И пришел доктор... - Михаил Орловский

В один не самый рабочий будний день — понедельник, к одному из моих товарищей пришёл старпом (его на корабле никто не любит, штык ему в забрало) и попросил написать освобождение от служебных обязанностей сроком на трое суток. Мол, с командиром напряжённые отношения, надо бы их отдыхом чуть-чуть разбавить. Мой товарищ, взяв медкнижку старпома и помня, что медики — они, в основном, люди гуманные, написал ему запрашиваемое освобождение. На трое суток. Болейте на здоровье!

Старпом оказался поистине щедрым человеком и принёс в благодарность бутылку дорогого пятизвёздочного коньяка. Я вот до сих пор не пойму, от кого пошла такая информация, что все врачи пьют. Узнал бы, кто это сделал, точно бы, ему бы что-нибудь на его плечах отвернул бы. Просто, воротит уже, когда презентуют или, проще сказать, дарят различного рода горячительные напитки. Также и мой описываемый товарищ, зная пагубное влияние спиртного на психику человека, алкоголь не переносил на дух. Именно поэтому, владея информацией о стоимости подаренного коньяка, он и озвучил старпому старую докторскую шутку: «А на каком таком основании Вы, на мои деньги, покупаете столь дорогое спиртное?». С этими словами всегда улыбающемуся Лёлику удалось состряпать удивлённую до боли физиономию. Старпом сначала растерялся, потом хмыкнул, два раза нервно моргнул и молча вышел…

Вот, как с такими работать?…

Эх, где же вы, обычные больные?

ГЛАВА 6 ЕСТЬ ТАКОЙ ДОКТОР — «ПИДЖАК»

Грешно смеяться над убогими людьми.

Поэтому мы плачем лишь навзрыд.

А вот и довольно настоящий пациент нашёлся. Больной насквозь. Конечно, в первую очередь, это Лёлика клиент, но, в тоже время, и соматических заболеваний у него имелось более чем предостаточно. О данном случае напишу поподробнее. Невообразимо редкий экземпляр. Можно взять на заметку молодым докторам.

В военной медицине, да и не только в медицине, есть одно интересное понятие как «пиджак». Столь интеллигентным прозвищем обычно называют специалистов, которые пришли на море не после военного училища или академии, а после обычного гражданского института. В принципе, казалось бы, какая разница, военная школа у тебя за плечами или нет? Не скажите, пожалуйста, разница есть.

Дело в том, что если ты после военного училища, то у тебя выслуга лет обгоняет таковую у «пиджака». Обгон трудового стажа, в свою очередь, повышает денежное довольствие и существенно снижает количество лет до начала пенсии. Неслабые аргументы для чёрной зависти, не так ли? Кроме того, в базовые знания курсантов-медиков заложена специфика морской службы, чувство локтя и взаимопомощи коллегам. А у обычных студентов?.. За всех отвечать не буду, но про одного, известного мне «пиджака», напишу. Я об этом ещё в начале обещал.

Звали его Кузя. Нет, правда, для полной ясности, отражало данное имя его кличку, полученную при жизни, или настоящую фамилию, обретённую по наследству от родителей? Возможны оба варианта. Я в столь тонких хитросплетениях толком не разобрался. Да и не горел желанием разбираться, если уж говорить по совести. Дел у меня и своих с лихвой хватало.

И был он начальником у одного нашего бессменного товарища. Служил Кузя на одной должности много-много лет подряд. Как весна меняет зиму, а осень — лето, так и стулья начальника приходили на смену один за другим, а он всё служил. О великой выслуге лет данного начальника говорила аккуратная просторная дыра, которая от давности лет рисовалась на подоле носимой им шинели. И карьерный рост у Кузи застопорился. И звание его остановилось где-то между капитаном и подполковником. У себя в подразделении он был Капитаном, а когда приходил в штаб, то сразу оказывался ПодПолковником.

Дома у него тоже не все грядки в порядке были. Первая супруга «Дырявой Шинели», красивая женщина от роду, сильная по жизни, била его, поскольку имела преимущество в росте на целую голову. Вторая, поняв всю ужасность нового бракосочетания, слишком быстро сбежала, впопыхах оставив не только мебель с китайским чайным сервизом, но и эмалированную кастрюлю с парой ещё неостывших лифчиков. Третья спутница уже сама являлась мишенью и отвечала за проступки первой. Причём отвечала с процентами. Он её вроде даже душить пытался. Скорее всего, окончательно не задушил, поскольку начальником остался и в кутузку не угодил. Ну, а общее число зарегистрированных браков, заключённых Кузей, равнялось квадре, то бишь четырём.

