Похождения «Подмигивающего призрака» - Валерий Ильичев

– Не знаешь, зачем Дутому три подводы с лошадьми покупать понадобилось? Не в деревне же живем?

– Откуда про повозки знаешь?

– Так Дутый сам мне вчера сказал, когда с Зубом сюда приходили.

– Вот оно как! Точно не знаю, но шумок идет, что Дутый товару много взять вознамерился. На собственном горбе не унести. Вот и понадобились лошаденки резвые в ночку темную.

– А на охрану с винтарями не нарвемся?

– Это я знать не могу. Дутый со мной своими планами не делился. Вот только дружок Дутого Семка Конопатый последние дни шатался возле складов бывших купцов Гариных в Сокольниках. Там его, по слухам, видели. Он ворширмач. И возле складов ему ловить вроде бы нечего. Возможно, для Дутого старался. Они ведь свояки: на сестрах женаты. А впрочем, какая нам с тобой разница?

– Есть разница: один с бабой любовь крутит, а другой лишь дразнится. Мне ни к чему в чужом пиру от тяжелого похмелья маяться. А впрочем, где наша не пропадала. Если подфартит, возьму свою долю и рвану отсюда на юг. Там завсегда вольнее дышалось. Давай, разливай остаток. Не оставлять же на потом. Выпив свою стопку и наскоро закусив, Леха внезапно засобирался:

– Пора мне, Цыган. Еще дел много. Как говорится, свиданьице отметил, и на сегодня будя. Хорошего понемножку. Если хочешь, вечерком заглядывай в привокзальную чайную. Я там сегодня опять буду. Ты, кстати, Дутому о нашем разговоре не вякай, а то он осерчать может, что ты мне про лошаденок лишнее слово обронил. Дутый – мужик серьезный и лишнего трепа не любит.

– Это тебе, Леха, опасаться надо, что про склады в Сокольниках мне в обход Дутого проболтался.

– Ладно, не будем собачиться: слово – серебро, а молчание – золото. Ступай, а я своими делами займусь.

Как только за Лехой закрылась дверь, Гришка нервно заходил по комнате:

«Похоже, Дутый опасное дело затеял. По такому рисковому раскладу надо срочно камушек загнать и рвануть отсюда подальше. Попробую разыскать лехиного дантиста и через него провернуть сделку. Это будет несложно. Я у арки Косого ждал минут десять. А это значит, зубодер живет в ближайшем доме, и я легко смогу выйти на его хату. На крупный бриллиант должен клюнуть барыга. Я и цену высокую заламывать не стану. Откладывать не буду. Мне под пули охраны на складах свою буйную головушку подставлять ни к чему. Если сделка состоится, прямо сегодня и свалю из Москвы».

Гришка быстро собрался. Нож спрятал за брючный ремень под фуфайку. Саквояж брать не стал, чтобы не насторожить хозяйку:

«Если дело выгорит, рвану прямо на вокзал. Черт с этими шмотками. Я себе новый костюм куплю, и франтом на юг пожалую. Графиню для забав найду».

Внезапно в памяти всплыло когда-то любимое лицо Татьяны, с немым укором смотрящее на человека, оставившего ее тело на корм зверью в зимней тайге. Суеверно отогнав неприятное видение, Гришка поспешил выйти на улицу. Яркое солнце, опалив его теплыми лучами, согрело тело, замерзшее в сырой, покрытой плесенью комнате. И, ощутив уверенность в успехе задуманного дела, Гришка направился в сторону Плющихи, где легко можно было нанять извозчика.

Разыскать зубного врача оказалось довольно просто. Подойдя к знакомой арке, Гришка для правдоподобности приложил к щеке носовой платок и со страдальческим видом вошел во двор дома. Жалким голосом поинтересовался у женщины, гуляющей с ребенком, где живет доктор. Та сразу указала на нужный ему подъезд и назвала третий этаж. Найдя нужную квартиру, Гришка остановился перед дверью с металлической табличкой, оповещающей о врачебной миссии хозяина. Он нажал на звонок, и его впустила в прихожую прислуга с белой заколкой на пышных волосах. С подозрением осмотрев простоватого на вид посетителя, брезгливо приняла от него картуз, повесила на вешалку, и направилась сообщить хозяину о приходе пациента. Выйдя из кабинета, небрежно кивнула:

– Заходите.

Доктор, с трудом умещающийся в обтягивающем объемистую фигуру белом халате, сразу строго предупредил:

– Вообще-то я лечением не занимаюсь. Мое дело – протезирование. Если вам нужно удалить зуб или поставить дорогую коронку, то я возьмусь. Но это стоит дорого. Если же речь идет об обычной пломбе, то идите к другому врачу.

– Моими зубами можно грецкие орехи в крошку разгрызть. Дело у меня к вам серьезное. Тянуть не буду. Мой старый знакомый Леха Косой позавчера колечко от меня вам приносил. Надпись там еще примечательная.

