Садовник Любви - Рэй Олдридж

— У меня есть сюрприз, — сказал она, отставив бокал в сторону, и достала миниатюрный датафон с прикроватной тумбочки. — Вот.

С упрямым выражением на лице, он осторожно взял устройство.

— Я не могу принять это, Эрриэнжел.

— Да не гаджет, дурачок. Смотри!

Она коснулась пластинки датафона, и экран засветился подробностями сделанного ему дара.

Его глаза расширились, рот раскрылся в изумлении.

— Теперь ты тоже богат, и тебе никогда не придётся вернуться в войград, чтобы ни случилось! Разве это не чудесно?

Он молча посмотрел на неё снизу вверх. Его реакция не очень понравилась Эрриэнжел. Конечно, она его удивила, но также проглядывала и какая-то глубокая обида. И отчего так произошло?

Вернулся Тэфилис.

— О, да, — произнес он поверх плеча брата. — Её первая большая ошибка… Но не случись это сейчас, она нашла бы другой способ все испортить. Я знаю таких; она одна из моих.

— Не в этот раз, — уверенно сказал Мэмфис, и, в поиске подтверждения своей правоты, ускоренно прокрутил закат её первого романа.

Гэрсо-Яо попытался вернуть деньги, но Эрриэнжел оказалась достаточно сообразительной, чтобы сделать передачу средств необратимой, а основную сумму неприкосновенной.

Поначалу её радовало, как Гэрсо-Яо принял перемену судьбы. Он принялся щедро тратить на благотворительность, на вычурные подарки для неё, на развлечения для новых друзей. Тем более что его доходы казались ему просто огромными.

Но затем новоявленный богач медленно пришёл к пониманию того, что те мотивы, которые ранее составляли стержень его существования, стали неуместны.

И Гэрсо-Яо изменился в очень странного молодого человека.

Конечно, он бросил школу. Его досугом стали эксперименты с самыми модными и дорогими пороками: псевдосмертью, зверятничеством и другими. Подобные чипы позволяли напрямую стимулировать центры удовольствия или испытать необычные ощущения. Он снял апартаменты в квартале Бо’эма, который облюбовали представители авангардного искусства и их прихлебатели; начал одеваться в потрясающе экстравагантном и безвкусном стиле. Все своё тело он покрыл мрачными татуировками — кричащие лица, расчленённая плоть, орудия пыток — так, что Эрриэнжел почувствовала растущее нежелание брать его в постель. Постепенно её интерес к нему таял, и Гэрсо-Яо превращался в помеху.

Единственное, что сохранилось неизменным, это его сильная привязанность к Эрриэнжел. Когда она отказалась видеться с ним, сменила школу и статус его доступа в дом, он завершил свою несуразность финальным актом.

Однажды ночью дружки нашли его висящим на шёлковом шнуре, снаружи бронированного порта её жилища. Она уезжала на несколько дней, и тем самым оказалась избавлена от вида его раздутого, черного лица.

Какое-то время её мелодраматичная печаль была безмерна, но затем Гэрсо-Яо превратился в слегка грустное, романтическое воспоминание.

— Холодная, — констатировал Тэфилис.

— Она была так юна, — устало сказал Мэмфис.

— Конечно.

Лоялуиз пожала плечами.

— Он страшится нищеты, верно? Сделай вклад на его имя, чтобы его жизнь всегда была обеспеченной, независимо от того, как обернётся его обучение.

Внезапно Эрриэнжел почувствовала искажение в восприятии, какое-то смещения. Она потёрла виски, и это ощущение пропало.

— Что? — спросила она.

— Дарственная. Тогда деньги не встанут между вами.

Эрриэнжел поглядела на подругу, и увидела в её непримечательном лице что-то, чего никогда не замечала прежде. Зависть? Лукавство?

— Не уверена, что это будет хорошей идеей, — протянула она. — Но я подумаю об этом.

Лоялуиз поджала тонкие губы.

— Жадничаешь? Ты? Вот уж не ожидала.

— Что за глупости. Не в этом дело.

Эрриэнжел изучила своим новым зрением Лоялуиз, и решила, что ей не нравится то, что она видит. Совсем.

Мэмфис просмотрел измененное процессорами прошлое Эрриэнжел.

Некоторое время всё шло хорошо. Гэрсо-Яо продолжал учиться и преданно обожать Эрриэнжел. Она сама верила, что всё глубже погружается в свою любовь всей жизни.

Во псевдо-воспоминаниях минул месяц. Действие начало закисать. Они стали чаще ссориться. Гэрсо-Яо по-прежнему рассказывал свои странные истории, но уже повторяясь. Её обижал недостаток внимания — слишком уж много, по её мнению, он уделял времени учёбе. Какой смысл быть молодой, красивой и влюблённой, если она не может пойти туда, где завистливые глаза увидят её?

Эрриэнжел всё чаще кривилась, с видом надутого недовольства, Гэрсо-Яо похудел и стал излишне напряженным.

— О, да, — прокомментировал Тэфилис.

Его брат попытался скорректировать ход событий обратно в гладкое русло, но процессоры приблизились к перегрузке.

— Да ты жульничаешь, — засмеялся Тэфилис.

— Заткнись, — без жара отмахнулся Мэмфис. — Это только первая попытка. Чего ты ожидал?

Вечером, после того, как Эрриэнжел приняла ванну, пообедала и отдохнула, её хозяин зашёл к ней показать получившийся трек. Они устроились рядом на диване, почти касаясь друг друга. С потолка опустился сенсоэкран.

— Ты найдёшь это интересным… И, возможно, поучительным, — произнес Мэмфис бесцветным голосом.

Когда она впервые увидела Гэрсо-Яо, и затем себя, лежащую на нем в боксе инфопогружения, слёзы затуманили её взор. Воспоминания кольнули сладкой горечью.

— Это было так давно. Я уж и забыла.

— Вовсе нет, — заметил Мэмфис. — Всё находилось сразу под поверхностью.

С чёрными кругами под глазами, он выглядел немного осунувшимся.

Её сердце ёкнуло от сочувствия, но тут же она раздосадовано покачала головой. Мэмфис рабовладелец. Он использует в своих целях самые интимные мгновения её жизни, так зачем ей переживать за него? Её внимание вернулось на экран.

Когда запись достигла точки исправления, во время сцены с Лоялуиз, Эрриэнжел уже хотела сказать, что все было не так, но затем заметила мерцание нового сообщения. «МНЕМОНИЧЕСКАЯ ДОСТОВЕРНОСТЬ: ОТКЛОНЕНИЕ», — гласило оно.

— О, — выдохнула она.

Этим псевдо-воспоминаниям потребовалось не намного больше времени, прежде чем всё пошло наперекосяк. Однако реакция Эрриэнжел оказалось неожиданной. Вместо боли, она почувствовала благодарность за дополнительные радостные эпизоды, которые ей подарило искусственное прошлое; за сверхурочное время, счастливо проведённое в руках Гэрсо-Яо.

Когда всё стало разваливаться, это произошло не так катастрофически, как в действительности. На этот раз Гэрсо-Яо не убил себя, когда она его оставила. Он воспользовался безответной страстью к Эрриэнжел, чтобы увеличить силу своих честолюбивых притязаний, и превратился в весьма мрачного молодого человека.