Другая Болейн - Филиппа Грегори

— Когда я забыла.

Мы дошли до арки, ведущей к конюшням. Король остановился под каменным сводом, развернул меня к себе. Я почувствовала каждую частичку своего тела, от сапожек для верховой езды, скользящих по булыжнику, до глаз, устремленных вверх, на него.

— Может быть, забудете снова?

Я медлила с ответом, но тут раздался голос Анны:

— Какую лошадь вы, ваше величество, предполагаете выбрать для моей сестры? Надеюсь, убедитесь, какая она хорошая наездница.

Король выпустил меня и повел нас на конюшню. Мужчины осматривали одну лошадь за другой.

— Помоги ему увлечься, — прошептала Анна, подходя ко мне, — но не давай понять, что и сама увлечена. Пусть добивается тебя, не подозревая, что его заманивают. Если он предоставляет тебе выбор — идти вперед или отступить, как сейчас, всегда отступай…

Король с улыбкой повернулся ко мне, пока Георг приказывал слуге вывести из стойла красивую гнедую лошадку.

— Но не слишком быстро, — предостерегающе прошептала сестра, — дай возможность себя поймать.

Вечером я на виду у всего двора танцевала с королем, а на другой день скакала бок о бок с ним на новой лошади. Королева, сидя за главным столом, следила за нами во время танца, а провожая короля на охоту, махнула рукой на прощанье. Все знали, что король соблазняет меня и я уступлю, когда мне прикажут уступить. Один лишь король ни о чем не догадывался и полагал, что скорость ухаживания зависит лишь от силы его страсти.

Первая награда пришла несколькими неделями позже, в апреле. Отец был назначен казначеем, это открывало ему доступ к ежедневным доходам королевского двора и позволяло расхищать их по своему усмотрению. Однажды перед обедом он отозвал меня для разговора с глазу на глаз, пока ее величество занимала свое место за почетным столом.

— Мы с дядей довольны тобой. Георг и Анна уверяют, что под их руководством ты все делаешь правильно.

Я присела в реверансе.

— Это только начало, — напомнил отец. — Не забывай, ты должна не только обладать, но еще и сохранять.

Я вздрогнула, когда он произнес знакомые слова венчального обряда.

— Я помню, — только и смогла я сказать. — Не забуду.

— Он уже на что-нибудь решился?

— Нет еще. Только слова и взгляды.

— А ты отвечаешь?

— Улыбками.

Я не сказала отцу, что с ума схожу от счастья — за мной ухаживает самый могущественный человек в королевстве. Легко следовать советам сестры и улыбаться без конца. Легко краснеть, если одновременно мечтаешь и убежать подальше, и прижаться как можно теснее.

Отец кивнул:

— Неплохо. Можешь вернуться на свое место.

Я снова сделала реверанс и поспешила в залу, успев как раз перед тем, как вошли слуги. Королева сурово посмотрела на меня, будто собираясь сделать выговор, но поймала взгляд своего мужа. Король не отрываясь смотрел на меня — вот я иду по зале, занимаю место среди ожидающих дам. Странное выражение появилось у него на лице, словно он не видел и не слышал ничего, словно вся зала исчезла и осталась только я, мой голубой плащ с капюшоном, пушистые волосы, не закрывающие лицо, улыбка, трепещущая на губах, — в ответ на его желание. Королева тоже ощутила жар его взгляда, сжала тонкие губы и отвернулась.

Вечером он пришел в ее покои.

— Нельзя ли послушать музыку? — попросил он.

— Миссис Кэри нам сыграет, — приветливо откликнулась королева, подталкивая меня вперед.

— Ее сестра Анна поет мелодичнее, — возразил король.

Анна победно взглянула на меня.

— Спойте нам одну из ваших французских песенок!

Анна присела в грациозном реверансе.

— Вашему величеству достаточно приказать. — Легкий французский акцент в ее речи усилился.

Королева молча следила за этой переменой. Я поняла ее удивление — неужели теперь королевская прихоть обратилась на другую сестру Болейн? Но он просто притворялся. Анна села на скамеечку посреди комнаты с лютней на коленях и запела — он прав, мелодичнее, чем я. Королева сидела в своем любимом кресле с мягкими расшитыми подлокотниками и удобной спинкой, на которую она никогда не опиралась. Вместо того, чтобы расположиться рядом с ней в таком же кресле, король подошел ко мне, занял пустующее место Анны.

— Красивая работа. — Он смотрел на шитье у меня в руках.

— Рубашки для бедных. Королева добра к бедным.

— Да, конечно. Но как быстро ваша игла снует вниз и вверх! Я бы сразу все запутал. Какие у вас проворные крошечные пальчики!

Он склонился к моей руке, а я поймала себя на том, что мечтаю дотронуться до густых завитков у него на шее.

— Ваши ручки вдвое меньше моих, — протянул он. — Покажите-ка мне.

Я воткнула иголку в шитье и протянула руку — ладонью вперед. Пристально глядя мне в лицо, он сделал то же самое. Наши руки еще не соприкоснулись, а я уже ощутила тепло его ладони. Усы над верхней губой слегка курчавятся. Интересно, они мягкие, как темные редкие усики моего мужа, или жесткие, как золотая проволока? Похоже, они крепкие и колючие, расцарапают мне кожу, и каждый догадается, что мы целовались. Но его чувственные губы манили, я мечтала коснуться их, попробовать на вкус.

Он медленно приближал свою ладонь к моей, как танцор в паване. Вот ладони соприкоснулись, меня точно обожгло. Его губы дрогнули, кажется, он это заметил. Моя холодная ладошка скользнула вдоль его руки, кончики пальцев встретились. Я ощутила тепло его кожи, нащупала мозоль от стрельбы из лука на одном из пальцев, почувствовала жесткую ладонь мужчины, который скачет верхом, охотится, играет в теннис и может весь день напролет держать копье или меч. Я отвела взгляд от его губ, заметила, с какой радостной готовностью он смотрит на меня. Его взгляд собрался в одну точку, словно солнечный свет, прошедший сквозь зажигательное стекло. Да, он просто излучает страсть.

— Кожа такая мягкая, — шепчет он, — а ручки крохотные, как я и думал…

Предполагалось, мы сравниваем длину наших пальцев, и хотя этот предлог давно исчерпал себя, мы продолжаем сидеть ладонь к ладони, глаза в глаза. Медленно, непреклонно, его рука сжимает мою и держит нежно, но крепко.

Анна допела песню и, без паузы, не меняя тона, чтобы не разрушить чары, начала другую, но тут вмешалась королева.

— Ваше величество смущает миссис Кэри, — произнесла она со смешком, будто ухаживание мужа за женщиной двадцатью тремя годами моложе могло ее только позабавить. — Ваш друг Уильям не поблагодарит, если его жена по вашей милости начнет лениться. Она обещала подрубить рубашки для монахинь из Духова монастыря, но еще и половины не сделала.

Король отпустил меня и обернулся к жене.