Охотник на вампиров. Пропасть - Ольга Грибова

— Хозяйка, — по-русски окликнул меня насмешливый голос, — позволишь войти?

Я попыталась ответить, но поняла, что не в состоянии произнести ни слова.

— Будем считать, что молчание — это знак согласия, и ты сказала: «Заходи, дорогой гость», — самоуверенно заключил вампир и толкнул дверь.

Старые петли заскрипели, и дверь медленно отворилась, дав мне возможность рассмотреть визитера. Передо мной стоял высокий парень лет семнадцати; по крайней мере, столько ему было на момент смерти. Светлые, цвета спелой пшеницы, волосы, ниспадавшие почти до плеч, и тонко очерченные скулы делали его лицо более женственным, чем это позволительно для мужчины. Одетый в легкую черную рубашку, он прятал руки в карманах брюк того же цвета. Довершали картину черные кожаные ботинки. Мне всегда казалось забавным, что некоторые вампиры ведут себя как дети и одеваются во все черное, чтобы соответствовать образу, который люди создали в кинофильмах. Он был красив, как любой вампир, но думаю, что стройное тело, тонкие губы и прямой нос были у него и при жизни. Люди не меняются до неузнаваемости, становясь вампирами; после обращения в их внешности лишь ярче проявляются те выигрышные черты, которыми они обладали и раньше. Взять, например, глаза молодого человека. Раньше они наверняка были просто зелеными, а теперь приобрели необычный бирюзовой оттенок и в их глубине плясали маленькие чертики, добавляя обаяния его улыбке. Внешность этого вампира можно было бы назвать немного детской из-за ямочек на щеках, если бы не ехидная улыбка, придававшая его лицу порочное выражение.

Парень весело улыбался и казался беззаботным. Как обычно. Я неоднократно видела его раньше, и он всегда выглядел таким же счастливым, как и сейчас. Я знала — это его нормальное состояние. По румянцу на щеках я легко определила, что он совсем недавно подкрепился, да и вообще он ел, когда хотел, а не только когда в этом возникала необходимость. Насколько я знала Дитриха, человеческая жизнь не представляла для него никакой ценности, если только дело не касалось еды.

Я познакомилась с ним, когда жила у Грэгори. В его большом доме проживало несколько вампиров. Несмотря на разные национальности (сам Грэгори был чехом) они вполне понимали друг друга, общаясь в основном на русском или английском языках. Грэг нашел Дитриха где-то в Германии (он обожал путешествовать и довольно часто привозил с собой «сувениры»). На самом деле Дитриху, одной из любимых игрушек Грэгори, было около ста пятидесяти лет. Я не могла не заметить привязанности, которую Дитрих питал к своему хозяину. И сейчас я бы скорее поверила в то, что земля поменяла свою орбиту, чем в то, что Дитрих оказался на пороге моей хижины случайно.

— Так и будем молчать? Могла бы сказать, что рада меня видеть, — Дитрих прошел вглубь комнаты и сел на стул ко мне лицом. — Впрочем, вижу, что это не так. А жаль, — он притворно вздохнул, — со старыми друзьями не принято так поступать.

В комнате было темно, но нам это не мешало, мы оба прекрасно видели в темноте. Он указал мне на другой стул, но я осталась стоять.

— Зачем ты здесь? — спросила я, когда ко мне наконец вернулся голос.

Я не стала убеждать себя, что вампир оказался здесь случайно; я давно уже не верила в такие совпадения и прекрасно понимала, что он появился неспроста. Внешнее дружелюбие Дитриха никогда не обманывало меня. Уже в нашу первую встречу я поняла, насколько он опасен и, как оказалось, не ошиблась. Ничто не доставляло ему такой радости, как убийство. Дитриху было все равно, кого уничтожать — человека или вампира. Не думаю, что Грэгори стал бы посылать ко мне одного из своих лучших убийц только за тем, чтобы поболтать. В голову закралось нехорошее подозрение. Неужели Грэгори настолько разозлился, что хочет лишить меня жизни? Я знала — если Дитрих нападет, у меня не будет ни малейшего шанса на спасение, так как он старше, сильнее и опытней меня.

— Ты такая напряженная, — заметил Дитрих и покачал головой. — Тебе надо больше расслабляться, бывать на свежем воздухе, общаться с друзьями.

Говоря о друзьях, он кивнул в сторону, где находился дом Глеба. Я с ужасом подумала, что Дитрих, прежде чем зайти ко мне, наведался туда. Кто знает, сколько времени он уже следит за мной? Я лишь надеялась, что Влад уехал до того, как Дитрих нашел мое убежище.

— Не бойся, — между тем весело продолжил вампир, — с ним все в порядке. Я изрядно подкрепился, направляясь к тебе. Но я буду иметь его в виду, — добавил он, улыбаясь во весь рот.

— Я спрашиваю еще раз: зачем ты здесь? — повторила я свой вопрос уже более жестким тоном.

— А если я не отвечу?

Я ощутила исходящую от него реальную угрозу. За долю секунды Дитрих оказался в нескольких сантиметрах от меня, и я почувствовала на щеке его дыхание. Это была еще одна его причуда — по непонятной причине он до сих пор иногда симулировал дыхание и сердцебиение. Конечно, я тоже так поступала. Но для меня это означало некую причастность к людям и давало иллюзорное ощущение, что я все еще жива. Мелькнула мысль, неужели и Дитрих стремился сохранить в себе частичку прошлого?

Он внимательно смотрел на меня, изучая мою реакцию на его угрозу. Я изо всех сил старалась не показывать ему своего ужаса. Мне стоило огромного труда оставаться на месте и не отодвинуться от него. Дитрих стал вдруг необычайно серьезным; он больше не улыбался. Его глаза приобрели более яркий цвет, превратившись в насыщенно-зеленые, как первая трава по весне.

— Мне хватило бы одного движения, чтобы сломать тебе шею, — скучающим голосом произнес он, не сводя с меня взгляда нереально зеленых глаз. Наступила тишина, в которой было слышно лишь его размеренное дыхание. — Но, — он отступил на шаг и снова улыбнулся веселой открытой улыбкой молодого парня, довольного собой и жизнью, — я не стану этого делать. Ведь мы же не хотим расстроить нашего общего друга.

После этих слов я поняла, что смерть мне не угрожает. Какое бы распоряжение Грэг не дал Дитриху, он не приказывал меня убивать. Вероятно, у него были другие планы. Не могу сказать, чтобы это меня сильно успокоило.

— Лично я предпочел бы вырвать из груди твое маленькое сердечко и скормить его волкам, — все тем же радостным голосом продолжал Дитрих, — но кто я такой, чтобы принимать подобные решения? — он сокрушенно покачал головой, показывая как, в сущности, мала его роль, и как это его печалит.

Я начала злиться. Манеры Дитриха всегда меня раздражали. Театральная наигранность каждого слова и действия сводила с ума. Казалось, он был не способен говорить серьезно, и это всех выводило из себя. Исключением был Грэгори и, возможно, Сибилла. Остальные вампиры старались избегать Дитриха, но это никогда его не смущало. Думаю, он был более чем самодостаточной личностью. На этот раз поднимавшаяся во мне волна раздражения сыграла мне на руку, придав голосу уверенности и жесткости.