Чрезвычайный и полномочный - Артем Тихомиров

Виконт закусил губу, вслушиваясь в непрерывно гремящую боевую песню.

Дружинники, не снижая скорости, проломились через небольшую пробку на дороге и вошли в город через массивные ворота из мореного дуба. Там, где они прошли, царствовало разрушение. Те, кого они потревожили, тут же принялись выяснять отношения – в основном при помощи кулаков. Колошматили варвары друг друга самозабвенно, не имея ни малейшего понятия о цивилизованных способах решения разногласий. Похоже, этим были неведомы суды и дуэли.

Тиндарийцы, пользуясь суматохой и клубами пыли, в которых сталкивались, словно айсберги, дерущиеся, пробрались незаметно к воротам.

Сразу от них в глубь Рыгус-Крока шла деревянная мостовая Рыночной площади, по обеим сторонам от которой поблескивала грязь, доведенная дождем почти до жидкого состояния. В ней барахтались щенки и поросята, с виду не отличимые друг от друга.

– Куды? – проворчал, словно вулкан, стражник, появившийся невесть откуда.

Он был всем шкафам шкаф, и самый большой шлем (с одним рогом) сидел на его макушке, словно наперсток. Ему и оружия было не надо – одной своей дланью красавчик мог разметать целое войско.

Лошадь Талиесина, а также три другие замерли на месте и разинули рты. Стражник был выше самой рослой из них на две головы. Ширина же варвара выходила за все разумные пределы.

– Кто такие?

– Э… – Талиесин постарался как можно быстрее собраться с духом. И выпалил: – Я – чрезвычайный и полномочный посол Тиндарии, а это мои спутники. Прошу вас, благородный страж, проводить нас к вашему королю, ибо имею честь вручить ему верительные грамоты…

Стражник даже не пытался соображать. Стоял, расставив руки. Талиесин вспотел, хотя ветер гулял прохладный.

Сзади начала собираться недовольная толпа. Дерущиеся умерили свой пыл, хорошо размялись и нашли себе новое занятие.

Кто-то свистел, чтобы привлечь внимание пришельцев, кто-то ругался, другие горячо спорили.

– Зря стараетесь, – сказал кто-то, выходя из-за массивной фигуры стражника. Талиесин только что повторил свою речь. – Наш Малыш в детстве стукнулся головой. Он знает лишь две фразы. Обе вы слышали.

– Куды? – снова спросил великан, демонстрируя свой потрясающий словарный запас.

Варвар вполне нормального размера осмотрел тиндарийскую делегацию. Рогатого шлема на нем не было, зато имелась кожаная шапка, похожая на капюшон. Из отверстий по бокам головы торчали уши.

– Значит, посольство? То самое? – спросил дикарь, одновременно грозя кому-то кулаком позади Талиесина.

Туземцы загалдели еще громче. Кто-то потребовал сожрать задохликов, чтобы не мешали проходу, а один фундаменталист высказал мнение, что времена нынче препаршивые, раз всякие вонючие хлюпики разгуливают спокойно в самом сердце Диккарии.

Ему ответили, что это люди, а вон тот белобрысый, кажется, трубочист, иначе с чего у него такая рожа черная. Несогласные с этим мгновенно затеяли новую драку.

Виконт кипел от гнева, но, будучи теперь послом, не мог его демонстрировать.

– Простите, какое «то самое»? – спросил он у маленького варвара.

– Которое мы давно ждем, – ответил тот. – Я – Эшвах Разумник, помощник бургомистра Рыгус-Крока.

Виконт представился, опустив перечисление своих наследственных регалий и владения, которые остались у него в Тиндарии. К чему разжигать алчность в диких сердцах?

– Значит, вы и есть. Надо доложить королю. Пнилл Бычье Сердце будет рад.

Талиесин не удержался и спросил, кто такой Пнилл Бычье Сердце и почему он будет рад.

– Наш король, – ответил Эшвах, сначала подозрительно прищурившись, но потом решив, что чужеземец он и есть чужеземец, особенно из Тиндарии. Чего с него взять?.. Темнота. – Пнилл Бычье Сердце – великий воин и король, вождь клана Раздеруев, наводящего ужас на просторах морей.

– Тогда, – сказал Талиесин, радуясь, что хоть это выяснилось, – мы должны немедленно увидеть вашего могучего владыку. Того требует дипломатический этикет.

Толпа позади делегации шумела не хуже шторма, налетающего на скалистый берег зимой. Разумник адресовал кому-то еще один кулак. Видимо, должность, которую он занимал в том, что можно было принять за местную бюрократию, давала ему немало власти на вверенной территории.

– Сейчас Пнилл готовится к свадьбе. Сегодня он берет в жену Офигильду, дочь Ворчлюна Ухайдака, вождя клана Топорище. Так что вряд ли примет вас, – сказал Эшвах, почесав подбородок.

– Как же быть?

– Езжайте в Посольскую Слободу. Там вы будете жить. А я доложу королю и сообщу вам, когда он готов будет вас принять. Идет?

Виконт, конечно, согласился. Всяко лучше, чем стоять здесь, чувствуя нарастающую угрозу в скором времени не собрать костей.

Вообще, удивительно, как до сих пор их не разорвали на кусочки вместе с лошадьми.

Эшвах отправил Малыша дрыхнуть на своем посту и дальше, а сам повел делегацию в город.

«Пронесло, – подумал виконт, – пока все идет более или менее…»

Глава 5

Рыгус-Крок не тянул на звание полноценного города. Скорее, на большую разросшуюся деревню с непомерными амбициями. Амбиции же заключались в том, что варвары вопреки традиционной архитектуре (земляночной) стали отдавать предпочтение крепким деревянным домам с покатой крышей.

Качество строительства даже для неискушенного взгляда Талиесина оставляло желать лучшего, но варваров, по крайней мере, можно было похвалить за упорство. Именно такое качество в народе помогает ему выбраться из бездны дикости и стать на путь прогресса.

Но прогресс пока с неохотой заглядывал на улицы столицы Диккарии. Деревянные мостовые встречались не везде, к тому же имели неприятную привычку обрываться внезапно, гостеприимно приглашая ротозея нырнуть в очередную роскошную лужу, как правило, уже занятую спящими свиньями.

Тиндарийцы настилами пользоваться не стали и заставили лошадей шлепать прямо по жиже. Эшвах, взяв на себя роль проводника, делал то же самое, не стесняясь того факта, что его башмаки и штаны до самых бедер забрызгало толстым слоем грязи.

– Вам нравится Рыгус-Крок? – спросил помощник бургомистра. – Наш город значительно вырос за последнее время.

– Нравится, – ответил Талиесин из-под надушенного платка, который прижимал к лицу. Вонь в столице стояла невообразимая. Глаза ело от дыма.

– А будет еще лучше и красивее, – с гордостью добавил Эшвах.

Виконт все гадал, где этот деятель научился так складно выражаться. Ушастый не вписывался в общую картину и заставлял подозревать у варваров наличие самых настоящих школ.