Гроссмейстеры афёр - Игорь Атаманенко

Однако, в отличие от Остапа Бендера, Герцог к Уголовному кодексу почтения не испытывал, как, впрочем, и к монопольному праву государства устанавливать для своих граждан дозированное распределение денежных знаков на круг.

Система уравниловки никак не устраивала твердо ставшего на жульнический путь начинающего афериста, который своими удачными комбинациями подтверждал, что может иметь тысячекратно больше, чем дарованные государством сто двадцать рэ в месяц. по принципу всем — поровну.

Несколько месяцев спустя Юлий встретил человека, вернувшегося с колымских золотых приисков, где тот проработал пять лет старателем.

На вопрос Герцога: «как там работается» человек ответил не раздумывая: «Знаешь, парень, и здесь дрек, и там говно. Хорошо только в отпуске. Но если надумаешь ехать туда, вот тебе телефон вербовщика. Его контора в Киеве. Имей в виду, оформление документов длится не меее полугода. А золота там хватит на всех, езжай»…

Юлий поделился намерением с Бруно, но тот отверг идею с порога: «Я и здесь не голодаю!»

Герцог всё-таки слетал в Киев и оставил анкету и заявление: «Чем чёрт не шутит, когда Бог спит!»

Глава седьмая. Двое в автобусе, не считая собаки

Как-то вечером Бруно и Юлий, мучаясь бездельем, лениво перебрасывались в буру.

Неожиданно Герцог спросил:

— Бруно, есть возможность взять напрокат служебную овчарку?

Швондер, достаточно изучивший лабиринты воображения подельника, насторожился: «Грядёт новая афера!»

Однако, не подавая вида, кротко заметил:

— Собака — это не проблема… Надо — добудем чемпиона Одессы и окрестностей… А в чём, собственно, дело?

— Знаешь, — как бы прислушиваясь к ходу внутренних часов, ответил Герцог, — есть одна идея…

Бруно в ожидании, когда приятель созреет до откровения, размеренно тасовал колоду. Подумал: «Недаром у меня второй день чешется ладонь левой руки — к деньгам!»

Не выдержав напряжения паузы, слукавил:

— Ну-ну, собака найдет нам клад…

— Клад, — назидательно произнес Юлий, — это для импотентов, лишённых воображения, обречённых ждать милости от судьбы или от лотереи… Мы ведь с тобой — не из этой породы, а, Бруно? — Герцог так глянул на партнёра, — будто ушат родниковой воды на него вылил. — Как говорится: «Проснитесь, Абрам Соломонович, вы обосрались…»

— Так я и не сплю, — подхватил шутку Бруно.

— Тем более… — произнёс Юлий и, снисходительно посмотрев на подельника, спросил:

— Бруно, сколько теплоходов в год отправляет за границу Софья Власьевна — советская власть — через Одессу?

— Двенадцать… Каждый месяц по одному…

Бруно можно верить. Он диспетчер, знает всё.

— А по «Спутнику» — по линии международного молодежного туризма — сколько?

— По «Спутнику» — четыре-пять… А что?

— Да я тут подсчитал… Получается, тысяча комсомольцев с нашими деньгами ежегодно уезжают за бугор…

— С нашими? — Бруно насторожился, предчувствуя откровение партнёра.

— Ну, пока не с нашими… С государственными, мы ведь их не печатаем… Короче, я тут прикинул и решил положить конец этому комсомольскому контрабандному беспределу… Почему советская валюта — стольники, полтинники. наконец . чирики,  — оседает в швейцарских банках, а не в наших с тобой карманах?!

Герцог вперил взгляд в собеседника, вынуждая его на ответный ход. Бруно, не понимая, куда клонит подельник, заёрзал в кресле.

— А я, что? Я — за… То есть я хотел сказать, что я против швейцарских банков, но за наши с тобой карманы…

— То-то, — менторским тоном произнёс Герцог. — Когда следующий комсомольский рейс?

— Через неделю, — с готовностью ответил Швондер. И тут же спросил: — А причём здесь овчарка?

— Для декораций!

Пять «икарусов» с разухабистой комсомольской братвой, наскребённой по сусекам всесоюзного ленинского, подкатили к ограде одесского порта для прохождения таможенного и пограничного контроля.

Немедленно в первый автобус вошли двое, не считая служебной овчарки. Один — в форме таможенника, второй — в неизвестно какой, но с собакой на поводке.

— Внимание, комсомольцы, страждущие увидеть дальние страны! — голосом диктора программы «Время» и с улыбкой голливудского актера Герцог начал свой автобусный спектакль.

