Пятая четверть - Геннадий Михасенко

— Привет, — сказал он.

— Привет, — растерянно и с некоторым запозданием ответил Антон.

— Уф, запарил старик, — вольно вздохнув, сказал Гошка, сбивая кепку на затылок и тут же вновь надвигая ее на лоб. — Сперва ему хомуты принеси, потом проволоку, потом накажи, чтобы заготовку нарезали. Тикать пришлось.

— Он что, твой начальник? — спросил Антон.

— Кто? Дядя Митя-то?.. Куда ему с грыжей в начальники! Такой же, как я, работяга. Только я работаю четыре часа, а он — семь. Я ведь малолетка. А его злость берет, вот и понужает. Но на мне далеко не уедешь… Ты что, правда, брат Леонида Николаевича?

— Правда.

— А откуда ты взялся?

— В гости приехал.

— Ага… Ты вот что, как тебя… Антон, да? Вот что, Антон. Ты должен мне помочь. — И Гошка в упор глянул на Антона. — Не сам ты, а через Леонида Николаевича.

— Пожалуйста. — И Антон в готовности шевельнул руками.

И тут только Гошка заметил зубило и молоток.

— Ты что, закладушки отбиваешь, что ли?

— Ну, — обрадованно подтвердил Антон. — Видишь, сколько крестов Леня понаставил? Все долбить.

— Значит, наш брат арматурщики запороли — раз долбить. — Гошка подошел к колоннам и похлопал их по серым бокам, — И с той стороны?

— Кругом. Я стукнул — даже не крошится.

— Бетон — это такая штука, что… — И Гошка многозначительно присвистнул.

— Тише, там спят, — Антон кивнул на верх штабелей.

— Кто? — спросил Гошка и моментально вскарабкался на колонны. — A-а, я думал, кто добрый, а это… Эй, Степанида, вставай! Приехали!

— Да пусть он спит, — зашептал снизу Антон.

— Думаешь, он спит? Он нас подслушивает. Эй, красавица расписная! Сматывай-ка отсюда удочки, мы сейчас стучать начнем!

Степан сел и спросил, зевая и почесывая худую грудь:

— Чего орешь?

— Давай промаргивался и ползи в опалубочный спать, на каптерку, пока плотники обедают. А нам тут работать надо. Ишь, разлегся — ни стукни, ни брякни, ни слова не скажи.

— Гад, — только и произнес Степан тоскливо и улегся опять на спину, придавив и черта и голую женщину, накрыл лицо майкой и глухо добавил: — Еще пикнешь — сплющу и суну под штабель.

— Кидал я таких сказочников через левое плечо, — вызывающе ответил Гошка и, как гранату, выдернул кусачки из-за пояса. — А ну-ка, Антон, вдарь! Да я еще молоток принесу. Мы тебе сейчас устроим сон! — Гошка спрыгнул и пропал за блоками.

Вся эта сцена была неожиданной и непонятной. Антон вдруг вспомнил старшеклассника Магарама, который налетал на любого, даже на малыша, услыша фразу «по горам козел ходил», эту полускрытую издевку над своей фамилией: Магарам — по горам. Но в школе, между ребятами — это понятно, а здесь — работа, взрослые люди…

С опаской — не пристрожится ли строповщик — Антон опять начал постукивать. Верх колонны приходился на уровень головы, долбить было сподручно. Вскоре брызнули мелкие осколки, и Антон, входя в радостное ожесточение, забыл про Степана, участил и усилил удары. Образовалась ямка.

— Стучишь, значит? — раздалось над Антоном. На кромке плит стоял Степан, уже одевшийся. — А где эта детдомовская крыса? Я хоть плюну на него сверху.

— Ушел.

— Перебил сон, паскуда.

— А я не нарочно стучу — мне брат велел.

— Я знаю. Да что мне твой стук — слону дробинка. Беспризорная рожа! — пробормотал строповщик и, ссутулившись, пошел прочь, как двухпудовики неся свои большие полуспущенные рукавицы.

Антон вытер пот со лба рукавом, вздохнул и снова принялся крошить бетон. Углубление росло, но закладушка все не появлялась. «Может быть, ее тут вовсе нет или она сдвинулась? Или при разметке Леня ошибся?» — завертелось в голове. Антон размахнулся и ударил изо всех сил по краю углубления. Бетон рассыпался, под ним блеснула железка Антон злорадно протянул «а-а» и потрогал закладушку, но так осторожно, словно она была глазом, а колонна могла моргнуть и защемить ему палец бетонными веками.

