Тайна Пристройки 3 - Колин Декстер

— Положение действительно было очень сложным, инспектор, и мы подумали…

— «Подумали»! — то, как Морс повторил это слово, припечатало того как наказание за подобное нахальство, и стало ясно, что ему с первого взгляда не понравился собственник отеля. — Мистер Биньон, вам ведь не платят, чтобы вы думали в таких случаях? Нет? Но мне-то платят! Платят даже и сержанту Филлипсу. И если я только что ругал его, так это потому, что я в принципе уважаю то, что он думает и что пытается делать. Но был бы вам очень обязан, если бы вы не высказывали свои мысли, пока я не попрошу вас об этом — можно?

В конце этой небольшой проповеди голос Морса стал холодным и ровным как снег, который Сара Джонстон видела этим утром. Сама она, сидя молчаливо в рецепции, была напугана новоприбывшим, и больше всего его резким тоном. Но по слухам, лицо найденного в Пристройке 3 трупа, было ужасно обезображено. И ее успокаивал тот факт, что в полиции оценили серьезность преступления и прислали человека из высших служащих Отдела уголовных преступлений. Однако он был странен, этот мужчина с пронизывающими глазами — глазами, которые вначале напомнили ей некоторых фанатичных политиков, которых она видела по телевизору — глазами, как бы направленными к далекому воображаемому горизонту. И все же это было не совсем так, и она это поняла, когда подавив первоначальный гнев, он посмотрел на нее так прямо и дерзко, что она была готова поклясться в тот момент, что он ей подмигнул.

Это был человек, которого она видела накануне!

Вошел еще один мужчина — сгорбленный человек, которого она уже видела раньше. В глазах Сары он тоже был странным представителем рода человеческого. На его печально опущенных тонких губах висела сигарета, а несколько прядей прямых черных свалявшихся на желтоватом темени волос делали его похожим на мелкого лавочника.

Как ни странно, в течение пятнадцати лет, которые они были знакомы — и уважали друг друга — Морс неизменно обращался к полицейскому врачу по имени, тогда как врач всегда называл Морса полным именем.

— Я здесь уже почти час, — начал врач.

— Медаль ожидаете, или что? — сказал Морс.

— Вы ведете следствие?

— Да.

— Ну, тогда идите и смотрите. Буду в вашем распоряжении, когда позовете.

Вышагивая непосредственно за Биньоном, Филлипсом и Льюисом, Морс пошел к пристройке, но посредине остановился и воззрился на огромный подъемный кран, вознесшийся на пятьдесят метров над землей, будто благословляя или проклиная оба крыла постройки, между которыми находился.

— Меня не смогли бы заставить делать эту работу, Льюис, — сказал он, пока его взгляд витал по нестабильной конструкции, на верхотуре которой предполагалось находиться оператору.

— В этом нет необходимости, сэр. Этим можно управлять и с земли, — Льюис указал на платформу, всего в двух метрах над землей, из железного пола которой под разными углами торчали рукоятки рычагов. Морс покачал головой и обратил свой взгляд с кабины крана на крестообразную железную мачту, черневшую на фоне нахмуренного темного неба.

Они вошли через боковую дверь пристройки, Морс по-быстрому осмотрел застланный ковром коридор, протянувшийся на десять метров перед ним. Его конец был обозначен досками, оттуда со временем откроется проход прямо в фойе. Морс прошелся до конца коридора и осмотрел временное препятствие: по наскоро зацементированному полу, поверх кирпичей, были набросаны разномастные балки. В результате строительной деятельности у законченной части пристройки пластом с метр лежал тонкий слой пыли, и было ясно видно, что никто не входил и не выходил оттуда. Морс обернулся и некоторое время рассматривал короткий коридор, по которому они пришли и множество грязных следов обуви (среди которых и их собственные) на темно-красном ковре, цвет которого был также неприятен Морсу, как и репродукция позднего Ренуара, висевшая на стене справа.

Стоя там и все еще оглядываясь на боковой вход, он отметил простую географию пристройки. Из коридора можно было выйти через четыре двери: направо были номера 2 и 1, и точно напротив 1 был номер 4, а за тесной не застланной ковром лестницей (временно закрытой, но без сомнения ведущей на незаконченный второй этаж) была дверь номера 3. Из того что он понял раньше, Морс не питал большую надежду обнаружить некие уличающие отпечатки пальцев на ручке двери, которую уже трогал Биньон, а может и другие. И все же он посмотрел на ручку с известной надеждой, а также и на треугольную табличку, которая все еще висела на ней.