— Я — старший наряда таможенников… Полагаю, что все присутствующие согласны с тезисом: «Не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна».

Строители коммунизма настороженно притихли в салоне: «Провокация! А ведь ещё и до Босфора не добрались… Видно, недаром инструкторы ЦК КПСС предупреждали…»

Выждав паузу, Юлий вопрошал:

— Так или нет?!

— А что нужно? Спрашивал звонкий голос комсомольского вожака.

— Думаю, что не все из вас сегодня доберутся до кают теплохода… — ответствовал Герцог. Некоторые останутся в Одессе… И не просто в Одессе, а в камерах предварительного заключения… Практика показывает, что не все выполняют инструкцию ЦК и пытаются вывезти из СССР значитально больше положенных тридцати рублей… Вот мой друг. Он тренирован на обнаружение советских денег в лифчиках, трусах и других интимных местах… Ну-ка, Дик, голос! Собака послушно залаяла.

— Предлагаю, — перекрывая ропот неодобрения, продолжал Юлий, — предлагаю всем, кто ещё не понял всей ответственности поездки и заключенной в ней идеи пропаганды советского образа жизни, отправить по почте своим родным и близким излишки денег, чтобы они не попали в руки империалистических разведок…

Герцог вновь поднял руку.

— Вам сейчас будут розданы конверты с марками… Вложите в них избыток денег, напишите адрес — и милости прошу к ближайшему почтовому ящику… Ещё раз предупреждаю: не все сегодня отплывут за рубеж, — некоторые будут этапированы по месту жительства за попытку контрабандного перемещения через границу достояния страны — советских рублей! Чистота комсомольских рядов — залог здоровья нашей Партии… Это — последнее предупреждение перед таможенным досмотром…

После этой проникновенной речи Бруно обходил всех комсомольцев-пассажиров «икаруса» и вручал маркированные конверты.

Через десять минут — в это время голос Юлия уже звучал во втором автобусе — пассажиры первого гурьбой бросались к указанному почтовому ящику, второпях заталкивая туда надписанные конверты с деньгами…

…Через полчаса ящик был полностью конвертирован. а ещё через час Герцог с торжествующим видом рвал конверты, доставая оттуда стольники и полтинники бойцов юного резерва Партии.

— Юлик, — восхищение Бруно было неподдельным, — а где ты взял почтовый ящик?

— Купил у дяди Фимы из «Вторчермета»… Какие-то пионеры не дотянули до плана сбора металлолома и начали снимать в Одессе почтовые ящики… У дяди Фимы их ещё штук двадцать в запасе… А тебе зачем? Ты что? Этим сыт не будешь? — Герцог указал на груду денег, лежащих у их ног…

Объёмы комсомольских пожертвований ежегодно доходили до ста тысяч рублей (в ценах 60-х годов)!..

Глава восьмая. Гангстерская тройка

Однажды вечером друзья сидели в ресторане гостиницы «Интурист», поджидая помощника капитана итальянского танкера «Марко Поло».

Месяцем раньше помощник принял от них заказ на поставку большой — до тысячи штук — партии белых нейлоновых сорочек, пользовавшихся тогда в Союзе бесподобной популярностью.

Судно вошло в одесский порт утром, но и к полуночи итальянец не появился.

Ресторан уже закрывался, на столе перед Юлием стояло нетронутым его любимое блюдо — вареный карп по-жидовски, — как вдруг в дверном проёме, сгибаясь под тяжестью двух огромных баулов, появилось очаровательное юное создание. Молодые люди переглянулись.

— Залётная птаха, — отреагировал Бруно на появление прекрасной незнакомки. Ему можно верить. Он знал в лицо всех одесских проституток, а кто ещё, кроме них, в этот час мог появиться в ресторане?

— Ты о баулах? — лениво откликнулся Юлий.

— И о них тоже, — Бруно поднялся, чтобы помочь дюймовочке преодолеть заслон из двух швейцаров.

Через минуту Оксана уже беззаботно щебетала за столом друзей. Впрочем, сыпавшаяся из её уст околесица не мешала ей прихлебывать шампанское и поглощать ломти карпа.

Кокетничая и простодушно улыбаясь, девушка сообщила нежданным покровителям, что приехала в Одессу из Киева прикупить своему брату, вернувшемуся из армии, носильные вещи. Прибыв на вокзал, она обнаружила пропажу денег и билета. В настоящий момент она ищет покупателей на часть приобретённых ею вещей для брата.