Окончательное решение - Рекс Стаут

— Время смерти?

— Ах, да, конечно. Между девятью часами вечера и тремя часами утра.

— Обнаружены ли следы других машин?

— Да, один, возможно, два, но на траве. Дорога щебенчатая, а обочины заросли густой травой.

— Видел ли кто-нибудь вчера вечером Дину Атли и ее машину?

— Пока таких данных у нас нет. Ближайший дом находится примерно в полумиле, а по этому отрезку дороги ездят вообще очень редко.

— У вас есть какая-нибудь версия?

— Да, начинающаяся с вас. Когда женщина оказывается убитой через несколько часов после посещения частного детектива, резонно предположить, что эти два факта связаны между собой, и все сказанное ею этому детективу является важным для следствия. Вы присутствовали при ее разговоре с Вулфом?

— Разумеется, но довольно резонно предположить и то, что только этот детектив и в состоянии определить, связаны ли между собой факты, о которых вы говорите. Как я уже сказал, мисс Атли приходила к мистеру Вулфу не по собственной инициативе, а по распоряжению миссис Вэйл, чтобы сообщить ему кое-какую информацию по одному делу, ведение которого миссис Вэйл поручила мистеру Вулфу. — Я встал. — Ну, хорошо. Вы сообщили мне то, что я все равно часа через два прочту в газетах. Я все доложу мистеру Вулфу и потом позвоню вам.

— Так думаете только вы, — вмешался Сандерс, вставая. — Мистер Хоберт, вы понимаете, насколько важно для нас время в подобном деле. Вы отдаете себе отчет в том, что если вы отпустите его, он уже через двадцать минут покинет пределы нашего графства и окажется вне вашей юрисдикции. Информация, которой он располагает, если мы получим ее сейчас, может оказаться решающей для всего расследования.

— Теперь я хочу спросить кое о чем, — заявил Дайкс и, получив согласие Хоберта, обратился ко мне. — Вчера в «Газетт» было напечатано объявление за подписью Ниро Вулфа, адресованное «Мистеру Нэппу». Оно имело какое-либо отношение к тому, почему миссис Вэйл распорядилась, чтобы Дина Атли посетила Вулфа?

Слухи о том, что Бен Дайкс по-прежнему был толковым детективом, несомненно, соответствовали действительности.

— Прошу прощения, но я имею определенные указания от человека, у которого служу, — ответил я и сразу же повернулся к прокурору. — Мистер Хоберт, вы юрист и знаете, что у вас нет никаких оснований задерживать меня даже для допроса, тем более что отвечать на вопросы я не намерен. Мистер Вулф же ни с кем не будет разговаривать по телефону и никого не пустит в дом, пока не выслушает мой доклад. Вот поэтому, как я полагаю, капитану Сандерсу придется обойтись без меня. Ну, а впрочем, вам виднее.

— Вам, конечно, известно наказание за умышленное создание помех ведению следования? — хмуро спросил Хоберт, наклонив голову набок.

— Да, сэр, — вежливо ответил я, однако прокурор внезапно грохнул кулаками по столу, вскочил с кресла и заорал:

— Немедленно убирайся отсюда ко всем чертям! — И я, повинуясь, направился к двери, правда, успев заметить, что Дайкс кивнул мне. Я нарочно прошел поближе к Сандерсу, чтобы он мог, если бы захотел, подставить мне ногу, но полицейский воздержался от этого.

Выйдя на тротуар, я взглянул на часы. Было 1.35. Я прошел три квартала, чтобы забежать в хорошо известное мне маленькое кафе «Мэри», где готовят куриные пирожки так, как их умела готовить моя тетушка Энн в Чилликоте в штате Огайо — с кусочками яблок, запеченными в тесте. Расправляясь с пирогами, я обдумывал создавшуюся ситуацию. Звонить сейчас Вулфу было бы пустой тратой денег, поскольку он заявит, что нас это дело больше не касается, ну, а наша клиентка могла и подождать, пока я не позвоню ей после доклада Вулфу. Коль скоро я был уже на полпути… на трети пути, если уж говорить честно, почему бы мне не взглянуть на Старую Рудничную дорогу? А может быть, и на заброшенный рудник, если я найду его. Если бы я украл человека и мне понадобилось бы место, где держать его, пока я получу полмиллиона долларов, заброшенный рудник вполне бы устроил меня. Я расплатился, взял со стоянки свою машину и направился к Хаутон-серкл, проехал по Саумилл-ривер парквей и в конце этой дороги в Кэтоне свернул на Двадцать третье шоссе. День был солнечный, а я люблю наслаждаться природой и цветами. Деревьями, собирающимися распуститься, коровами на лугах — конечно, из хорошей машины, которая в любое время может доставить меня обратно в город. Недалеко от границы со штатом Коннектикут я свернул направо на Сто двадцать третье шоссе, взглянул при этом на спидометр. Спустя полторы мили я начал осматриваться в поисках Старой Рудничной дороги и вскоре же увидел ее.

