Эратийские хроники. Темный гном - Денис Лукашевич

- А медь же ж!

- Вали давай! - нахмурил брови Гурдел и стал настойчиво подталкивать цверга здоровенной лапой к воротам. - Давай-давай, пока я не начал разбираться, в каком-таком месте валяются бесхозные золотые!

Шмиттельварденгроу почел за лучшее не спорить, лишь пообещал при удобном случае проклясть наглого тролля.

Эратийские города никогда не отличались чистотой и опрятностью, а та глушь, которой был Ведьмин Яр, и в помине не ведала о таких понятиях. В грязи и помоях, сплошным слоем покрывавших кривые улочки, копошились ленивые свиньи, а чумазые ребятишки в лохмотьях и обносках увлеченно гонялись друг за другом, перекидываясь комками жирной грязи или кое-чем еще похуже. Вторые, а иногда и третьи этажи нависали над улицами, поддерживаемые хлипкими брусьями. Прохожие протискивались по узким улицам, переругиваясь друг с другом и пинками разгоняя подвернувшихся под ноги свиней и детей.

Шмиттельварденгроу увлеченно работал локтями, расталкивая горожан, когда раздался звук кавалерийского рожка и все тут же прыснули в стороны, увлекая за собой и цверга. Кавалькада баронских дружинников на огромных рыцарских лошадях проскакала по улице, разбрызгивая грязь. Жирный плотный ком грязи прилетел прямо в физиономию карлика. Гном, все еще ослепленный клейкой массой, бросил черное проклятие вслед конникам, которое обязательно исполнится. Не сегодня, так завтра у одной из лошадей распухнет сустав или воин неожиданно упадет и сломает ногу. Цверги всегда славились своими проклятиями – еще одна причина, по которой их ненавидели все вокруг. Отплевавшись и кое-как очистившись, удостоив уничижительного взглядом потешающихся над ним ребятишек, он поплелся дальше, изрыгая ругательства в два раза чаще, чем раньше.

Шмиттельварденгроу.5-8

5.

Джеремия Глазастый был типичным гоблином, гоблином вульгарис, если по-ученому, но отличительная черта у него все-таки имелась: большие навыкате глаза, из-за которых он и получил свое прозвище. Как и большинство его собратьев, начинал Глазастик с мелкого воровства, но однажды он стал свидетелем того, как его подельники познакомились с «пеньковой тетушкой» на небольшой, но тогда весьма многолюдной площади Ведьминого Яра. Событие сие сильно изменило Джеремия и заставило его заняться более законопослушным ремеслом.

Глазастый стал торговцем и скупщиком краденого, что, в общем-то, типично для большинства поумневших с возрастом гоблинов.

Он отмывал от крови дорогие драгоценности и старил с помощью простенькой магии фальшивые монеты, давал в залог и выбивал долги, продавал и покупал все, до чего могли дотянуться его цепкие пальцы. Вскоре дела пошли в гору. Гоблин приобрел небольшую лавку, подмял под себя воровское подполье Ведьминого Яра, завязал связи с самим бароном, который оказался весьма беспринципным типом и покровительствовал Джеремие за определенную долю доходов. Но гоблину всего этого было мало.

Глазастик был жаден и хотел еще большей власти и денег. Уже много лет он лелеял тайный план по расширению влияния на соседние баронства. А там можно было подготовить плацдарм для выхода на короля, заиметь дворянское звание, замок и собственные земли с трудолюбивыми крестьянами, работающими на доброго ушастого сюзерена. Но перед ним стояло одно «но». Деньги. Вернее, большие деньги. Что еще правильнее, ОЧЕНЬ большие деньги, коих во всей Левадии, включая и казну барона, по традиции пустую, и в помине не водилось.

По меркам Ведьминого Яра Джеремия был очень богат, но все эти богатства ничего не стоили, скажем, в столице Эратии, златоглавом Торгмаре. Глазастику требовался крепкий финансовый тыл. И, как это всегда случается, выход нашелся совершенно неожиданно.

Некоторое время назад Глазастик познакомился с цвергом с труднопроизносимым именем, которое гоблин так и не сумел запомнить. А, как всем известно, цверги питают неуемную страсть к накопительству, отчего многие из них после Темных войн стали объектом охоты всевозможных авантюристов. Закончилось это плачевно: цвергов практически повывели, а сокровища оказались не столь обширны, как в рассказах перепивших трубадуров. Но Джеремия решил не выпускать его из виду. Постепенно гном стал испытывать некоторую долю доверия к гоблину, подпитываемую дешевой выпивкой. Так как бородач крайне редко покидал свою пещеру, то Джеремия воспользовался этим предлогом, чтобы подсылать к нему своего племянника Джарвуса, подающего большие надежды. Племянничек оказался ловким малым и подтвердил догадки предприимчивого родственника: пещера цверга была напичкана ловушками, и в ней имелся тайник.

