Полуночные тайны - Мэрилайл Роджерс

– А что сказала Ида, ваша бдительная компаньонка, узнав о выборе своей «козочки»? – Блестящие серые глаза прищурились, глядя, как перепугал девицу этот вопрос. – Судя по тому, что я успел заметить сегодня вечером за столом, она мне показалась вполне разумной женщиной.

Эта способность Черного Волка выбивать подпорки из-под всех ее аргументов только усилила досаду Элизии. Сердитые глаза совсем потемнели.

– Вы не пробовали посоветоваться с Идой? – Марка ничуть не смутило ее молчаливое негодование. – Быть может, вы были так сильно им очарованы, что не посчитались с ее мнением, чтобы оправдать свое решение вверить себя и все владения человеку гораздо старше вас?

Элизия плотно сжала губы. Девушку возмутило, что какой-то пришелец, явившийся неизвестно откуда, чтобы внести сумятицу в ее размеренную жизнь, думает, будто она несмышленыш, хотя ей уже немало лет. Не станет она ему объяснять свои поступки!

– Вас разве не удивило, почему, прождав так долго, он ни с того ни с сего вдруг сделался вашим поклонником? – Инстинктом охотника Марк почуял, куда нанести безошибочный удар. – Или он проявил безудержную страсть нетерпеливого любовника, что объяснило бы его явно запоздалое желание видеть вас своей невестой?

– То, что происходит между мной и Джервейсом, вас совершенно не касается!

В ту же секунду, когда эти слова сорвались с языка, Элизия пожалела о своей запальчивой горячности, выдавшей Марку, что он оказался точен в своих предположениях, касавшихся холодной сдержанности ее нареченного.

– Я так и думал. – Для Марка ее заявление послужило знаком согласия, и серые глаза заблестели еще насмешливей. – Джервейс, которого я знаю почти всю свою жизнь, испытывает страсть только к двум вещам: к богатству и власти.

Услышав, что Черный Волк давно знаком с Джервейсом, Элизия подавила возглас удивления, хотя, обдумав все как следует, она пришла к выводу, что этого следовало ожидать.

– А, так вы не подозревали, что мы с вашим бывшим женихом знакомы с незапамятных времен? По правде говоря, не один десяток лет. – Марк чуть не расхохотался при виде ее изумления. Красавица явно почти ничего не знала о прошлом своего избранника. – Хотя Джервейс по меньшей мере на десять лет старше меня, он жил в Нормандии при дворе принца Роберта, а я воспитывался там же в компании младшего сына Завоевателя, Генриха.

Пока незваный гость продолжал с легкой издевкой свой рассказ, Элизия рассеянно сжимала влажную ткань, из которой на деревянный пол незаметно накапала целая лужица.

– Среди придворных лордов бытовала шутка, что лед в сердце Джервейса выгнал весь огонь его души наружу. – Марк широко раскинул руки. – Отсюда огненный цвет его шевелюры. Подумайте об этом, и вам придется согласиться, что все его поступки объясняются холодным расчетом.

Явное отвращение, звучавшее в бархатном голосе Марка, когда он говорил о Джервейсе, уязвило Элизию. Но заподозрив, что в его цели входило очернить в ее глазах избранника, она не стала доставлять ему удовольствие и не вспылила. Вместо этого она не отрываясь смотрела на свои пальцы, аккуратно складывающие тщательно выжатую ткань, испещренную алыми пятнами.

Марк разглядывал густые блестящие локоны, свисавшие с упрямо склоненной головы. Методичные движения ловких пальцев сказали ему больше всяких слов.

– Явное нежелание Джервейса даже поцеловать вас за все месяцы, прошедшие со дня объявления вашей так называемой помолвки, безусловно доказывает, что его душевный холод загасит вашу пламенную живость.

Элизия несказанно разозлилась, потому что этот насмешник так точно показал сущность Джервейса, да еще в невыгодном для него свете. Сквозь бурю негодования пробивалось слабое сомнение. Неужели этот чересчур привлекательный незнакомец говорил правду? То, что утверждения Марка вызвали у нее такую предательскую мысль, пугало. Элизия подавила ее, выпалив возражение, которое прежде держала при себе:

– Вы ошибаетесь! Джервейс поцеловал меня.

– Но только разок? – Своей явной насмешкой Марк рассчитывал вызвать дальнейшие признания у своей непокорной собеседницы. Она оказалась не такой уж робкой, а потому более интересной, чем он предполагал, когда король Генрих даровал ему право считать ее своей невестой. – Это был обжигающий страстный поцелуй? Или просто короткий сухой клевок, скрепивший выгодный союз, к которому он стремился? И уж конечно, не такой пылкий, как вам того хотелось.

Неужели это правда? Неужели все ее страхи оправданны? Мокрая тряпка выпала из рук Элизии, когда она поднесла их к трепетному горлу. Неужели Черный Волк своим пытливым взглядом проник так глубоко, что постиг все ее секреты? Она была взволнована и почти убеждена, что права. Как иначе незнакомец мог узнать о ее тайном разочаровании?

– Хотя откуда – Марк медленно поднялся с табуретки, – добродетельной девушке догадаться, чего не хватает объятиям Джервейса?

Боже, какой он высокий! Сердце Элизии замерло, а потом бешено забилось. Опасная близость этого огромного мужчины вызвала в ней панику, спутав все мысли, и она отпрянула.

На лице Марка появилась неотразимая всепонимающая улыбка, голос мягко заурчал.

– Я докажу, как неестественна холодность Джервейса, а заодно и как глупо тратить страстный огонь на человека, способного только задушить любое пламя. – Его рука скользнула под пышные шелковые кудри Элизии и легла на затылок, не дав ей возможности отступить еще дальше. – Я позволю вам заранее вкусить все сладчайшие восторги, которыми наслаждаются влюбленные.

От его прикосновения Элизия замерла, как кролик при приближении удава. Оглушенная сознанием, какую опасность несет в себе его близость, она широко распахнула карие глаза, а он наклонился и едва коснулся губами ее рта один раз, второй и потом еще раз. Каждое прикосновение напоминало ей первые робкие вспышки разводимого огня, все тело Элизии пронзили искры удовольствия.

Марк продолжал свой сладостный натиск, пока не почувствовал податливость ее мягких губ. Прильнув к ним более настойчиво, он испытал неописуемый восторг, когда вкусил истинную и в то же время безыскусную пылкость. Марк упивался этим редкостным даром, который с ним еще никто не разделял.

Тревога, слабо звучавшая в душе Элизии чуть раньше, теперь вовсю заявляла о надвигающейся беде. Желая отстранить его, она немного отпрянула, прижав стиснутые кулачки к мускулистой груди. Но ощущение скрытой мощи оказалось слишком сильным соблазном. Холодный туман рассудительности улетучился от горячего желания. Тонкие пальцы разжались на гладкой коже, обтянувшей железные мускулы, затем непроизвольно скользнули к жестким кудрям.