Роза Дамаска - Изобел Чейс

Викки промолчала. Казалось странным, что Али послал двух человек на замену лишь одного, но она не хотела думать об этом — она была рада, что выбрали ее.

По шелковым рядам они пошли помедленнее. Адам объяснил, что обещал купить отрез дамасского шелка в подарок.

— Мне потребуется ваш совет, — сказал он серьезно. — Тут такой большой выбор, а мне нужен самый лучший.

Викки пожалела, что так устала и не может с удовольствием, не торопясь бродить среди громадных рулонов ткани, раскинутых во всем великолепии на прилавках, сверкающих и переливающихся.

— Для кого это? — спросила она наконец в третьем по счету магазинчике.

— Вам следует усвоить, — покачал головой Адам, — что здесь даже мужчины не задают вопросов женщинам, не то что…

— Но я не мужчина, — прервала его Викки, стараясь быть предельно вежливой.

Он согласился:

— Далеко нет. — Потом, взглянув на нее пристальнее, добавил: — Женщина сверху донизу, и к тому же усталая.

— На последнем издыхании. — Викки была рада, что хоть в чем-то могла согласиться с ним.

— Ну хорошо, тогда оставляю выбор вам, — сказал Адам. — Так будет быстрее и, наверное, проще, так как вам лучше знать.

Но все оказалось не так уж просто. Тканей было такое количество и такой необыкновенной красоты, что у Викки просто разбежались глаза. Она перебирала ткани одну за другой, а потом еще и еще, и все никак не могла выбрать.

Торговцы на все лады расхваливали свой товар, с тревогой осведомлялись о ценах, которые запрашивали их конкуренты, божились, что все, что предлагали последние, совершеннейшее барахло и только у них самый лучший в мире дамасский шелк.

В конце концов Викки остановилась на темно-синем шелке, отливающем серебром, и голубом, таком бледном, что казался почти белым. Материя была очень плотной и как нельзя лучше подходила для нарядного платья, и Викки невольно позавидовала женщине, которая получит такой подарок. В ее собственном гардеробе не было ничего и отдаленно похожего.

Взяв покупку, Адам зашагал рядом с Викки.

— Вы зайдете? — спросила девушка, когда они подошли к двери дома Умм-Яхьи.

Он кивнул:

— Георгиос ждет меня к ужину. — Его глаза смеялись. — Разочарованы?

— С чего бы? — не поняла Викки.

— Потому что в Дамаске мужчины едят одни, — объяснил он. — Женщины садятся за стол лишь после того, как те закончат трапезу.

Трудно было поверить, и все же это оказалось действительно так.

В дверях их приветствовала Умм-Яхья, которая провела их через внутренний дворик в гаремлик.

— Георгиос опаздывает. Подождете его здесь? — спросила она Адама.

— Если Георгиос не будет возражать, — соблюдая формальности, ответил Адам. Он уселся на табурет в углу кухни и стал наблюдать, как хозяйка готовит на углях кебаб. Длинные шампуры с мясом раскалились докрасна, и аппетитный аромат баранины заполнил все помещение.

— Могу я чем-нибудь вам помочь? — спросила Викки.

Умм-Яхья указала на огромное блюдо овощей и буханку арабского хлеба:

— Порежьте, пожалуйста, хлеб и полейте овощи этим соусом. — Умм-Яхья приняла предложение Викки так же естественно, как то было сделано.

Викки отрезала маленький кусочек хлеба и пожевала. Хлеб оказался из муки грубого помола и довольно соленым, но Викки понравилось, и она подумала, что такой хлеб вполне подойдет к готовящемуся кебабу.

— А что это у вас в свертке? — Умм-Яхья указала глазами на пакет, который Адам все еще держал под мышкой.

Он нежно улыбнулся ей:

— Подарок, что же еще?

— Правда? — Она взяла пакет и начала с волнением его развязывать. — Не могу! — пожаловалась она. — Вечно они так туго завязывают!

Адам потянул за один кончик, и бумага тут же соскочила, освободив содержимое. Умм-Яхья перевела дыхание, увидев материал. В глазах ее появились слезы, и руки задрожали.

— Это слишком прекрасно, Адам. Не надо бы.

— Если это доставит вам маленькое удовольствие, я буду рад, — ответил он.

Присутствующая при этом Викки почувствовала себя довольно неуютно. Она перестала резать хлеб и лихорадочно придумывала какую-нибудь уважительную причину, чтобы выйти.

— Прекрасно! — повторила Умм-Яхья. — Она будет так благодарна, Адам. С тех пор как умерла наша мать, ее ничего не радует.

— Полагаю, что так, — коротко ответил Адам. Он взглянул на Викки и улыбнулся ей. — Вы должны познакомиться с сестрой Умм-Яхьи. Это очаровательнейшая девушка из всех, каких я когда-либо встречал.

— И несчастнейшая, — вздохнула Умм-Яхья.

— Это все пройдет, — ободрил ее Адам. — Вам бы не следовало слишком опекать ее.

Умм-Яхья фыркнула:

— По крайней мере я знаю, что под вашей опекой она в безопасности. — Она опять переключила внимание на шелк. — О, Адам, это чудный подарок. Я жду не дождусь, когда Мириам его получит.

— Может быть, Викки тоже поехать завтра в Гуту за розами? Тогда мы все вместе могли бы вручить этот материал Мириам.

Умм-Яхья возликовала:

— Конечно же! Викки, вам надо сказать Хуссейну, что завтра вы отправитесь с нами в Гуту. Вы так же полюбите Мириам, как и все мы. Обязательно!

Но Викки не была в этом так уверена и даже обрадовалась, заслышав во дворе шаги Ге-оргиоса. «Криспин был не прав, — подумала она. — Адама интересовала не Умм-Яхья, а ее сестра». И еще она подумала, что это не ее дело.

Георгиос сразу же увел Адама. Низенький и толстый, он выглядел немного смешным рядом с высоким Адамом, но вряд ли кто-либо рискнул посмеяться над ним — так он был безудержно доволен собой и жизнью в целом.

— Вы мне портите свояченицу, — услышала его слова Викки, пока они шагали через двор в салемлик. — Она всех нас заставила бы плясать под свою дудку, если б настояла на своем. Моя жена — одно из чудес света, но Мириам…

К сожалению, Викки не расслышала, что он думает о своей свояченице, — мужчины уже вошли в дальнее помещение. Викки и Умм-Яхья остались одни в кухне, пропитанной запахом сочного мяса с угольной жаровни.

Мужчина-слуга, который утром ввел Викки в дом, принес еду в салемлик, а зевающая Умм-Яхья, забрав материю, пригласила Викки в гостиную.

— Надеюсь, они не будут есть долго, — сказала она своей усталой гостье. — Чем раньше вы, дорогая, поедите и отправитесь спать, тем лучше.

Адам, очевидно, думал так же, поскольку пищу принесли даже раньше, чем Умм-Яхья предполагала.

— Георгиос не такой деликатный, — заметила она со значением, подавая Викки еду, — но Адам все еще находит наш образ жизни в некотором отношении странным. Может быть, вы поужинаете с ними?