Невидимая грань пирамид - Александр Павлюков

Китайский и впоследствии чехословацкий уроки социалистической солидарности и интернационализма, сами понимаете, запомнились крепко и надолго. Главное, стало яснее ясного, что весь этот социалистический лагерь (именно, что лагерь!) держится исключительно на наших штыках и колючей проволоке, слегка смазанной дешевой нефтью. Да и то миллиардный Китай при всем примитивизме Мао уже не допустит и тут нашего лидерства. Прямые боестолкновения весны 1969 года на советско-китайской границе все же удивили, но и подтвердили – национальное всегда возьмет верх. Особенно если имеешь дело с пятитысячелетним драконом. Осознать подобные истины для наших тогдашних руководителей было со всех точек зрения смерти подобно, да они и не были способны на требующиеся после такого осознания крутые повороты. В 1985 нашелся, правда, один такой с меткой на черепушке и ровно через пятилетку сверхдержавы не стало.

«Ньюсуик» подробно рассказал и еще об одном событии, определившем на годы вперед лицо послевоенной эпохи. Речь идет о молодежном бунте 1968 года. С удивлением пришлось читать в те дни из какого коктейля состояли взгляды тогдашних молодых европейцев – тут тебе и Ленин, и Мао, и Троцкий, и Бакунин, и Че Гевара, и Маркузе, и Сартр, вполне возможно, попивавший кофе в соседнем с Сорбонной кафе. Часть имен из этого странного набора гуру была знакома, писания ипных хранились в Союзе под семью замками, о некоторых же мы со своими университетскими дипломами и понятия не имели. Получалось, что маловато носить джинсы, чтобы считать себя истинным европейцем. Хорошо бы еще чему-нибудь поучиться, кроме политэкономии социализма.

Парижские события 1968 года привели, кроме всего прочего, еще и к падению Де Голля, как оказалось, последней исполинской фигуры (в прямом и переносном смысле) на европейском и даже мировом политическом небосклоне. Эпоха титанов закончилась на моих глазах и им на смену вышли уже не великие актеры, а марионетки из театра Карабаса-Барабаса.

На юбилейном приеме в посольстве я в первый и единственный раз видел вблизи Гамаль Абдель Насера. Коля-Вася, спасибо ему, позволил нам подойти поближе к въезду в резиденцию Посла. Может быть, хотел собрать силы, сопоставимые с охраной Гамаля и произвести впечатление – на территории посольства за безопасность Президента отвечала советская сторона и его охране с автоматами и пистолетами туда ходу не было. Надо сказать, что это был всего лишь второй визит Гамаля за время его президентства в иностранное посольство, до этого он был только у алжирцев после провозглашения независимости страны.

Кортеж Президента состоял, помнится, из трех американских лимузинов начала шестидесятых годов со специально расширенными подножками, на которых стояли, висели, лежали на крыльях дюжие охранники, не скрывавшие коротких автоматов. Плотным кольцом они окружили вышедшего из среднего автомобиля Президента и подвели его к воротам посольства. Здесь уже поджидали Посол с супругой. Мы вперемежку с дипломатами и Колями-Васями выстроились в две шеренги вдоль неширокой, покрытой бетонными плитами, дорожки. Раздались аплодисменты. Обменявшись приветствиями с посольской четой Гамаль, выделяясь своим двухметровым ростом и плечами борца двинулся между Послом и его супругой по направлению к входу в резиденцию. Сзади, как оказалось, неведомым образом пристроился фотограф со своим фотоаппаратом, оснащенным лампой-вспышкой, потом уже собирались идти туда же и мы с Колями-Васями.

Вот тут-то все и произошло. По неведомой мне причине фотограф уронил свой аппарат. Раздался громкий хлопок, похожий на пистолетный выстрел. Это лопнула, ударившись о бетонную плиту дорожки, та самая лампа-вспышка.

Гамаль резко обернулся, словно его кто-то ужалил и я увидел его глаза. Очень большие, окаймленные пушистыми, будто женскими ресницами, красивые, даже обаятельные как у газели карие глаза. Но сейчас, в этот миг, они распахнулись и были полны боли и ужаса и словно вопрошали – «За что?». Он тоже, как и охрана, в первое мгновение принял хлопок лопнувшей лампы за пистолетный выстрел и словно ждал, что через мгновение в тело стальным пальцем войдет пуля и еще через мгновение – боль. Вместо торжествующего лица убийцы Президент увидел, что Коли-Васи мгновенно приняли на руки неловкого фотографа, обшарили и перетряхнули его как огромный матерчатый мешок и убедившись в отсутствии у него оружия и преступных намерений, отставили в сторону от дорожки, словно пересташую их интересовать большую куклу.

Вся эта сценка заняла не более десяти секунд. Но вот уже полвека я помню ужас и боль в глазах Президента Египта Гамаля Абдель Насера. Это не страх, он все-таки был солдатом и доказал это, когда умер как солдат, на посту, выполняя свой президентский долг. Это – квинтэссенция оборотной стороны огромной власти. Окруженные тысячами тренированных охранников, они – короли, императоры, премьер-министры, президенты, главнокомандующие никогда и нигде не чувствуют себя в полной безопасности, ожидая выстрела, яда в бокале, или смертельного укола от руки сто раз проверенного врача.

Вопрос вопросов. Стоит ли годами бороться за власть, карабкаться на самый верх, любить и ненавидеть, предавать друзей и женщин, отказывать себе в самых простых радостях, таиться даже от матерей, жен и любимых, не доверять никому, нигде и никогда?

Ради чего? Вот главный вопрос, над ним, право же, стоит подумать всем, кто вступает на извилистую дорогу жизни. Хороший урок, надо признать, получил я тогда, на приеме в Совпосольстве в пятидесятилетнюю годовщину ВОСР. Спасибо вам, каирские университеты!

И еще о Гамале. В годы его правления казалось, что первого Президента независимого Египта будут помнить всегда. Так могло показаться и в день его похорон. Ничего подобного я в жизни не видел и уже не увижу. Говорят, такими массовыми, с такой же истерикой, слезами, обмороками и инфарктами были похороны Сталина. Возможно. Моя старшая сестра чудом вернулась в тот день домой живой и здоровой. Но эти последние жертвы нашего отечественного тирана, как пишут свидетели, на совести новых-старых правителей. Эх-ма, мир стоит, видно, на невыученных уроках. Казалось бы, зная темперамент египтян, власти должны были предвидеть то, что произойдет, особенно учитывая желание мусульман прикоснуться кончиками пальцев к усопшему, хотя бы к краешку гроба и неизбежной давке в миллионной толпе. Одним словом, приехавшие проститься с Президентом иностранные лидеры уцелели чудом. По телевизору было хорошо видно, как наш премьер Косыгин буквально в последний момент вытягивает за руку из толпы главу Цейлона Сиримаво Бандаранаике. Гроб чудом довезли до места упокоения на бронетранспортере случайные, а не гвардейцы в парадной форме, солдаты. Деревья на площади Рамзес остались с голыми стволами, без ветвей и коры, обглоданные человеческими телами. А с теми людьми что?

Конец ознакомительного фрагмента.