Новые записки психиатра, или Барбухайка, на выезд! - Максим Малявин

Дежурство плавно подходило к концу. Обогатившись духовно и пополнив багаж фармацевтических знаний, я пошел собираться домой, по пути кое-как отмахавшись от предложения приобрести пару флакончиков целительного зелья.

Младшая дочь предъявила два выпавших зуба и вполне справедливо полагает, что зубная фея ей теперь крупно должна. Положила их в блюдечко рядом с кроватью, будет караулить прилет крылатой бестии. Мне, если честно, даже немного тревожно за сказочный персонаж.

Улетные операции

Человек — очень противоречивое существо. Изрядную часть своей сознательной жизни он может жаждать чего-то чудесного и необычного, кляня серые скучные будни — дескать, как же достала эта повседневка! Однако, стоит ему отхватить кусочек чего-то действительно необычного, фантастического и грандиозного, как он начинает испуганно озираться в поисках чего постабильнее, попроще, потривиальнее, а главное — к чему можно покрепче пришвартовать норовящую отчалить в автономное плавание башню.

Когда я занимался частной практикой, пришлось мне года полтора или чуть более арендовать кабинет в том же помещении, где находилась женская консультация. Там же располагался и абортарий, благо площади и прочие условия позволяли. В качестве препарата для наркоза доктора использовали калипсол.[21] Буквально в первую неделю работы на новом месте я догадался, почему мне с такой охотой предоставили кабинет на их территории.

Дело в том, что один из побочных эффектов калипсола — яркие галлюцинации, схожие с теми, что можно испытать под действием ЛСД. А теперь представьте операционный день (обычно суббота), когда с небольшим интервалом дают наркоз десяти — пятнадцати пациенткам… Присутствие в соседнем кабинете психиатра давало хотя бы некоторую надежду на то, что увлекательное путешествие сознания завершится в той же точке пространства, откуда начиналось.

Чаще всего это были полеты — и чаще всего по коридорам и тоннелям, раскрашенным в яркие, насыщенные цвета. Так, у одной дамы это были ярко-желтые, ослепительно-белые и непроглядно-черные тоннели, пересекающиеся под немыслимыми углами, переходящие один в другой, меняющие уровень и направленность — при том, что движение по ним становилось все быстрее и быстрее, с одновременным вращением вокруг оси, проходящей через пупок и леденящей все тело… нащупав эту ось, она попыталась убрать от себя это вращение и холод — в результате засандалила лежавший на животе пузырь со льдом через всю комнату. Ответом были нестройные матюки и реплика: «О, еще одна вернулась в эту долбаную реальность…» Другая, напротив, плыла по коридорам медленно и крайне осторожно, поскольку четко знала, что она — это мина, а все эти ярко-красные трубы — это ее (той, которая она, только ОНА, КОТОРАЯ НА САМОМ ДЕЛЕ) кровеносные сосуды, и если она вдруг коснется стенки — то взорвется, и ТА истечет кровью, а трубы все сужались и сужались…

Третья безмятежно парила над горами, и так ей было хорошо, что медперсонал, пытавшийся ее разбудить, с ходу огребал таких сложных синтаксических люлей, что потом долго жалел об отсутствии диктофона — воспроизвести впоследствии столь заковыристые пожелания и конечные пункты пеших походов не представлялось возможным, а мадам заявила, что она девушка приличная, практически нецелованная и сроду ничего страшнее слова «жопа» не произнесла, как вы такое вообще могли подумать!

Не всем открытые пространства по нраву, и одну из пациенток пришлось в срочном порядке успокаивать — она была СОВСЕМ ОДНА посреди бескрайней раскаленной пустыни, охваченная жесточайшим приступом агорафобии — как выяснилось впоследствии, единственным за всю ее жизнь. Особенно ее напугало небо — пронзительно голубое, бескрайнее и грозящее обрушиться и раздавить. А в реальность вернуться все никак не получалось, вот ведь засада!

У следующей дамы проблем с пространством не возникало — оно четко ограничивалось комнатой, в которой она приходила в себя после наркоза. Вот только комната, как аквариум, была заполнена густым воздухом, в котором дама плавала, словно рыбка, то взмывая к потолку, то ныряя к самому полу, наблюдая лежащих на кровати женщин. И себя среди них. От себя, лежащей, к себе же, плавающей по комнате, тянулась серебристая пуповина, неощутимая, но прочная. Перед пробуждением было несколько тревожных минут, когда пациентка пыталась попасть обратно в себя, лежащую, и несколько раз промахивалась (персонал снова услышал порцию отборных выражений), но потом все получилось, и с воплем: «Ну что, блин, кто тут мастер парковки?!» — она открыла глаза.