— Слово «stören» пишется с умлаутом[6], — сказал Морс.

— Ja! Das sagen mir alle[7], — ответил Биньон. Морс, познания которого в немецком основывались на его страсти к Рихарду Вагнеру и Рихарду Штраусу, и который именно поэтому был не в состоянии вести разговор на этом языке, решил, что разумнее будет не затрагивать больше эту тему. А также решил, что Биньон может быть не такое уж ничтожество, каким показался из-за невзрачной внешности.

Внутри Пристройки 3 сразу справа дверь вела в маленькое тесное помещение с умывальником, унитазом и ванной с душем. В самой спальне мебель состояла из двух кроватей, сдвинутых вместе и заправленных белыми покрывалами, прикроватных тумбочек и телевизора в углу, а налево от двери был встроенный гардероб. И все же не мебель привлекла внимание Морса и Льюиса, застывших у двери. Перед ними на более удаленной части кровати всего в метре от окна лежало тело мертвеца. Морс всегда чувствовал отвращение при непосредственном осмотре трупов, но он знал, что должен это сделать. Однако то, что он увидел, было достаточно странно: мужчина в карибском наряде лежал на боку с лицом, повернутым к ним, а голова его утопала в большой свернувшейся луже крови, похожей на красное вино, выплеснутое на снег. Левая рука мертвеца была подвернута под тело, но правая выглядывавшая из длинного рукава голубой рубашки — без сомнения была рукой белого человека.

Морс, отводя глаза от этой кровавой сцены, перевел долгий и потрясенный взгляд на окно, потом посмотрел на телевизор, и наконец, втиснулся в маленькую туалетную.

— Появился ли человек, который будет снимать отпечатки? — спросил он Филлипса.

— В любой момент прибудет, сэр.

— Скажите ему, чтобы осмотрел радиатор, телевизор и унитаз в туалете.

— Что-нибудь еще, сэр?

Морс пожал плечами.

— Пусть решит сам. Я никогда особенно не рассчитываю на отпечатки.

— Не знаю, сэр, но ведь… — начал Филлипс.

Но Морс поднял руку, подобно священнику, благословляющему паству, и прервал то, что Филлипс вознамерился сказать ему.

— Я приехал сюда не для того чтобы спорить, молодой человек! — Он снова осмотрелся и уже собрался покинуть Пристройку 3, но вернулся в комнату и открыл ящик тумбочки под телевизором, а потом другой, внимательно заглядывая в углы.

— Ожидали найти что-нибудь? — спросил Льюис тихо, когда они вдвоем с Морсом возвращались в отель.

Морс покачал главой.

— Просто привычка, Льюис. Однажды в гостинице в Тенби нашел банкноту в десять фунтов, всего-навсего.

Девятая глава

Среда, 1го января, вечер

Большим преимуществом гостиниц является то, что в них можно скрыться от домашней жизни.

Возвратившись в гостиницу, Морс лично обратился к гостям, которых собрали в бальном зале (по мнению Льюиса не особенно внушительном), и сообщил всем о случившемся (что они и без того уже знали), попросил их не пропустить ничего и сообщить полицейским все, что могло бы помочь (как будто они сами не сделали бы этого!).

Никто из тех, кто все еще оставался в отеле, не горел желанием преждевременно возвращаться домой. В действительности, как вскоре понял Льюис, «убийство в пристройке» стало в радиусе нескольких километров самым волнующим событием для достаточного количества людей. Более того, часть из них вроде бы не особо желала удаляться от сцены преступления, а большинство остальных даже были счастливы там находиться. Им льстила возможность поделиться собственными воспоминаниями о прошлом вечере, которые помогли бы в разгадке совершенного убийства. Никто из этих гостей не выглядел обеспокоенным наличием не пойманного убийцы в окрестностях Оксфорда — а, в сущности, у них и не было оснований для подобного беспокойства.

Пока Льюис проверял документы гостей, Морс сидел рядом с Сарой Джонстон и просматривал корреспонденцию тех гостей, которых сержант Филлипс отпустил подобру-поздорову домой.

Бледная Сара, вся на нервах, закурила сигарету, глубоко затянулась и выпустила дым. Морс, который накануне (в тысячный раз) отрекся от этой вредной привычки, повернулся к ней с отвращением.

— Вероятно, от вас пахнет старой пепельницей, — сказал он.