Рождение и развитие ислама и мусульманской империи (VII-VIII вв.) - Олег Большаков

О жизни Мухаммада в семье дяди нет достоверных сведений. Известно только, что, когда ему было около 13 лет, дядя взял его с собой в Сирию. Там будто бы христианский монах сказал приехавшим мекканцам, что среди них находится будущий пророк. Примечательно, что здесь, как и в некоторых других случаях, сокрытое открывает мусульманам христианский монах или отшельник. Христиан в первые века ислама мусульмане считали хранителями мудрости, заключенной в их книгах.

Лет с 15 Мухаммад начал самостоятельно зарабатывать на жизнь, пася скот мекканцев, хотя, наверное, продолжал жить под кровом дяди. Пасьба скота по найму в глазах богатых родственников, занимавшихся торговлей и причастных к отправлению культа, было унизительным. Когда Мухаммад попросил дядю выдать за него дочь, любимую Фахиту, а брак между двоюродными считался самым предпочтительным, тот ответил отказом и выдал ее за человека из другого рода. На упрек племянника, что ему предпочли чужого человека, Абу Талиб ответил: «Да, мы породнились с ними – благородный достоин благородного».

Только около 595 г. в жизни Мухаммада произошел поворот к лучшему. По совету Абу Талиба он нанялся в качестве приказчика сопроводить в сирийском караване товары богатой вдовы Хадиджи бинт Хувайлид. Плата была не слишком велика – четыре молодых верблюда, но главное было не в ней: Мухаммад понравился Хадидже, она дала ему это понять, он посватался, получил согласие и стал ее мужем.

Хадиджа принадлежала к близкому хашимитам роду асад, была уже дважды замужем и от последнего брака имела малолетнего сына. Это была умная, энергичная женщина, сохранившая право распоряжения своим капиталом и в новом браке. Поэтому, когда Мухаммад захотел одарить свою бывшую кормилицу Халиму, то «рассказал о ней Хадидже, и она дала ей 40 овец и верблюда для езды».

Брак Мухаммада в оценках европейских исследователей всегда выглядит несколько некрасивым, чем-то вроде прихоти богатой старой купчихи, польстившейся на молодого человека. Основанием для этого служит утвердившееся в мусульманской исторической традиции мнение, что Хадидже, когда она выходила замуж за Мухаммада, было 40 лет, между тем имеются сведения, что ей было всего 28 лет, и это многое меняет в оценке их счастливого брака. Сам Мухаммад всегда тепло вспоминал свою первую супругу, которая была для него не только женой, но и лучшим другом.

После женитьбы Мухаммад занялся торговлей кожами, но не смог завести собственное дело, а торговал на паях в лавке своего компаньона ас-Саиба ибн Абу Саиба ал-Махзуми. В дальние торговые поездки он, видимо, больше не пускался. Характерно, что Мухаммад не кооперировался с кем-либо из Хашимитов: видимо, родоплеменные узы, о которых так много говорят при характеристике мекканского общества этого периода, нередко отступали перед денежными расчетами.

Тем временем престиж Мекки заметно возрастал и в этом способствовали друг другу религия и торговля. В последней четверти VI в. в 100 км восточнее Мекки, около Карн ал-Маназил (ныне ас-Сайл-ал-Кабир), в урочище Указ, возникла ярмарка, ставшая важным торговым центром Северной Аравии. В Указе ярмарка начиналась в зу-л-ка‘да, в конце месяца она перемещалась в Маджанну, а затем, 1–7 зу-л-хиджжа, – в Зу-л-Маджаз, в 5–6 км от Арафата. Сразу же после закрытия ярмарки паломники шли к Арафату и начинали обряд хаджжа.

Ярмарка привлекала не только почитателей мекканских святынь, но и людей из других племен, не связанных ограничениями для паломников. Ярмарка была свободной, беспошлинной, поддержание порядка на ней лежало на тамимитском племени зайд манат, которое не относилось к числу почитателей мекканских святынь и могло на ярмарке носить оружие. Их глава одновременно исполнял функции судьи. Здесь кроме торговли и разбора межплеменных столкновений происходили состязания поэтов и певцов.

О большой значимости и притягательности ярмарки в Указе свидетельствует стремление последнего царя Лахмидов ан-Ну‘мана (580–602 гг.) посылать на нее свои товары. Существовавшие сложные отношения между племенами приводили иногда к столкновениям на ярмарке, хотя это и считалось недопустимым. В одном из таких столкновений курайшиты будто бы потеряли 80 человек.

К концу VI в. стали обостряться противоречия внутри разросшегося рода Абдманафа. После смерти Абдалмутталиба (около 578 г.), пользовавшегося большим авторитетом, главенство перешло к Харбу ибн Умаййе, внуку Абдшамса. Это породило соперничество между Хашимитами и Умаййадами. Да и среди сыновей Абдмутталиба не все обходилось мирно. Так, когда Абу Талиб, возглавлявший Хашимитов, оказался не в состоянии выполнять почетную обязанность кормить и поить паломников, то его богатый младший брат, ал-Аббас, дважды дав деньги на покрытие расходов, потребовал затем в погашение долга передать это право ему. Абу Талиб настолько разорился, что родственникам пришлось взять его младших детей к себе.

