Потерянная богиня - Патрисия Симпсон

— Спокойной ночи, азиз, — тихо сказала она и наклонилась, чтобы поцеловать дочь в лоб.

Джулия спала.

Выйдя из ее комнаты, Карисса поспешила в сад к ящику с отцовскими вещами. Она прихватила с собой и шкатулку, собираясь положить ее обратно в картонную коробку, но, подойдя к пруду, вновь увидела висевшую над ним луну и решила сделать то же, что сделала Джулия, — авось, что-нибудь да выйдет. Едва она ступила на песчаный берег, как все лягушки тотчас умолкли и в саду воцарилась тишина. Карисса поставила шкатулку на землю, встала рядом с ней на колени и, напевая мелодию, сняла крышку. Потом она осторожно вытащила металлические пирамидки, нашла ту, что была со знаком жизни, и воткнула ее в соответствующую дырку. В ту же секунду она услышала позади тихий женский голос.

Карисса вскочила на ноги и повернулась к пруду. Так и есть. Женщина с длинными черными волосами, похожими на ее собственные. Глаза у женщины тоже были как у нее. Она показалась Кариссе бледной, но совсем как живой. Женщина говорила, жестикулируя длинными красивыми руками. Карисса услышала, как она назвала себя Ташарианой, а потом повела свой рассказ.

— Я хочу, — произнесла женщина, сверкая темными глазами, — чтобы люди с особым даром узнали мою историю и поняли, что я не сумасшедшая и не врунья. Я никогда не была вруньей, хотя госпожа Хепера, моя учительница пения и мой антрепренер, сделала все, чтобы меня оболгать. Пусть все знают, что я приняла выбор своего сердца и своей души, и он предопределил мое поражение, но если бы у меня была возможность выбирать еще раз, я сделала бы то же самое.

Я пользуюсь колдовством госпожи Хеперы в надежде, что никто не раскроет моей тайны, пока моя дочь или ее дочь в лунную ночь, напевая, не заведут шкатулку. Они увидят картины, взятые из моего сердца или сознания, и будут глядеть на них как бы моими глазами. Я все расскажу языком моего сердца, поэтому им не будет нужды в переводчике. Что может быть понятнее слов души?

Сейчас 1966 год, но я начну с 1958 года, когда мне было шестнадцать лет и я жила в Луксоре.

У Кариссы мурашки побежали по коже. Значит, ее голос был ключом к шкатулке. Неужели она, как и Джулия, властна голосом оживлять металлические пирамидки? Оставив размышления на потом, она стала внимательно слушать Ташариану, боясь пропустить хоть слово. Изображение женщины заколебалось на поверхности и исчезло, а на ее месте, словно на экране телевизора, появилась юная, пышущая здоровьем Ташариана в школьной форме.

Рассказ Ташарианы.

Окрестности Луксора. Египет. 1958 год.

Ташариана услышала, как хрустнула ветка, и испугалась, что ее выследила одна из соучениц или, что еще хуже, одна из воспитательниц, которые глаз с нее не спускали. Она обернулась, но на тропинке никого не увидела и с облегчением вздохнула. Ташариана скользила взглядом по мимозе, по густой прибрежной траве, клонившейся к земле под порывом ветра. С ветки на ветку прыгали птицы, разнообразя зеленый фон мазками алого, желтого, синего цвета. Муравьи шествовали через тропинку, благополучно обходя ее тяжелые полуботинки, а знойный воздух звенел голосами бесчисленных насекомых. Ташариана упивалась тем, что ее окружало, — ведь ей редко удавалось сбежать из школы. У шестнадцатилетней девушки голова кружилась от непривычной свободы.

Она бы не посмела убежать, если бы не записка, переданная ей поварихой, которая была родственницей домоправительницы в семье Спенсеров. Записка была от Джулиана Спенсера, друга ее детства. Он просил ее встретиться с ним на берегу реки, потому что должен сообщить ей нечто важное. Ташариана нервничала. Что ему надо? Неужели он придет за ней? Когда-то он обещал увести ее из школы, как только определится в жизни. Теперь ему восемнадцать. Возьмет он ее с собой или нет? Ташариана часто об этом думала и молила Бога, чтобы Джейби забрал ее из Луксорской консерватории для девушек, где она прожила последние шесть лет.

Она уже хотела найти местечко, чтобы посидеть, как ее взгляд привлекло движение возле реки. Ташариана увидела молодого человека, вылезающего из лодки. Он вытащил лодку на песчаный берег, пока Ташариана с бьющимся сердцем шла ему навстречу. Неужели это Джулиан? Слишком он высокий и широкоплечий в отличие от того юноши, которого она в последний раз видела несколько лет назад. Что же ей делать, если он окажется чужим не только с виду?

Она быстро спряталась за пальму, надеясь, что серо-голубая форма ее не выдаст, и стала наблюдать за мужчиной с короткими черными волосами.

Сердце у нее чуть не выпрыгивало из груди. Правда, раза два она украдкой видела Джейби, но свыкнуться с его изменившейся внешностью не могла. За последние два года Джейби из юнца превратился в красивого мужчину с резкими чертами лица и по-египетски черными волосами, постриженными по современной моде. Правда, одна упрямая прядка все-таки упала ему на лоб. Нетерпеливым жестом он отбросил ее назад и оглянулся. Ташариана хорошо помнила этот жест, поэтому она выпрямилась за пальмой и улыбнулась.

Джулиан повернулся, и несколько минут они стояли, не сводя друг с друга глаз.

Он выглядел слишком взрослым для своих восемнадцати лет. Куда девалась юношеская угловатость? Плечи у него раздались, мышцы затвердели, подбородок покрывал черный пушок, а глаза горели такой самоуверенностью, что Ташариана застыдилась своей школьной формы. Что он думает о ней? Наверное, она выглядит совсем девчонкой. Он уже успел повидать мир, выучиться и вырасти, а она как была узницей, отрезанной от всего и всех школьным забором, так и осталась.

— Джулиан, — несмело позвала она, выходя из-за пальмы.

— Таша!

Он бросился к ней.

Она еще ничего не успела сообразить, как он обнял ее и прижал к себе. Раньше он никогда ее не обнимал, и она испугалась и обрадовалась одновременно. Бывало, он держал ее за руку, но не более того. Она привыкла думать о нем как о брате или о друге, но не как о возлюбленном. По крайней мере, до этой минуты, когда ее груди коснулись его груди, все было именно так. Вдруг в одно мгновение она стала совсем другой. Она почувствовала себя женщиной. Что же теперь будет? Ташариана не знала, как себя вести, куда девать руки, что сказать, зато ее переполняло блаженство от того, что она чувствовала на себе его руки, прижимавшие ее к сильному мужскому телу.

Прежде чем она заговорила, он отступил на шаг и взял ее за руки.

— Дай на тебя посмотреть!

Она не отводила от него глаз, и по его сияющему лицу поняла, что он доволен ее лицом и фигурой.

— Ты выросла!

— Ты тоже, — улыбнулась она.