– Ну, допустим. Хотя я ничего подобного припомнить не могу. Что дальше? Если вы принесли нечто новенькое, то я готов полюбопытствовать.

– Начну немного издалека. В Замоскворечье жил до революции купец Буйнов. Кожей и мехами торговал.

– Знавал я этого негоцианта и супруге его покойной зубы вставлял. Начало разговора серьезное. Слушаю дальше.

– После смерти Полины Степановны купец стал прижимист и осторожен. Да еще почуял приближение революции. Решил все свои сбережения вложить в один крупный бриллиант. Поехал в Ригу и у одного разорившегося французика приобрел драгоценный камушек.

– Откуда такие подробности вам известны?

– От племянника Полины Степановны Вадима. Он по департаменту полиции числился и сопровождал для страховки старикана в Ригу.

– Ваш рассказ все любопытнее становится. Объясните. С какой стати семья Буйнова с вами своими секретами делиться вздумала?

– Так я Татьяне, жене Вадима, двоюродным братом прихожусь и до войны с германцем у них в доме бывал. Короче, когда старик отдал Богу душу, бриллиант попал к Татьяне, а она в Сибири на моих руках скончалась от горячки. Так этот камушек ко мне попал. Я человек простой: мне бриллиант без надобности. На них жизненные удовольствия не приобретешь.

– Рассказ вполне правдоподобен. Только об одной детали вы благоразумно умолчали: о бриллианте я, естественно, не знал, а вот про то, что купец Буйнов и племянник его жены Вадим в одну ночь скончались, слухи нехорошие ходили. Да и Татьяна исчезла тогда из города. Впрочем, не мое это дело. Если вещичка при вас находится, то будьте любезны предъявить.

Решившись, Гришка расстегнул на груди рубашку и снял с шеи кожаный чехол. Вытащив бриллиант, передал дантисту. Тот, не притронувшись к товару, громко пригласил:

– Сема, иди сюда. Взгляни опытным глазом мастера на камешек.

Тяжелая портьера раздвинулась, и в кабинете появилась могучая фигура. В отличие от доктора, человек был подтянут и мускулист. Его большая голова, казалось, не имела шеи, а росла прямо из широченных плеч. Свою правую руку Сема держал в боковом кармане атласного халата. Григорий сразу понял:

« Этот тип точно держит меня на прицеле. Надо бы поостеречься».

Насладившись произведенным эффектом, доктор успокоил:

– Не бойтесь собственной тени, молодой человек. Это моя страховка: родной брат. Приехал погостить из Одессы, где широко известен в узких кругах. Вы не знакомы? Странно, одними тропами ходите, экспроприируя чужую собственность. Сема знает толк в камушках и легко определит, не пытаются ли нам, как дешевым фраерам вручить фармазон из обычного стекла. Ну, что скажешь, Сема?

Продолжая направлять оружие в кармане халата в живот посетителю, Семен внимательно покрутил свободными пальцами искрящийся гранями бриллиант. Затем благосклонно кивнул:

– Вещь настоящая, дорогостоящая. Сколько вы за нее хотите?

– Слушайте, господа хорошие, морочить вам голову и другие части тела не стану. Я не знаю истинной цены этого бриллианта, который покойный Буйнов уважительно называл «Подмигивающим призраком». Вы мне сами предложите цену. Но по справедливости, чтобы и меня не обмануть, и самих себя не обидеть.

– Как же ты, такой бывалый, с таким богатством по Москве без опаски шныряешь?

– Это вам так показалось. Двое отчаянных парней из моей прошлой лихой жизни не спускают глаз с подъезда, куда я вошел. Они хорошо знают, к кому я в гости пошёл.

– Допустим, что так. Искушать судьбу не будем. Заключим честный контракт. Ты спросил о цене. А ведь дело не в ней, а в наших с братом возможностях. Подлинную стоимость этого бриллианта мы тебе возместить не сможем. Не те времена. Так что рассчитывай примерно на четверть реальной цены. Если даёшь согласие, то перейдем к обсуждению деталей.

– Мне деваться некуда. Только одно условие. В уплату большую часть возьму не ассигнациями, а золотом: двадцать царских червонцев, остальное перстеньками и цепочками.

– Так это не продажа, а натуральный обмен получается.

– Все верно. Бумажки сейчас никому не нужны.

– Но у нас нет сейчас золота. Знаешь, какой сейчас в Одессе самый популярный анекдот? Нет? Тогда слушай сюда: мальчик спрашивает у отца, кто такой пролетариат. А тот отвечает: это тот, кто освободил нас от цепей. Помнишь, у тети Зоси до революции была массивная золотая цепочка? Так вот, ее больше нет. Так и у нас с братом. До прихода новой власти кое-что водилось, а сейчас нет. Но пойдем тебе навстречу: десять золотых царских червонцев и кое-что из цепочек, кулонов и колечек. Остальное возьмешь ассигнациями.