Галлюцинации галлюцинациями, но самым схожим, буквально стереотипным был боевой настрой по отношению к мужской части населения, из-за которой они здесь очутились. В целом, опуская подробности, он выражался в следующем: «Если после всех моих страданий этот редкой породы дятел /пенетратор-иерфоратор / ненужное зачеркнуть — посмеет заикнуться про секс без презерватива иначе как с целью пополнения в семье… да я ему лично все канатики бантиком завяжу!»

Приходил коллега, Владислав Юрьевич. Жаловался, что один пациент подарил ему на праздники бутылку водки и банку шпротов. Пришлось успокоить, продемонстрировав свои трофеи: сушеную красноперку и «Чупа-Чупс», подаренный жене. Главное — подарки были от души.

Килограммы, сантиметры… главное — душа!

Тощая корова еще не газель.

Стремление человека к прекрасному и совершенному неистребимо и по силе уступает разве что готовности сделать соседу приятный сюрприз или дать по тыкве несогласным с линией партии. А что из прекрасного может быть ближе и роднее, чем собственные сантиметры и килограммы! Казалось бы — все просто: вот индекс массы тела Кветелета (кто не в курсе — это вес в килограммах, поделенный на квадрат роста в метрах), ежели он от двадцати до двадцати пяти — живи и радуйся. Но кто мы такие, чтобы искать себе легких путей?

Четыре-пять сотен лет назад худоба расценивалась как признак нездоровья — вспомните женские персонажи кисти Рафаэля и Рубенса. Да и наши прабабушки и прадедушки сказали бы, что на кости разве что собаки кидаются, прости господи… Но нынешним красоткам здорово подкузьмили Твигги, Кейт Мосс и иже с ними, возведя худобу в ранг несомненных достоинств. Теперь мужчину красят не только шрамы, но и набитые в стратегически важных местах о девичьи костлявые прелести синяки. Нет, в целом идея была хороша, и стройненькая фигурка чудо как приятно смотрится, заставляя мысли метаться между нематериальной эфемерностью ангелоподобного создания и вполне земными, вызывающими правильные реакции противоположного пола округлостями в нужных местах. Дуальность почище корпускулярно-волновой природы электрона. Просто если когда-то идеал был ближе к верхней границе нормы индекса, то сейчас он северным пушным зверем подкрался к нижней и вот-вот ее нарушит. И (простите меня, феминистки) желание обладать сменится желанием накормить.

С мужчинами как-то все попроще: там рулят поначалу объемы бицепса и тайком проверяемые сантиметры глубины возможного проникновения, плавно сменяясь килобаксами потенциально семейного дохода. Дамам же сложнее: им надо как-то все эти сантиметры, килобаксы и близкий к полутора сотням IQ вдохновлять и направлять, при этом стараясь не задавить интеллектом. Им надо оставаться в образе той, к чьим ногам так и хочется бросить все вышеперечисленное (мамонта оставь в прихожей, дорогой). Ну, как тут не попытаться переплюнуть общепризнанный идеал! Да бог с ними, с прекратившимися месячными — одной проблемой меньше, хотя бы на время…

Вы не представляете, насколько быстро решение похудеть и убрать лишние сантиметры вот тут и вот тут переходит из ранга неплохой идеи в разряд навязчивой! Опять же, к услугам страждущих мощная фарминдустрия, заточенная под сформированную потребность: низкокалорийная пища, сжигатели жира, донышкопробивной чай. Для особо продвинутых — пищевые добавки с фенамином (что не афишируется, конечно) и капсулы с гельминтами (раз уж вам калории лишние, то малюткам будут в самый раз). И хирургия. И фитнес. И еще тридцать три удовольствия. А втянувшись, остановиться так трудно — еще бы, это ведь будет шаг назад, нет — капитуляция! Что еще подкашивает — так это инертность и задумчивость процесса. Вес — он ведь только набирается быстро, а уходит неспешно и вальяжно. А хочется, чтобы уже вчера! Вот и начинаются эксперименты над собственной жизнью, и появляются виртуозы двух перстов во рту и клистирной трубки в противоположном месте. Есть, конечно, и ряд психических заболеваний, при которых анорексия — один из симптомов. Таковыми могут быть: собственно нервная анорексия, весь спектр неврозов, большинство депрессивных и некоторые из маниакальных эпизодов в рамках как МДП,[22] так и других психических расстройств, а также дисморфоманический[23] бред при шизофрении. Как раз недавно консультировал пациентку в стационаре: при росте в 176 сантиметров вес 37 (!!!) килограммов. А начиналось все под теми же лозунгами: «Я толстая и страшная».