Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии - Cecil Forester

– Спасибо, милорд. Он был произведен в старшины и затем разжалован.

– Пьянство? Потому его и на берег не пустили?

– Боюсь что так, милорд.

– Тогда что бы вы посоветовали?

Харкорт растерялся.

– Вы могли бы повторить ему то, что уже сказали мне, милорд. Пожать ему руку…

Хорнблауэр рассмеялся.

– И прослыть самым скаредным адмиралом в истории флота? Нет. По меньшей мере золотая гинея. Две гинеи. Я сам их ему вручу, а вас попрошу по прибытии в Кингстон дать ему трехдневный отпуск. Пусть себе напьется, раз мы не можем наградить его иначе. На меня смотрит вся эскадра.

– Есть, милорд.

– Теперь, мистер Джерард, займемся приказами.

Только к полудню «Краб» отшвартовался, и «Темерер» взял его на буксир; о чувствах Хорнблауэра можно судить по тому, что он не задумался о метаморфозах славного имени. Все долгое, душное утро он диктовал приказы. Требовалось несметное количество копий. Худ отошлет их в запечатанных пакетах с каждым выходящим из Нового Орлеана британским судном. Остается надеяться, что хоть одно из них встретит королевский корабль и передаст приказы без задержки, неизбежной, если отправить депеши в Кингстон и далее по официальным каналам. Всем кораблям Вест-Индской эскадры предписывалось обратить внимание на американское судно «Дерзкий». Буде таковой встретится, запросить капитана о намерениях и по мере возможности узнать, есть ли на борту солдаты. При сем (Хорнблауэр еще пуще вспотел, формулируя этот пункт) главнокомандующий напоминал капитанам Его Величества судов свои ранее отданные распоряжения, коими оговорены действия в отношении американских судов. Если солдат на борту не обнаружится, запросить, где они высажены; если они по-прежнему на борту, до высадки их не спускать с «Дерзкого» глаз. В случае, если возникнет необходимость пресечь намерения «Дерзкого», действовать в высшей мере осмотрительно. Приказы уйдут из Нового Орлеана не раньше завтрашнего утра, повезет их тихоходное купеческое судно – пока они доберутся до эскадры, Камброн сто раз исполнит задуманное. И все же не следовало пренебрегать даже и такой возможностью. Хорнблауэр потной рукой подписал двадцать копий приказов, проследил, как их запечатали, и вручил Худу. Прежде чем консул ступил на сходни, они обменялись рукопожатиями.

– По-моему, милорд, Камброн направляется в Порт-о-Пренс или Гавану. Между Порт-о-Пренсом и Гаваной – более тысячи миль.

– А может, в Картахену или Ла-Гуайру? – спросил Хорнблауэр с иронией. Между ними тоже тысячи миль, равно как и от них до Гаваны.

– Вполне возможно, – отвечал Худ, словно не замечая иронии. Однако нельзя сказать, что он вовсе не сочувствовал Хорнблауэру, поскольку продолжил: – Как бы там ни было, милорд, желаю успеха. Я уверен, ваша милость его добьется. «Краб» отшвартовался. «Темерер» взял его на буксир и запыхал смешанными с искрами дымом, чем крайне возмутил Харкорта. Опасаясь не только пожара, но и пятен на безупречной палубе, тот приказал матросам помпами качать воду на палубу и такелаж.

– Завтрак, милорд? – спросил Джерард.

Завтрак? Был час пополудни. Хорнблауэр не спал ночь. Вчера он выпил лишнего, утро провел в хлопотах и тревоге; тревога не отпускала и сейчас. Первым его движением было отказаться, потом он вспомнил, что вчера (неужели только вчера? казалось, прошла неделя) ворчал на задержку с завтраком. Нельзя столь явно обнаруживать человеческие слабости.

– Конечно. Можно было подать и пораньше, мистер Джерард, – проворчал он, надеясь, что раздражение в его голосе сойдет за досаду проголодавшегося человека.

– Есть, милорд, – отвечал Джерард.

Он уже несколько месяцев служил под началом у Хорнблауэра и знал его настроения не хуже любящей жены. Знал он и природную доброту Хорнблауэра. Должность свою он получил как сын старого друга, хотя служить у легендарного Хорнблауэра мечтали адмиральские и герцогские сынки. Хорнблауэр через силу съел фрукты и вареные яйца, выпил, несмотря на жару, кофе. Он еще потянул время, прежде чем возвращаться на палубу, и на эти несколько минут сумел забыть про свои тревоги – по крайней мере, почти забыть. Но стоило выйти на палубу, и они нахлынули с новой силой. Его не отвлекал ни новый способ движения по реке, ни быстро скользящие за бортом низкие берега. В конце-концов, его поспешное отбытие из Нового Орлеана – лишь жест отчаяния. «Дерзкого» не догнать. Камброн совершит задуманное под самым его носом, выставит на посмешище всему миру – его миру, во всяком случае. Он не получит нового назначения. Хорнблауэр вспомнил годы после Ватерлоо, годы, проведенные не у дел. Казалось бы, он жил в довольстве и почете, заседал в Палате Лордов, пользовался влиянием в графстве, рядом была любящая жена, подрастал сын. И все же он не жил, а прозябал эти пять лет после Ватерлоо, пока не подошел его черед сделаться адмиралом. Он осознал это, только испытав бурную радость при назначении в Вест-Индию. Теперь вся его жизнь до самой могилы будет такой же безрадостной, даже хуже – ее не скрасит надежда на будущее назначение. Его охватила досада. Он сидит и жалеет себя, вместо того, чтобы ломать голову. Что замыслил Камброн? Если удастся его опередить, с триумфом прибыть к месту высадки, то доброе имя Хорнблауэра спасено. Если очень повезет, он сможет решительным образом вмешаться. Но вся Испанская Америка бурлит, и вся Вест-Индия, исключая только британские колонии. Камброн может высадиться, где угодно, и Хорнблауэр едва ли найдет законные основания вмешаться. Камброн наверняка заручился полномочиями от Боливара или другого повстанческого лидера. С другой стороны, он осторожничает, значит – опасается, что Королевский флот ему помешает. Помешает? С командой в шестнадцать человек, не считая сверхштатных и двумя шестифунтовками? Бред. Камброн его одурачил. Надо думать, думать, думать.

– Мы увидим Сен-Филип не раньше заката, милорд, – доложил Харкорт, козыряя.

– Очень хорошо, мистер Харкорт.

Значит, не придется обмениваться салютами. Он покинет Соединенные Штаты, как побитый пес. Он так мало пробыл в Новом Орлеане, что неизбежно пойдут пересуды. Худ придумает благовидное объяснение, но никто не поверит. Назначение, о котором Хорнблауэр столько мечтал, обернулось позорным провалом. Он с таким нетерпением предвкушал этот визит, и что же? Он не увидел толком ни Нового Орлеана, ни Америки, ни американцев. Он не заинтересовался огромной Миссисипи. Проблемы мешали ему уделить внимание обстановке, а обстановка – вникнуть в проблемы. Например, фантастический способ передвижения – «Краб» делал пять узлов относительно воды, плюс еще течение. В результате возникал довольно сильный кажущийся ветер – удивительно было нестись навстречу воздушной струе, не испытывая качки, слыша слабое дрожание стоячего такелажа и ни скрипа бегучего.