Дыхание богов - Бернард Вербер

Бывший правитель Коринфа замолкает на минуту и потирает бок.

– Некоторые люди терпеть не могли города. Чингисхан считал, что город – это тюрьма, где люди томятся взаперти. Отсюда все проблемы – болезни, коррупция, жадность, ревность, лицемерие. Не так уж он и ошибался. На опыте с крысами, запертыми в клетке, вы убедились, что жестокость возрастает по мере того, как места становится меньше. Однако я не берусь утверждать, что жизнь на свежем воздухе всех делает милыми и приветливыми.

Он разглядывает городок на макете.

– Да и Чингисхан не отличался кротким нравом. Но, по крайне мере, его народ путешествовал и не жил в грязи.

– Вы хотите внушить нам отвращение к городам? – спрашивает Сара Бернар.

– Я хочу научить вас создавать гармоничные и жизнеспособные города. Это тема моей лекции. Как любая форма прогресса, город несет в себе вреда не меньше, чем пользы. Рассмотрим подробней эти макеты. Большинство древних городов имело в плане квадрат, в центре которого под прямым углом пересекались две главные артерии, – как и здесь, в Олимпии. Ворота, устроенные с каждой стороны, соответствовали четырем сторонам света. Иерусалим, Гелиополис, Рим, Биджинг и Ангкор на «Земле-1» были построены именно так. Эта схема очень проста, но функциональна, а значит, вы можете использовать ее.

Сизиф разворачивает планы других городов. Потом останавливается, чтобы написать на доске: «Массовые войны».

– Ваши города приведут к новым формам войны. Осадным войнам, долгим, с разными техническими хитростями. Раньше важнее всего было обладание территорией, теперь появилась новая цель – обладание укрепленными городами. Для того чтобы осадить город, требуется много народу. Сейчас та стадия игры, когда важно следовать принципу: чтобы побеждать, нужно с каждым новым поколением удваивать число воинов. Бывало, чтобы произвести впечатление на врага, армии вытягивались длинной цепью вдоль линии фронта. Он садится.

– Вы, конечно, знаете, что в учебниках по истории подробно описано множество сражений, но там нет ни одного упоминания о тех, которые не состоялись, потому что одна армия напугала другую своей численностью и этим добилась капитуляции противника. Помните, что, испугав врага, можно сохранить немало жизней.

Я смотрю на других учеников, все конспектируют слова Сизифа. «Массовые войны». Думал ли я, что когда-нибудь буду изучать это в школе! Люди собираются вместе, чтобы убивать друг друга. Мне всегда казалось это дикой нелепостью. Грустная традиция человечества, праздник смерти. Люди убивают друг друга под звуки барабанов и труб, распевая песни. Чаще всего весной, в чудесные погожие дни. И вот теперь я сам могу развязывать войны, вести мой народ на бойню. Я, конечно, хорошо играю в шахматы, но не думаю, что мне понравится воевать.

Правитель Коринфа продолжает:

– Войны имеют особое значение для общества. Они позволяют избавиться от «излишков» населения. Гражданские войны убирают лишних людей, так же как эпидемии и голод. Люди не контролируют рост населения, и это приводит к большим проблемам. Возникают шайки малолетних преступников, которые начинают угрожать безопасности общества. Следовательно, необходима саморегуляция населения, компенсирующая «излишек детей».

Сизиф так равнодушно сказал это – «компенсировать излишек детей». Как будто речь шла о заводе, где необходимо уничтожить часть продукции, чтобы избежать перепроизводства.

– Итак, обратившись к истории человечества на «Земле-1», – продолжает он, – мы видим, что, как только сильно увеличивается рождаемость, сразу же начинаются войны. Как в скороварке: сбрасывается давление, чтобы не было взрыва.

– Неужели нам постоянно придется затевать войны, чтобы избавиться от лишнего населения? – спрашивает Симона Синьоре.

– Другим решением может быть только самоконтроль. Однако несколько попыток, предпринятых в этом направлении, закончились неудачей. Людям, похоже, так нравится видеть, как увеличивается население, что они не в состоянии сдерживать его рост. Даже самые суровые диктаторы не смогли внедрить контроль рождаемости.

Он разочарованно вздыхает.

– Некоторые страны стремятся к увеличению своего населения, чтобы хватало солдат для будущих войн, – говорит Бруно. – Понятно, что, если вы будете сдерживать рост населения своей страны, в то время как соседи этого не делают, возрастет риск, что их дети захватят ваших.

