Эратийские хроники. Темный гном - Денис Лукашевич

- Далековато занесли тебя поиски… - философски вставил цверг, оценивающе осматривая щуплую фигуру Джалада Валантского. Удивительное дело, но словоизлияния южанина даже не слишком утомили цверга. – Лишай также в странствиях приобрел?

- Ну-у-у… - протянул смутившийся южанин. – В моих исследованиях мне довелось вплотную познакомиться с не самыми приятными сторонами человеческого бытия. Но ради той цели, которую я преследую, все трудности и лишения не стоят и черного гроша!

- И что же эта за цель? – Цверг не любил людей, но долго пребывать в одиночестве и без верного друга – самогона не могло даже такое склочное и нелюдимое существо. Черная душа требовала общения.

- О-о-о, это великая цель! – Джалад настолько возбудился, что попытался нервно расхаживать по клетке. Но объем отведенного свободного пространства оказался слишком мал, поэтому южанину пришлось притушить свой пламенный пыл. – Эта цель позволит открыть новые горизонты магии и прогресса! Раздвинуть границы познания до бесконечности! Я хочу, - Южанин перешел на торжественный тон, - возродить темную магию с ее потрясающими способностями! Стихийная волшба изжила себя, стала уделом ретроградов с узколобым мышлением, а новое поколение выбирает чернокнижие!

- В таком случае, новому поколению светит плотное общение с клириками и проживание в Ганалийской долине – это в лучшем случае. А в худшем – костер и полное развоплощение.

- Ради великой цели можно пожертвовать даже своей жизнью! – торжественно заключил Джалад.

Цверг лишь скептически хмыкнул. Фанатиков он не любил еще пуще людей.

- Великая цель?! – Гном оскалился. – Скорее великое заблуждение. Уж поверь мне – я испытал это на собственной шкуре, сражаясь за призрачные идеалы. Все в этом мире очень просто: кровь, грязь и слезы. Самые великие цели добиваются именно такой ценой. Если тебе говорят: я сражаюсь за свободу, значит, он сражается за власть, если сражается за счастье, значит, за свое личное, а остальные пусть летят в самую глубокую бездну. Чернокнижие — это так, пшик, налет пыли. Вот я почти великий чернокнижник? И что же? - Он поднял руки, закованные в железные кандалы. - Из-за них все мои таланты не стоят и пустого шлака.

- Великая цель существует всегда. – Джалад заспорил с еще большим жаром. – Без нее наша жизнь бессмысленна и сера. Мы просто движемся по течению, отдаваясь воле судьбы, но, когда появляется цель, мы готовы бороться и страдать во имя. Я знаю, чего стремлюсь достичь и понимаю, что живу не зря. А ты… Ты просто живешь, слепо движешься из прошлого в будущего, ожидая, когда топор какого-нибудь дикого орка не раскроит тебе череп, или, скорее всего, ты просто не сопьешься!

- Да что ты понимаешь, человек! – Цверг вскочил на ноги. Его лицо пылало гневным румянцем. – Ты учишь меня жизни?! Я прожил два столетия и не видел ничего, кроме смерти и боли, ненависти и злобы. Вот твоя жизнь! Ты едешь на каторгу, в Ганалийскую долину, где будешь гнить заживо, терпеливо снося зверства надсмотрщиков и беспредел старшин. В конце концов тебе выроют аккуратную такую могилку в отвалах шлака рядом с такими же, как ты, неудачниками! Где ты видишь великую цель? Твоя единственная цель – это выжить! Причем любой ценой!

Джалад обиженно набычился, замолчал и отвернулся от цверга. Некоторое время они ехали молча, только слышался скрип колес и редкие переговоры стражи. Серые холмы равнины Горго медленно тянулись по обе стороны каравана, вселяя в душу тягучую как слизь тоску. Цверг немного повозился-повозился, угрюмо проворчал под нос пару ругательств и уставился поверх драного плаща, которым он укрывался, на Джалада.

Маг тоскливо взирал на проплывавшую мимо унылую равнину. Тонкие черты смуглого лица заострились и поблекли. Шмиттельварденгроу недовольно пробормотал пару ругательств в бороду и неожиданно произнес:

- Ты… это… извини меня. – Цверг как будто отрывал с каждым словом от себя кусок плоти. Шмиттельварденгроу вообще-то редко извинялся. – Не обращай на мое брюзжание внимания. Я… как бы… это… стар уже. Аргхх! Разорви меня черный дхар! Что я делаю?! – Остальные слова превратились в нечленораздельный поток ругательств.

Джалад подождал, пока цверг выругается, и неуверенно улыбнулся.

- Я не обижаюсь. – Джалад сокрушенно покачал головой и причесал давно немытый волосы грязной пятерней. – Может быть, ты в чем-то и прав. Давай оставим наши разногласия и просто поговорим о чем-нибудь нейтральном. Например, что это за руины вот в той стороне.