И в один прекрасный день гном как всегда упился до невменяемого состояния, и племянник со своими друзьями по-быстрому обчистили пещеру. Хотя чуть не произошла накладка: цверг обладал закаленным организмом — выпитого оказалось недостаточно для продолжительного забытья. Очнулся он в тот щекотливый момент, когда гоблины еще не скрылись с награбленным. Хотя это тоже оказалось на руку Глазастику. Джарвус рассказал, что в тайнике они нашли здоровенную заколдованную секиру, которую суеверные гоблины не решились трогать. Но Джеремия к предрассудкам своих малограмотных родственников относился скептически. Магия в его представлении была не опаснее молотка: тот ведь может и по голове стукнуть, но исключительно по воле разумного существа. Так и магия была не более чем инструментом, посложнее молотка, но тем не менее. К тому же, магические вещи стоили дорого во все времена. Конечно, для цверга не составит труда вычислить Джеремию, и он непременно заявится к нему за своим добром, может быть даже и с секирой. Но не зря же Глазастик прикармливал городскую стражу…

Лавка гоблина нашлась быстро. В грязном переулке, отходившем коротким аппендиксом от центральной улицы Яра, пронзавшей городок подобно стреле, направленной к баронской башне, спряталось нарочито скромное заведение с двусмысленным названием «Скупка и продажа», грубо выведенным на выцветшей вывеске. Шмиттельварденгроу хищно улыбнулся, оглянулся по сторонам и ударом ноги открыл дверь. Дверь неожиданно легко распахнулось, стукнулась об стену и с грохотом снова захлопнулась. Пробурчав под нос проклятье, цверг открыл ее уже аккуратнее.

Джеремия сидел за невысокой конторкой и что-то писал в толстый журнал учета доходов и расходов, поминутно поправляя сползавшие с огромного носа профессорские очки: у Глазастика было нормальное зрение, но он считал, что очки придают ему солидности. Цверг улыбнулся – он уже представлял, как будет вгонять линзы в выпученные буркалки. Джеремия мигнул в ответ пару раз, вцепившись длинные тонкими пальцами в страницы учетной книги.

- Ну, здравствуй, Джеремия! – Голос гнома не предвещал ничего хорошего.

- О-о-о! Кого я вижу! – Гоблин, отделавшись от первоначального испуга, прямо лучился гостеприимством и радостью. – Какими судьбами, сударь? Может быть, что-то не так с товаром, которым я вас снабдил?

- Нет, с самогоном все отлично. Я пришел по другому поводу. Джеремия, я дам тебе шанс умереть быстрой и безболезненной смертью, если ты сразу же отдашь мне мое золото

- Золото? Какое золото? – Удивление в голосе Джеремии было каким-то неуверенным. Все-таки по актерскому мастерству он немного не дотягивал до необходимого в его профессии уровня. – Не ведаю ни о каком золоте! Извините, но я уважаемый гоблин и не потерплю угроз в свой адрес… Извольте, мислдарь извиниться немедленно, иначе вы ответите за свой навет!

Цверг, ошалевший от подобной наглости, подскочил к нему и сдавил железными пальцами горло гоблина. Джеремия захрипел и задергался, пытаясь вырваться.

- Говори, длинноухий мерзавец, иначе ты будешь умирать долго и мучительно. Я знаю множество способов причинения боли… - прошептал ему прямо на ухо Шмиттельварденгроу. - Где. Мое. Золото.

- Зачем тебе золото, цверг? – прохрипел Глазастик, с ненавистью глядя на гнома. - Ты его все равно не тратишь, а золото, лежащее мертвым грузом, никому не нужно. Я же его вложу в правильное дело и, может быть, даже поделюсь с тобой прибылью...

Гоблин попытался улыбнуться, но у него получилось из рук вон плохо. А Шмиттель свирепел все больше и больше. Еще немного и тонкая гоблиничья шейка бы просто хрустнула в руках гнома... Он остановился на полпути, когда Джеремия уже начал синеть. Так легко он не отделается.

Шмиттель разжал руки, и Глазастик повалился на пол, растирая онемевшее горло, но цверг не дал ему расслабиться. Удар тяжелого сапога пришелся по физиономии гоблина. Очки отлетели в сторону за компанию с несколькими зубами. Мягкие, будто резиновые губы лопнули, будто перезревшие вишни. Черная на зеленоватой коже кровь побежала по острому подбородку. Джеремия пискнул что-то просительно, завозился в углу, куда он залетел после гномьего пинка. И в тот же момент в лавке стало как-то тесновато из-за появившихся буквально из ниоткуда двух троллей. Только дверь хлопнула, словно от порыва ветра. Цверг с удивлением узнал в них своих давнишних стражников у ворот. Один с сожалением качал головой, клацая при этом массивной челюстью, а второй грозно хмурил брови, покачивая окованной железными полосами палицей.