– Вот именно. Еще одна проблема соседства. Сизиф встает, роется в бумагах и достает планы ульев, термитников, муравейников.

– Если понаблюдать за животными, в частности за развитыми общественными насекомыми, такими как термиты, пчелы или муравьи, становится ясно, что они прекрасно умеют регулировать свою численность. Количество отложенных яиц у них зависит от насущных потребностей и запасов еды. Но контроль рождаемости требует такого уровня сознания, до которого вашим народам на «Земле-18» еще далеко. Так что пока они будут решать эту проблему при помощи войн.

Я поднимаю руку.

– А если все боги объединятся, если все мы сядем за стол и договоримся прекратить войны? Если отведем для каждого народа более или менее равные участки территории и будем контролировать рождаемость, чтобы она не превышала уровня, при котором на наших землях будут царить стабильность и гармония? Тогда наша энергия будет направлена не на то, чтобы расширять свои границы и защищаться от набегов, а на более эффективное управление повседневной жизнью наших народов.

Мое предложение встречено молчанием. Сизиф подбадривает меня:

– Это не так уж глупо, продолжайте! Итак, все сядут за стол и…

– И мы договоримся, что с этой минуты больше не будет соперничества. Это будет не победа одних над другими, это будет общая победа.

– А что же с ростом населения? – спрашивает Сизиф.

– Мы создадим систему контроля рождаемости. Я уже добился этого на острове Спокойствия. Мы будем увеличивать или уменьшать уровень рождаемости в зависимости от потребностей, сохраняя внутреннее и внешнее равновесие.

Бывший правитель Коринфа потирает подбородок.

– Вы забываете, что по самой своей природе человек – животное, стремящееся плодиться. Требование воздержаться от производства на свет потомства будет означать, что он должен отказаться от свойственного ему постоянного стремления к экспансии.

– Но вы сами только что сказали, что общественным насекомым это удалось.

Сизиф качает головой.

– Да, но сколько на это ушло времени? Сотни миллионов лет. Человек – животное юное. А ваши народы вообше можно сравнить с новорожденными младенцами. Человечество пока живет в страхе и получает удовольствие от убийства. Люди не способны понять, что их личное счастье зависит от гармонии с окружающим миром. Они постоянно стремятся доказать свое превосходство над другими. Им необходимо соревнование. А в соревновании всегда есть победители и проигравшие.

– Я не верю дарвиновской теории, утверждающей, что выживает сильнейший, – убежденно говорю я. – Я верю, что мы можем прекратить терзать друг друга и найти способ победить, оставаясь равными.

– Для этого нужно, чтобы человечество представляло собой однородный материал. Однако все люди равные. Они различаются и физическими, и умственными качествами, у них разные ценности, разные способности. Природа не признает равенства. Животные отличаются друг от друга, благодаря этому мир богат и разнообразен. Люди высоко ценят непохожесть. Вспомните коммунизм, попытку добиться полного равенства граждан. Каков результат? Тирания, еще болев жестокая, чем при царе. Что же касается предложения собраться всем за одним столом, то в прошлом уже делались такие попытки. После грандиозной бойни 1914—1918 годов была создана Лига Наций. Все правительства мира твердили: «Больше никогда!» Даже поговаривали о «всемирном разоружении». Они действительно верили, что можно сложить в кучу все оружие на земле, сжечь его или закопать. А через двадцать лет началась Вторая мировая война – с применением еще более разрушительного оружия, с большей жестокостью и большим числом погибших.

В зале слышится ропот.

– Эта идея провалилась на «Земле-1», но на «Земле-18» у нас могло бы получиться. Разве не за этим мы здесь? Чтобы добиться большего, чем наши предшественники?

Сизиф подходит ко мне.

– Разумеется, но нужно быть реалистом. Видели вы когда-нибудь Олимпийские игры, где все участники поднимаются на первую ступень пьедестала? Какой интерес участвовать в таком соревновании? Где радость от победы, если нет проигравших?

Я не хочу сдаваться.

– Вы говорите об Олимпийских играх, тогда я приведу другой пример. Вспомним гладиаторов. Представим, что во время представления на римской арене гладиаторы решат не сражаться друг с другом.

Сизиф не дает сбить себя с толку:

– …и что же им тогда останется?