В заповедной глуши - Александр Мартынов

…Де ла Рош ещё дважды брался за оружие. В первый раз — весной 99-го, когда на Сербию напало НАТО. Он поехал воевать добровольцем в отрядах знаменитого Ражнятовича и, вернувшись летом того же года в Россию, отправился на Кавказ. Кое-кто после Второй Чеченской с удивлением рассказывал о сухощавом длинноволосом чудаке в форме, сидевшей, как влитая — чудак сражался в отряде терских казаков и прославился, как беспощадный истребитель «чичиков». А в бою многие слышали, как он что-то бормочет — вроде бы по-французски… Кто-то разобрал слова…

БОГ НАМ ЩИТ, шептал капитан французских парашютистов, БОГ НАМ ЩИТ.

Из Сербии он привёз орден. С Кавказа — казачью шашку с серой надписью по клинку:

ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО — РУБИ СМЕЛО!

Кто-то из предков де ла Роша летом 1812 года погиб от удара такой шашки в «деле» под Миром — а перед тем, говорят, раскроил не одну чубатую голову своим палашом. Но это были старые дела и старые счёты. Честные дела и честные счёты, не имевшие отношения к сожжённым деревням и содранной с женских грудей коже, к живьём закопанным в землю раненым солдатам и вынутым внутренностям детей…

…Когда наступило лето, Валька почти расстроился — он был уверен, что де ла Рош уедет куда-то в отпуск. И де ла Рош в самом деле уехал — но вместе со своими учениками. Как он это делал каждое лето, пояснили Вальке «старички».

В небольшом летнем лагере, затерянном в дебрях огромного заповедника, де ла Рош учил своих подопечных плавать, скакать верхом, стрелять из нескольких видов оружия, бегать, ночевать в лесу, снова драться… и играть в шахматы, писать сочинения и стихи, рассуждать о политике, усваивать манеры поведения в обществе. А ещё…возил на работу в фермерские хозяйства, расположенные по периметру лесов, заставляя мальчишек косить траву, ходить за скотиной, копать землю и осваивать технику. Это немного удивляло, но даже новички привыкали быстро и не спрашивали, зачем это нужно.

Однако, больше всего француз говорил мальчишкам о войне. Поднимая длинный тонкий палец, он цитировал — а ребята слушали его, раскрыв рты:

— Есть великие вещи — две, как одна.

Во-первых — любовь. Во-вторых — война… Но любовь — развлечение, вспыхнет и гаснет. Русские говорили — как береста, мои предки — как солома. Война — дело мужчин, на всю жизнь. Дело солдат. Но солдат — это не только умение владеть шпагой. Только умение владеть шпагой — это наёмник. В его руках это умение может быть виртуозным. Но в решающий момент, когда надо драться, забыв о себе — в решающий момент он отступит. Не из трусости, из расчёта — но тем, кого он защищает, будет всё равно… — а потом добавлял: — Но воин должен, обязан помнить о труде тех, кто куёт его оружие и кормит его. И уважать труд этих людей.

Десятилетний мальчишка не всё понимал из того, что говорил де ла Рош. Да тот словно бы и не стремился, чтобы его поняли. Но…Год назад именно под влиянием знакомства с де ла Рошем Валька нарисовал первую свою «настоящую», как он определял для себя, картину. Собственно, рисовал он и до этого, довольно часто, умел пользоваться и специальными карандашами, и красками разных типов. А рисовал — то карикатурки в школьную газету, то просто так — что-то для себя или для приятелей, то ещё какую-то мелочь. Тут же вдруг подкатило нестерпимое желание — именно нестерпимое! — выплеснуть на «большое полотно» все пока самому не до конца ясные эмоции, накапливавшиеся долгие месяцы.

Валька из карманных денег купил «профессиональный» картон для работ. И долго сидел дома, оседлав стул и подперев подбородок руками, перед поставленным на импровизированный подрамник листом. А потом — потом начал рисовать и не останавливался, пока не закончил. За это время наступил вечер, его трижды звали есть, но Валька отделывался досадливыми выкриками. А на следующий день отвёз картину к де ла Рошу.

Валька страшно смущался и чудовищно покраснел, когда отдавал картон маэстро. А потом долго-долго не смотрел на де ла Роша. Пока тот не положил руку на плечо мальчишки. Валька поднял глаза — и увидел, что де ла Рош улыбается. Улыбка была удивленной и благодарной. Де ла Рош что-то сказал по-французски, Валька не сразу понял, и де ла Рош повторил. Тогда Валька разобрался, что его благодарят — церемонно и витиевато, как в средние века. А потом де ла Рош вдруг поцеловал мальчика в лоб и бережно унёс картину к себе в кабинет. Где и повесил над рабочим столом.

Валька хорошо помнил, что нарисовал. Хотя не взялся бы объяснить, откуда на него свалился такой… символизм, что ли? Это не характерно для тринадцатилетних мальчишек. Но вот поди ж ты…

Всю центральную часть картона занимала фигура могучего воина — в средневековых доспехах, настоящих, не помпезных «консервах» из кино, в порванной накидке с королевскими лилиями. У воина было лицо де ла Роша — немного огрублённое и моложе, именно так Валька представлял себе Гиго Роша. Сержант Рош что-то кричал (наверное — «Бог нам щит!») и раскручивал над головой оглоблю. За его спиной вместе тесно — плечом к плечу, если так можно сказать — высились Нотр Дам и Кремль, Биг Бен и Кёльнский Собор, памятник Русалочке и орган Святого Бавона…А спереди наползали на сержанта многочисленные фигуры. Тут был козлобородый мулла с заляпанным кровью Кораном и взглядом фанатика. Тут был звероподобный бандит с автоматом и в зелёной головной повязке. Тут был лощёный смуглый бизнесмен, прятавший за спиной длинный нож. Тут была похожая на Смерть шахидка в чёрном, обмотанная пачками динамита. Тут был носатый сопляк с палкой в руке и пеной на губах. Тут был вампироподобный «аксакал» в пёстром халате и с мешком героина. И ещё много-много других — хорошо узнаваемых! — «персонажей». Турки, пакистанцы, арабы, чеченцы… А под этой картиной Валька написал размашисто и густо алой краской (и опять-таки сам не очень понимая, почему!):

ВСТАВАЙ, ЕВРОПА!

Игорь Игоревич, учитель изобразительного искусства в школе Вальки, той картины не видел. Они с де ла Рошем были слишком разными, Валька интуитивно чувствовал: Игорь Игоревич не поймёт. Он был мягким и уступчивым — во всём, кроме одного: отстаивания интересов Искусства с большой буквы. Может быть, именно поэтому и ушёл из школы после того, как там появился шумный и носатый «лауреат» и «дипломант» Яков Маркович Брицкий с его неприятной привычкой в разговоре «непринуждённо» класть руку на талию мальчишкам…

Валька рассказал о поступке Игоря Игоревича де ла Рошу. И маэстро заметил, что учитель изобразительного искусства совершил достойный поступок. Валька даже хотел их познакомить. Но вовремя понял, что двум мужчинам, двум по-разному хорошим людям просто не о чем будет говорить друг с другом…