К этому времени у Мухаммада была уже большая семья. Его первенец, ал-Касим, по которому его самого стали звать Абу-л-Касим, умер, едва начав ходить, но затем одна за другой появились четыре дочери: Зайнаб, Рукаййа, Умм Кулсум и Фатима. Дом обслуживало несколько рабов и рабынь. Особое место среди них занимал Зайд ибн ал-Хариса, подаренный Мухаммаду супругой. Мухаммад через некоторое время торжественно освободил его перед Ка‘бой и объявил своим сыном.

Между тем в Мекке произошло знаменательное событие: курайшиты решились взяться за ремонт Ка‘бы, которая сначала выгорела изнутри, а затем пострадала от селя и стояла некоторое время в виде полуразрушенного остова. Мекканцы купили обломки византийского корабля, потерпевшего крушение возле Джидды, и наняли корабельного плотника для выполнения непривычных для них плотницких работ. Стены были разобраны до основания и затем возведены вновь из перемежающихся рядов камня и деревянных брусьев. Вход был поднят выше человеческого роста, чтобы внутрь не попадали дождевые потоки и не могли пробраться злоумышленники. Стены были подняты вдвое, до 18 локтей (9 м), наконец, Ка‘ба впервые получила крышу, которую поддерживали шесть деревянных столбов. Изнутри стены были оштукатурены и покрыты росписями. Для возведения стен курайшиты разделились на четыре группы, в какой-то мере отражающие существовавшие союзные отношения и соседство.

Ремонт Ка‘бы был не просто сложной для мекканцев технической задачей, а прежде всего идеологическим событием большой значимости. Требовалось большое мужество, чтобы вынуть первые камни из стены храма, не помогало даже сознание того, что совершается благое дело. Никто не решался приступить к разборке стены, пока не увидели, что ал-Валид ибн Мугира выломал часть стены и не был наказан. Разбирая старый храм и возводя новый, курайшиты еще больше проникались сознанием своей особой связи с божеством. Особенно это касалось снятия с места «черного камня».

Мусульманская традиция приписывает честь этой инициативы Мухаммаду. Он будто бы первый взялся за это, и ему помогли в переноске старейшины четырех строительных групп. Этот рассказ может быть благочестивой выдумкой, но, с другой стороны, в нем нет ничего невероятного. Возможно, сознание особой близости к божеству охватило Мухаммада именно в этот момент.

Примечательно, что инициатива перестройки принадлежала не охранителям храма, бану абдаддар, а махзумитам, что, возможно, отражает их возросшее значение.

Перестройку Ка‘бы курайшитская традиция относит к 10-му году после женитьбы Мухаммада, т. е. к 603–605 гг.

Начало религиозной проповеди Мухаммада

Участие в ремонте Ка‘бы было, несомненно, самым большим событием в общественной жизни Мухаммада. За ним потекли размеренные будни: Мухаммад торговал, выдавал замуж старших дочерей – Зайнаб, Рукаййю и Умм Кулсум. Дома остались только Зайд и маленькая дочь Фатима. Поэтому Мухаммад охотно взял на воспитание сына совершенно разорившегося Абу Талиба, Али, который мог заполнить в сердце пустоту, образовавшуюся после смерти ал-Касима.

Мухаммад не мог похвастаться большими жизненными успехами: коммерческого таланта у него не было, и капитал жены он не сумел приумножить, приходилось, наверное, иметь дело и с заимодавцами, дравшими за ссуду большой процент. Не отличался он ни красноречием, ни поэтическим даром, ценившимися в то время. А главное, он был одинок, без братьев и сестер, всегда несколько чужой всем окружающим. Любовь Хадиджи не могла возместить ему этот недостаток за пределами дома, в кругу сверстников. Конечно, тяжело переживал он и отсутствие сыновей, поднимавших авторитет мужчины в обществе. Усыновление Зайда было жестом отчаяния.

Ощущение неприкаянности и постоянной ущемленности накапливало в его душе смутное недовольство, состояние внутренней напряженности. Пищу для размышлений могли дать Мухаммеду беседы с двоюродным братом Хадиджи, Варакой ибн Науфалем, который «знал Писание», «жил по Писанию» или даже исповедовал христианство. Вряд ли его теологические познания были сколько-нибудь основательны; скорее всего, они состояли из некоторых христианских идей, почерпнутых у гонимых проповедников еретических учений, искавших убежище в Аравии, подальше от служителей официальных церквей. От Вараки Мухаммад мог получить представление о воздаянии в потустороннем мире за грехи, о Страшном суде, который вот-вот наступит (а это представление характерно как раз для гонимых учений) и к которому надо готовить себя, очищаясь от скверны. Главное же, Мухаммад мог ознакомиться с представлением о всемогущем боге, единственном вседержителе.