Неудивительно, что в середине своего жизненного пути, при стольких нервных потрясениях, был начальник такой маленький и плюгавенький. У него постоянно непроизвольно дергался левый глаз (нервный тик— признак нервозности). И засыпал Кузя исключительно после двух стаканов снотворного, типа виски Jim-Bim, браги Шило или спирта медицинского. Оставалось загадкой, как он начальником стал. Наверное, просто закономерная случайность. А может, неукомплектованность личным составом Министерства Охраны сказалась. Но это уже не суть нашей повести.

При всей бесшабашности жизни, имелся у Кузи один значимый недостаток, из-за которого он постоянно, ежедневно, страдал: он сначала говорил, а потом уже думал. Хотя нет, просто говорил и всё. Правда, надо отдать должное, ему везло, и, кроме насмешек, в особые неприятности он не попадал, хоть и ходил по краю. Под «краем» я подразумевал некоторых сотрудников лаборатории, где данный субъект заведовал, обещавших ему лицо начистить за грязные делишки. Делишки эти душонка четырёхкратного жениха плодила с завидной, для любого военного, регулярностью.

И вот, спустя 22 поменянных стула, пришёл к нему в подчинённые новый доктор — эскулап всеобщей справедливости, выпускник моего знаменитого курса, Михалыч. Сначала их совместное существование было замечательно и безоблачно, так как Кузя ушёл в отпуск почти на 90 дней. А когда вернулся, оказалось, что товарищ наш, как и положено, списался, и служба его вышла на финишную прямую.

Кузино настроение вмиг расстроилось и потеряло нужные ноты. Он проклинал судьбу за непруху с подчинёнными и за невыполненные планы по лаборатории. Он ругался нецензурной бранью и подумывал вновь отвести душу на жене. От нахлынувших потрясений глаз начальника замигал с неожиданной быстротой, а рост уменьшился ещё на полтора сантиметра. Старая, целующаяся, язва желудка, дремавшая в нём годами, начала упорно сверлить организЬм. Открылась неустранимая изжога.

Судьба, как бы не обращая на Кузю внимания, ударила в очередной раз: Михалыч, как назло, неожиданно заболел. Заболел так сильно, что внутреннее состояние потребовало стационарного лечения. А поскольку он не любил хворать, то и в госпиталь ложиться категорически отказывался, отмахиваясь всеми руками и ногами с имеющимися на них пальцами. Но начальник госпиталя, как человек с громадным медицинским опытом и острой врачебной проницательностью, осмотрев моего товарища лично, настоятельно рекомендовал постельный режим в условиях стационара. Лёг Михалыч, нехотя, скрепя сердце (а, может и скрипя сердцем): восстанавливает силы для работы, для медицины, для самого себя, наконец.

Тем временем, начальник лаборатории походной части СРБ совсем взбесился. Бегает нервно вокруг штаба кругами, смолит одну за другой сигареты и глазом дёргает. Работа-то в подчинённом ему подразделении не сделана. Выполнить её самостоятельно он не хочет. Звездочки, видите ли, которые на погонах, мешают.

И решил Кузя потрепать нервы Михалычу. Поскольку мозгов у него не было (я сам видел результаты компьютерной томографии мозгового черепа Кузи), он не мог придумать ничего лучше, как прийти к начальнику госпиталя с устной жалобой или кляузой, или как ещё её там назвать. Суть её проста: типа Михалыч симулирует заболевание, чтобы не работать, а сотрудники госпиталя, как могут, прикрывают «несчастного» и положили его необоснованно, из солидарности. Хотя, если бы Вы открыли первую страницу истории болезни, то нашли бы там направление командира СРВ, без которого Михалыча не положили бы никуда, хоть он из кожи бы вылез ради этого. Теперь-то верите, что Кузя сначала говорит, а потом совсем ничего. Мало того, что у начальника госпиталя своих проблем куча, так ещё он же сам является сотрудником.

Удача в последний момент всё же решила улыбнуться Кузе: начальник госпиталя, заваленный документацией, не обратил на него должного внимания. А может и, наоборот, с высоты прожитых лет, решил не тратить драгоценное время на идиота.

Правда, улыбчивость госпожи Удачи словно испарилась, как только «Дырявый Подол» покинул кабинет. Не успел он переступить порог, как на него, словно Ниагарский водопад, обрушилась лавина претензий, что зря он пытался подопечного оклеветать перед лицом госпитального руководства. Это Михалыч, проходивший мимо, увидел, как Кузя в кабинет прошмыгнул (вроде после этого Кузю стали ещё и Шмыбзлей звать). Раз увидел, значит, и услышал.