Тени в переулке (сборник) - Эдуард Хруцкий

– Газы! Я послушно напялил противогаз.

– Возьмите СПГ. Я приспособил его на плече. Взвод двинулся к учебному полю.

– Бегом марш! – скомандовал Тимофеев мне, и мы с ним побежали.

Добежать километр, даже в противогазе с гранатометом, для меня не было проблемой. У огневой я снял проклятую установку с отбитого левого плеча.

– Отбой газы, – спокойно скомандовал Тимофеев. Я с наслаждением стянул резину противогаза, ветерок коснулся моего лица, и мне показалось, что в него впилась целая армия комаров. Щетина, пот и резина сделали свое дело.

Я чесался все четыре часа занятий.

По возвращении в расположение Тимофеев усмехнулся и спросил:

– Поняли, почему я приказал вам бежать в противогазе?

Я все понял, и с тех пор ни один человек, ни при каких обстоятельствах не видел меня небритым.

Эту поучительную историю я поведал своим будущим бойцам, потому что завтра им придется бежать в противогазах.

Утром иду в роту и получаю от старшины снаряжение с положенными мне мешочками. Правда, вместо автомата мне выдают пистолет ТТ в потертой кобуре.

Я спускаюсь вниз, на каменных ступенях звенят новые подковки сапог. Величайшее изобретение сухопутных войск. Если бы не они, я, при той службе, сносил бы ноги до задницы.

Проверяю снаряжение у своего взвода. Все хорошо, но пулемет РП-46 получен только вчера и практически не пристрелян. Но на хитрую…

У нас тоже кое-что есть. Я прихватил «чудо техники» – приборчик проверки правильной наводки, артоскоп. Так что посмотрим.

Наконец раздается долгожданная команда и рота начинает движение.

Вот он – старт и финиш, зеленые, со звездой, ворота расположения.

Первые пять километров быстрым шагом, почти бегом. Человеческий организм должен приспособиться. Мои идут ровно и легко. Смотрю на часы:

– Через двадцать минут переходим на бег. Двигайтесь спокойно, но как только я подниму руку – рывок из всех сил, мы должны первыми попасть к хорошему броду.

Наконец наступило время, побежали. Беги и вспоминай что-нибудь приятное.

Солнце. Топот солдатских сапог. Пыль. Тяжелое дыхание двухсот человек.

Вот и разбитая молнией сосна.

Я поднимаю руку и резко бросаю ее вниз.

Мой взвод делает рывок, и мы первые на берегу реки.

Реку эту я знаю, как улицу Горького, я форсировал ее столько раз, что, если бы за это давали медали, мне бы их некуда было вешать.

Вхожу в воду, вот она, единственная каменистая полоска на дне, а вокруг ил. И мой взвод, подняв оружие и боезапасы над головой, легко форсировал водную преграду.

Только мы успели сосредоточиться на берегу, как начали рваться взрывпакеты, а это значит – атака с ходу на крутой склон. Правда, солдатские сапоги за много лет протоптали на нем вполне удобные тропинки.

Мы лихо берем склон, и начинается штурмовая полоса. Матерясь, ползем под проволокой, бьемся о палки лабиринта, перепрыгиваем через траншеи, бежим по бревну.

Впереди стена дома с четырьмя окнами. Там засел враг.

– Гранатами «огонь»! – командую я. И сорок гранат, практически все, влетают в окна. Я первый подбегаю к стене, рывком подтягиваюсь, встаю на бревне первого окна, помогая своим. Но бойцы работают хорошо, почти весь взвод наверху.

И тут появляется до слез знакомая кукла-противник. Ее надо ударить ножом, а потом по гладкому бревну спуститься в ров с водой.

Я пропускаю ребят, они азартно тыкают противника ножом. Что поделаешь, военные учения – игра для взрослых мальчиков.

Я последний. Мне жаль эту знакомую, набитую соломой куклу, да и видимся мы в последний раз. Я по-дружески похлопываю ее по животу. Мол, прощай «альтер камрад», и без всякого бревна прыгаю в ров.

Подготовка, она и есть подготовка.

Мы удачно преодолеваем последнюю преграду, сосредоточиваемся, и я вижу спешащего к нам посредника.

– Всем вытереть лицо насухо, – командую я. И точно. Противным голосом майор с белой повязкой командует:

– Газы!

Натягиваем противогазы и бежим. Это самый поганый отрезок, и я гляжу на ребят, некоторые начинают отставать.

Беру у одного автомат, толкаю в спину.

– Вперед! Вперед! Вперед! – мычу сквозь едкую резину. Бежим. Не могу понять, отчего такой мокрый, от воды или от пота.

Время словно остановилось. Сквозь круглые стекла вижу дорогу и еще одного посредника.

Он поднимает руку и выпускает дымовую ракету. Орет:

– Взвод, атомный взрыв справа!

Бросаемся на землю, ногами к взрыву, руками закрываем головы.

В такой позиции атомная бомба нам не страшна.

За нашими спинами раздается взрыв и даже черное грибовидное облако появляется.

Видать, взорвали пару бочек солярки.

Хорошо помню этот день. Ликующая осень над военным городком, грохот сапог на плацу, скрип десантных тренажеров.

На середине занятия по ПДП были прерваны, и нас повели в учебный класс, который с утра оборудовали неведомыми плакатами и диаграммами.

У входа мы расписывались в амбарной книге и получали на руки маленькую брошюру, отпечатанную на рыхлой желтоватой бумаге: «Памятка солдату по противоатомной защите».

Из этой памятки и велеречивого рассказа подполковника с неведомыми эмблемами на погонах мы твердо уяснили, что советскому воину атомный взрыв практически не страшен.

Надо только умело надевать противогаз, пользоваться химкостюмом, носить специальную накидку. Но главное, что надо отработать до автоматизма, – умение ложиться к атомному взрыву ногами.

Когда занятия окончились, я попросил разрешения обратиться к подполковнику и спросил:

– А почему же так много жертв и разрушений, товарищ подполковник, в Хиросиме и Нагасаки?

– Ты в Японии был?

– Никак нет.

– Это отсталая страна, там почти все дома из бамбука. Понял? А что до жертв, так тогда люди не знали, как надо ложиться в случае взрыва.

Я вышел сраженный незыблемой военной логикой.

Наконец прозвучал отбой атомного нападения, но мы еще километра два бежали, выходя из зоны поражения.

– Отбой! Снять противогазы.

На перекрестке дорог нас ожидает посредник, офицер-химик. Он проверяет, не вынули ли мы клапана из противогазов, чтобы легче дышать.

У нас все в порядке, и он с явным неудовольствием черкает что-то в своей книжечке.

Опять двигаемся бодрым шагом. Я подхожу к наводчику и цепляю артоскоп рядом с прицелом.

– Зачем это, товарищ сержант?

– Сейчас поймешь. Вот оно, стрельбище, на котором мы уничтожали и днем и ночью несметное количество предполагаемого противника. Ждем команды.

– Противник справа, – заливисто командует посредник. – К бою!

Мы прыгаем в заранее приготовленный окоп. Беру РП, откидываю сошники, закрепляю на бруствере. Поднимаю крышку приемника.