Шмиттельварденгроу.9-11

9.

- Клянусь всеми порождениями Бездны! – невольно выдохнул Шмиттеварденгроу. – Чтоб мне провалиться! Горгонад!.. Давненько я здесь не бывал.

- О-о-о! – благоговейно выдохнул Джалад, припав к прутьям.

Справа от каравана на невысоком оплывшем холме громоздились причудливые руины. Многочисленные арки, сотни массивных колонн, уродливые статуи, изогнувшиеся фантасмагорическими фигурами, обломки рухнувших башен и многие мили полуразрушенных стен, переплетавшиеся в замысловатый каменный лабиринт. Более мелкие детали были неразличимы на таком расстоянии, но своеобразная темная аура места накрывала невидимой тенью даже караван, заставляя возниц подгонять лошадей, а стражников и клириков нервно оглядываться.

- Никогда не думал, что когда-нибудь увижу его! – проговорил Джалад, не сводя взгляда с Горгонада. – Конечно, я надеялся, но никогда не думал, что моя мечта сбудется. Самое удивительное, что руины до сих хранят запах темного могущества. – Маг прикрыл глаза и поводил перед носом рукой, как какой-нибудь ценитель дорогих духов пробует новый изысканный аромат.

Шмиттельварденгроу лишь задумчиво пригладил бороду. Он ничего не чувствовал: ни могущества, ни магии. Только холодный ветерок с равнины Горго. Для него Горгонад уже потерял свое значение – старые, никому не нужные руины. К тому же они будили старые воспоминания, пронизанные горьким ароматом ностальгии. Внезапно он начал говорить, медленно и раздумчиво, словно припоминая полузабытую легенду:

- Когда-то здесь стояли прекрасные башни, тонкие и изящные, выстроенные руками моего народа. Они соединялись сотнями мостиков и галерей. Настоящий дворец. Правда, я уже ничего не строил: мое поколение только воевало. Но я любил здесь отдыхать. Там среди стен были разбиты вечноцветущие сады и рощи. Сама земля была пронизана магией. Ведь чернокнижие может не только разрушать, но и строить. Под городом пролегали сотни миль подземелий, где Горгонадец создавал невиданных доселе существ. Многие из тварей, что сейчас бродят по Эратии, были рождены здесь. И отсюда железная рука вела в бой непобедимые рати. Мы думали, что непобедимые. – Цверг замолчал, вспоминая. Перед его внутренним взором вставали стройные ряды цвергов-секироносцев, одетые в звериные шкуры и вооруженные палицами и костяными колотушками орды дикарей из-за Межевых гор и тысячи тысяч орков, огров и прочих рас, пришедших под знамена Горгонада. Тогда это действительно казалось непреодолимой силой. – Паладинов было много меньше, но, оказалось, что для победы не нужны огромные рати и воинские умения, а воля, смелость и решимость горстки людей, сподобившихся на штурм Горгонада. Не знаю, что тогда случилось. Наверное, Темный просто запаниковал, когда увидел под своими стенами врагов, или еще что. Так или иначе, но все пошло наперекосяк...

- Я слышал это легенду, - кивнул Джалад. – «Эти храбрецы пробрались вовнутрь Темной Цитадели и пронзили зачарованным клинком гнилое сердце Повелителя Зла, и стены обиталища Тьмы пали, лишенные поддержки темной воли своего обитателя» - напыщенно произнес маг голосом многопьющего барда. – Так меня учили с детства. Только где потом подевались эти «храбрецы»? После войны не существует ни одного упоминания о них, кроме Железного Дровосека. Но тот сумел сделать себе карьеру на своих бывших подвигах. Но Воровка, Синий Бельт, Храбрый Низушек и Космач — что с ними стало?

- То мне не ведомо. Мало ли что могло с ними случиться. - вздохнул Шмиттельварденгроу. – Главное, чем все закончилось: поражением и… - цверг осекся.

Он просто не мог в это поверить. Тонкий, практически неосязаемый луч коснулся его. Не стихийная волшба, ни камлание орочьих шаманов - настоящая Тьма.

Шмиттельварденгроу не мог пользоваться магией, но ощущал ее в достаточной мере, чтобы почувствовать следящее заклинание. Очень сложное и незаметное. Вроде мимолетно брошенного взгляда, который, однако, успевает подметить все детали. Достаточно тонкое, чтобы его не могли учуять клирики, сопровождавшие караван.

Луч задержался только на мгновение, но и его хватило, чтобы сердце цверга учащенно забилось, едва не захлебываясь от усердия. Не надо было быть выдающимся чернокнижником, чтобы понять: заклинание исходило откуда-то из руин. Цверг замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Гном довольно долго неподвижно просидел, не реагируя на настойчивые попытки Джалада дозваться до него. Но луч так и не вернулся. Только стук сердца громовым эхом отзывался в ушах. Шмиттеварденгроу облегченно выдохнул: