Пелена - Александр Кузнецов

Вспоминая потом эту сцену, я удивлялся себе: почему я и в тот момент ничего не понял? Видимо, его рассказ о том, как досталась ему «Богоматерь Владимирская», рассказ, снабженный такими точными деталями, как бабушкин сундук, «тряпочка» и бутылка красного, настолько прочно засели в моем сознании, что я не мог уже подумать о другом способе приобретения пелены.

— Вы напрасно так волнуетесь, — сказал я. — и, главное, из-за чего? Из-за денег. Не было этих денег и не надо!

— Ну ладно, — сказал он. — Если ты такой добрый, поедем. Может, и вернут по-хорошему. Сейчас он как раз там.

Мы спустились на лифте вниз, я забрал свой паспорт, и мы вышли.

— Куда мы едем? — спросил я, когда мы зашагали от общежития к метро.

— В магазин «Бронза», — буркнул Адаров.

В метро мы не могли разговаривать, но когда вышли на Невский, я попытался узнать: кому он продал пелену и можем ли мы получить ее обратно прямо сегодня, сейчас. Но Григорий упорно и зло молчал. Разозлился и я. Разозлился на себя. На кой черт мне все это надо! Я рад уже был плюнуть на него и идти прямо в милицию, но тут мы пришли.

В антикварном магазине «Бронза» народу собралось много, магазин битком был набит. К прилавку не подойти. Люди смотрели на статуэтки, подсвечники, шандалы, лампы, рамки для портретов и на самые различные предметы, начиная от маленькой пепельницы и кончая огромными каминными часами. Смотрели через головы других и, увидев понравившуюся вещь, пробивались вперед, вставали у прилавка во второй ряд и терпеливо ждали, пока очередной счастливец, держа свою бронзу над головой, не отойдет от прилавка. Тогда на его место пытались встать сразу двое, и одному из них это удавалось. Они громко переговаривались на английском, французском и немецком языках, но чаще всего здесь слышалась финская речь.

Григорий огляделся и подошел к парню, стоявшему налево от входа в магазин, там, где на полу были свалены люстры и народа толпилось поменьше.

Я услышал, как он тихонько спросил у парня:

— Где Сережа?

Парень презрительно оглядел его и ответил громко и развязно:

— Покупает себе носки в желтую полоску.

Мы вышли, перешли улицу и вошли в Гостиный двор. Бесцеремонно расталкивая посетителей, Григорий прошел отдел игрушек, отделы детской обуви и одежды и остановился перед галантереей. Тут он показал на группу мужчин из четырех человек, стоящую в конце прилавка, там, где не было покупателей.

— Вот тот, толстый, — сказал Адаров. — Сережа его зовут. Иди.

— А вы что, не подойдете?

— Здесь постою. Вчера я ему продал. За пятьсот. Иди, — и он подтолкнул меня плечом.

— Пойдемте вместе, — я боялся, что он сбежит.

— Иди, говорю. Так лучше.

Я подошел к тем четырем и остановился около них. Указанный мне человек замолчал, и все четверо молча уставились на меня.

— Можно с вами поговорить? — обратился я к полному и, как оказалось, молодому еще человеку. Ему было около тридцати, не больше. Одет он был в сшитый по его фигуре джинсовый костюм. Холеное, неподвижное лицо, проницательные глаза умного и уверенного в себе человека. Весь его облик внушал ощущение силы, воли и авторитета. Так мог бы выглядеть руководитель крупного строительства, директор завода, начальник какого-нибудь геологического управления или кинорежиссер, наконец.

— Пожалуйста, — ответил он, ничуть не удивившись, словно он здесь только для того, чтобы отвечать на вопросы покупателей.

Трое остальных тоже спокойно смотрели на меня, но в их взгляде можно было прочесть затаенное любопытство. Широкое же лицо Сережи выглядело совершенно непроницаемым.

— Мне кажется, нам лучше поговорить вдвоем, — сказал я.

Он сделал небрежный жест, просто повел в сторону кистью руки, и стоявшие около нас трое людей моментально отошли и остановились в сторонке. Оглянувшись на вход в галантерейный отдел, я увидел, что Адарова там уже нет. «Ну и черт с ним, — подумал я, — это к лучшему. Может быть, мне и не начинать разговора с этим «Сережей»? Ничего хорошего он не сулит». Но тот ждал, и мне пришлось сказать:

— Я хочу поговорить с вами о «Богоматери Владимирской».

— О!.. — слегка иронически улыбнулся Сережа. — Обожаю такие темы.

— Строгановская пелена семнадцатого века, которую вы вчера купили, краденая. Ее украли из музея Сольвычегодска. Надо ее вернуть.

— Вот те на! — сказал Сережа. — Вот и верь людям после этого. Какая неприятность… — сокрушенно покачал он головой. Я краденое не покупаю. Нет, нет… Что же теперь делать? Вы хотите ее купить?

— Я хочу выкупить ее и вернуть музею.

Тут я увидел, что к нам подходит Адаров в сопровождении двух парней. Один из них был тот, которого мы видели в магазине «Бронза». Парни шли по бокам Григория и немного сзади. Вид у него был растерянный.

Сережа подождал, пока Адаров подойдет, и затем сказал ему:

— Молодой человек утверждает, что вы продали мне краденую вещь. А я ведь краденое не покупаю. Я антиквар, а не перекупщик.

Подошли и встали рядом те трое.

— Молодой человек, — спокойно продолжал говорить Сережа, — видимо, ваш знакомый. Он хочет вернуть эту вещь в музей. Ну что ж… Я пойду вам навстречу. Деньги у вас с собой? — обратился он ко мне.

— Деньги у него, — кивнул я на Адарова.

— Вот как? Деньги у вас? — повернулся он к Григорию.

— Деньги у меня дома, — сказал тот.

Сережа улыбнулся, улыбнулся снисходительно, как улыбаются малым детям.

— Это не беда, — обратился он ко мне. — Мы сейчас возьмем такси, заедем за деньгами, а потом я съезжу к себе и привезу вам эту пелену. Избави бог от таких неприятностей.

— А не лучше ли, — в тон ему сказал я, — нам встретиться завтра? Мне уже пора… Скажем, здесь же и в это же время?

— Прекрасно, — ответил Сережа. Он сделался самим добродушием.

— Завтра так завтра. Давайте встретимся здесь в это же время. Вы ничего не имеете против? — повернулся Сережа к Адарову.

Тот не ответил.

— Договорились, — сказал я.

— Ну вот и хорошо.

Я уже не рад был, что начал этот разговор, что ввязался в эту гнусную историю, жалел, что не пошел в милицию сразу из дома, и у меня в этот момент было единственное желание — выбраться поскорее из этой компании.

Никто меня не задерживал. Сережа вежливо и с достоинством поклонился, парни расступились. Я посмотрел на Адарова, но он отвел глаза.

— До свиданья, до завтра, — сказал я.

— Всего хорошего, — ответил за всех Сережа.

Я вышел на улицу и пошел по Садовой вдоль Гостиного двора. «Пойду в нашу районную милицию, она ближе», — подумал я.

Пока я дошел до Невского, позади меня в галерее Гостиного двора мелькнули парни из окружения Сережи. Мне так хотелось поскорее избавиться от них, что я тут же нырнул в подземный переход и, выйдя из него на другой стороне Невского, стал возле милиционера. Убедившись, что никто за мной не следит, я зашагал в сторону милиции.

Но через несколько минут, у ресторана «Нева», меня нагнал Адаров.

— Мы договорились, — сказал он, — все в порядке. Сережа хочет от нее поскорее избавиться. Через два часа я могу тебе ее отдать.

И снова передо мною стоял совсем иной человек. Теперь он был жалким, беспомощным, с бегающими глазами и трясущимися руками. «Вот что может сделать с человеком жадность, — подумал я. — Неужели потеря денег, денег не своих — чужих, не принадлежащих тебе, может привести человека в такое состояние?»

А ему я сказал:

— Хорошо. Но зачем так волноваться? Вы ее принесете, мы вместе пойдем и сдадим ее в милицию. И все. Вы понимаете? Все! Все волнения и страсти кончаются. Уверяю вас, вы почувствуете большое облегчение, когда снимете этот камень с души.

— Ты сейчас куда шел? — спросил он.

— Я шел в милицию. Но теперь не пойду, подожду вас. Видимо, есть смысл поехать вместе.

— А сейчас куда пойдешь?

Я на секунду задумался.

— Наверное, домой пойду.

— Никуда заходить не будешь?

— Разве что в магазин, жена просила мяса купить.

— Ты мне скажи точно, ты никому не говорил про эту вещь?

— Да что вы волнуетесь? Никому и ничего я пока не говорил.

— А жене?

— И жена ничего не знает, успокойтесь. Вчера не успели поговорить, а утром она убежала на работу.

— Ну, смотри! Я честно, и ты честно.

— Мне этого не надо говорить, Григорий. Но только я не понимаю, к чему весь этот разговор? Допустим, жена знала об этом, ну и что?! Нам же все равно придется все рассказать.

— Ну ладно, ладно… Мы договоримся. В общем, через два часа, не позже, я ее привезу. Только ты жди дома и никуда не уходи, — он повернулся и быстро пошел в сторону метро.

Стоя в очереди за мясом, а потом в кассу, я обдумывал ситуацию. Похоже, он хочет отдать мне пелену в награду за молчание. Но ведь это не пройдет. Рассказать придется все. Как это ни неприятно, но в присутствии Адарова придется рассказать или написать и о том, что пелена была уже продана и потом ее пришлось выкупать. Придется сказать и о том, кому она была продана и за сколько. Милиция безусловно заинтересуется Сережей и его компанией. Сереже, наверное, ничего не грозит, ведь, узнав, что она краденая, он сразу согласился ее вернуть. Адаров также не знал, что она краденая. Ни того, ни другого не обвинишь в укрывательстве и перекупке краденого. Надо втолковать это Адарову. Он все время что-то хитрит, а здесь нужно выложить все начистоту, как есть, без утайки. Смогу ли я внушить ему это? Здесь нужен напор и железная логика Васи Котлярова. А что, если, действительно, пригласить для этого разговора Васю?