Проехав по ней всего около мили, я стал уже сомневаться, что смогу вернуться в город на нашем «героне». На протяжении этой мили я встретил пять машин, причем в одном случае мне пришлось съехать в кювет и потом выбираться оттуда, а в другом — пятиться ярдов пятьдесят. Найти место преступления оказалось делом нетрудным. На дороге там стояло восемь машин, полностью загородив ее, причем не одной служебной среди них не было. На обочине у кювета толпились человек двенадцать женщин и трое-четверо мужчин, а еще двое на противоположной обочине громко спорили, кто и кому помял бампер. Я даже не вышел из машины. С северной стороны к дороге подступал густой лес, а с южной спускался к болоту обрывистый каменистый склон. Честно говоря, я довольно смутно представлял себе, как выглядит заброшенный рудник, но тем не менее ничего даже отдаленно похожего на него поблизости не было видно.

Я осторожно попятил машину и, найдя подходящее место, развернулся. Возвращаясь к шоссе Сто двадцать три, я встретил еще три машины.

Из двух решений, принятых мною во время обратной поездки в город, лишь одно своевременно пришло мне на ум, что само по себе совсем не плохо. Я имею в виду решение не спешить и вдоволь полюбоваться весенней природой. Несомненно, это было разумное решение, поскольку все равно до четырех часов я не добрался бы домой, а Вулф, который после четырех направляется в оранжерею, терпеть не может, когда кто-то прерывает его пребывание там. Это решение я принял, еще не доехав до Тридцать пятого шоссе. К другому решению я пришел подсознательно и догадался об этом значительно позднее, когда сообразил, что, не отдавая себе отчета, еду к нашей клиентке сообщить ей об опознанной мной Дине Атли. Ну что ж, это сэкономит мне монету, которую я потратил бы на звонок по телефону-автомату. Не исключено, что ее супруг окажется дома, у них могут быть вопросы ко мне, на которые всегда лучше ответить при встрече, а не по телефону.

Было десять минут пятого, когда, приткнув машину на стоянке на Восемьдесят первой улице, я вошел в вестибюль четырехэтажного каменного особняка 994 по Пятой авеню и нажал на кнопку звонка. Дверь мне открыла служанка с квадратной физиономией и каким-то пятном на щеке. Наверное, Теддер, построивший этот особняк, даже и мысли не допускал, что когда-нибудь дверь будет открывать женщина, а не швейцар в пышной ливрее, и, следовательно, хорошо, что прежнего хозяина уже давно не было в живых. Служанка удивила меня. Едва я назвал себя, сказав, что хотел бы повидать миссис Вэйл, служанка ответила, что миссис Вэйл давно меня ждет. Я не должен был бы удивляться, обнаружив снова, что, как оказывается, Вулф знал меня не менее хорошо, чем я знаю его, и все же я удивился. Очевидно, миссис Вэйл позвонила ему, чтобы узнать, опознал ли я покойную, и он ответил, что, возвращаясь из Уайт-Плейнс, я заеду к ней, хотя мы с ним не договаривались об этом. Ну, что же, еще будет время, когда он пожалеет о такой самоуверенности. Как я уже упомянул, я сам не знал, что заеду к миссис Вэйл, до тех пор, пока не обнаружил, что уже нахожусь на пути к ней.

Как только служанка, открывшая дверь, взяла у меня пальто, сверху раздался писклявый голос:

— Эльга, кто там?

— Это мистер Гудвин, мистер Теддер.

— Пожалуйста, мистер Гудвин, поднимитесь, — пригласил меня тот же голос.

Я поднялся по широкой лестнице со ступенями из белого мрамора. На верхней площадке меня встретил Ноэль Теддер. Я уже упоминал, что несколько раз видел его. Судя по сплетням, это был двадцатитрехлетний недоросль, учившийся в трех университетах, но ни одного не окончивший; одно время он занимался карабканьем на горы, но по настоянию мамаши оставил это занятие после того, как упал с одной из них; как-то Ноэль Теддер ухитрился посадить вертолет на стадион в разгар бейсбольного матча. Лично же мне он был известен как широкоплечий рослый детина, не обращавший внимания на свои костюмы при посещении театров или ресторанов и начинавший громко разговаривать уже после двух рюмок.

Через широкий зал Теддер провел меня к открытой двери и пригласил войти. Я переступил порог и остановился на мгновение, решив, что попал на вечеринку. Но оказалось, что в комнате живых людей всего пять, остальные были бронзовыми или каменными статуями. Я тут же припомнил фотоснимок библиотеки Гарольда Ф. Теддера, который видел несколько лет назад. Именно в этой библиотеке я сейчас и очутился — в большой комнате с высоким потолком, показавшейся мне переполненной людьми, так как в разных местах ее стояло штук двенадцать статуй в человеческий рост. Если Теддеру нравилось быть в компании, он, несомненно, располагал ею.