится?!Ему, лотосоликому, сегодня         Раджа вверяет царство и столицу!..

К радже пришел он: «Сын мой, благодарствуй!         Но любопытство мною овладело:Ответь: свое мне отдавая царство,         Какое в жизни изберешь ты дело?»

Сказал с поклоном Шиваджи: «Отныне         Мне быть рабом твоим – нет высшей чести!»

И слышит он в ответ: «Смирив гордыню,         Со мною можешь нищенствовать вместе…»

Сбирая подаянья, по столице         Шли двое нищих. Дети их пугались:«Царь нищим стал! О боже, что творится!»         И взрослые на крик детей сбегались.

Кто б мог подумать о такой причуде:         Сменить престол на нищенскую долю!Дрожа, подносят милостыню люди —         И шепчут: «Прихоть от богатства, что ли?!»

Пробило полдень. Прерваны работы —         И отдыха вкушают люди сладость.А Рамдас-гуру напевает что-то,         Глаза в слезах, но это плачет радость:

«О царь трех царств, непостижимый боже!         Нужды ни в чем не ведал никогда ты,Но сам в душе о милостыне тоже         Мечтаешь ты, чтоб стали все богаты!..»

К исходу дня на бережок безлюдный         Они пришли, от города поодаль.Из подаяний съев кусочек скудный,         Ученику остатки Рамдас отдал.

Раджа промолвил: «О мудрец-бродяга,         Владыки спесь побеждена тобою,Твой раб созрел: познав смиренья благо,         С тобой не страшно горе мне любое!»

Ответил гуру: «Слушай, сын мой, слово:         Тягчайшее взял бремя ты, конечно,Власть от меня принять ты должен снова,         Но царством будешь править подопечно.

Так, видимо, твоя судьба хотела,         Чтоб нищий руководствовал тобою:Что ни свершишь – мое свершишь ты дело,         Ты царь без царства, взысканный судьбою.

Вот, милый сын мой, договор меж нами:         Отшельничества долю избираю.Священный плащ дарю тебе как знамя         И царство справедливости вверяю…»

Поник главой царь-ученик, – и долго         Лоб тучи горьких мыслей омрачали.Прошли стада, пастушья флейта смолкла.         Садилось солнце, обагряя дали.

А Рамдас-гуру, песню сочиняя,         В экстазе пел: «О ты, незримый миру,Кто ты и где скрываешься, не знаю.         Кто ты, что облачил меня в порфиру?

Сандалии принес я, о владыка,         К твоим стопам я припадаю: славься!Стемнело. Встань, о брат прекрасноликий,         Немедля в город царствовать отправься!»

Из книги  «Фантазии»  («Колпона»)