Появился Гошка.

— Молотка не дали, жмоты, — проворчал он, — пришлось кувалду стянуть. Ушел этот чмырь-то разрисованный?

— Ушел. А чего ты с ним так?..

— Он знает, чего. И потом, наш разговор — секретный… Значит, одна есть? Где тут метка? — Гошка азартно поплевал на ладони, взял кувалду, качнул с оглядкой, не зацепить бы чего, и так бухнул по колонне, что оголилась не только та закладная, которой достался удар, но и соседняя, точно со страху: мол, лучше самой сдаться.

— Ого! — воскликнул Антон.

— А ну, кто следующий?

Бетон так и сыпался с закладушек.

— Хоп! — выдохнул Гошка и забросил кувалду наверх.

Они влезли на штабель и уселись.

Гошка, в плотном комбинезоне с наглухо застегнутым воротником и рукавами, вспотел от схватки с колонной и отдувался, гоняя кепку изнанкой наружу по лицу и размазывая черные пятна. Голова его была маленькой, с чубчиком, походившим на спутанный комок обожженной проволоки. Крепкая, длинноватая шея казалась толще головы, как у белого медведя, а маленькие уши так прижимались к затылку, что их хотелось отковырнуть и оттопырить.

Гошка сказал, что ему нужна шестеренка для редуктора, заказать которую в слесарке может только мастер, и что сам он уже совался к Леониду Николаевичу, но тот спросил, зачем, и отмахнулся. И тут же Гошка добавил, что редуктор — это механизм, меняющий число оборотов двигателя.

Он говорил негромко, стреляя глазами по сторонам, словно в любую минуту ждал откуда-то опасности, жестикулировал, мял пальцы, потом вытащил кусачки и стал укорачивать ими ногти.

— Значит, я должен просить Леню заказать эту шестеренку? — уточнил Антон.

— Да. И как можно скорей!.. Я бы спер, но негде. А вот так надо!

— Зачем? — вырвалось у Антона.

— Ну вот, и ты — зачем!

— Ах да, секрет… А вообще-то какая разница — ты или я? Он и меня спросит: зачем?.. Не отвечу же: для пианино.

— Для какого пианино?

— Ну просто к примеру.

— А может, как брату?

— Брат-то я ему дома, а тут… Тут скорее ты брат.

— Ну уж я, — Гошка задумался, покачивая кусачки, и вдруг прошептал, опять метнув взгляд туда-сюда:

— Слушай, я скажу, зачем мне шестерня… Только молчок. Ты с месяц тут пробудешь?

— Пожалуй.

— Порядок. Мы можем вдвоем взяться за это дело. — Гошка оживился, и лицо его опять заиграло. — Ты за него всеми зубами ухватишься. Слушай. — Он придвинулся вплотную к Антону и сказал, взмахами кусачек отмечая каждое слово: — Я… строю… вертолет!

— Вертолет?

— Да.

Гошка замер, не спуская с Антона горящих глаз и ожидая, видно, что лицо Зорина вытянется, отвиснет нижняя челюсть и, чего доброго, слюна сверкнет на губах.

— А он полетит? — невозмутимо спросил Антон.

— Как воробей!.. Я на нем на работу летать буду. И садиться прямо на крышу арматурного цеха! — гордо произнес Гошка и продолжил тихо: — Почти все готово: доски, фанера, подшипники — все. Дело за редуктором. Остается собрать — и фр-р!.. Доставай шестерню, и через полмесяца мы взовьемся над Братском и помашем хвостиком всем этим дядям Митям!

— Хм! — Антон улыбнулся.

— Ну вот, я же говорил, что ты зубами ухватишься!.. И что держит? Шестеренка!

Антон молчал.

— Конечно, в это с бухты-барахты не поверишь, — более спокойно заметил Гошка. — Будь я на твоем месте, я бы тоже не очень-то распустил уши. Но вот подожди, вспорхнем — поверишь… Чертежик шестерни я дам. Завтра после работы я к вам заскочу. Я ведь тоже индюк, то есть в Индии живу. И знаешь, если уж на то пошло — он опять наклонился, — это мой не первый вертолет. Я уже строил. — Гошка вдруг привстал, глянул поверх штабелей и сразу присел. — Леонид Николаевич идет. Смываюсь. Завтра расскажу. Ну, хоп! — Он спихнул кувалду, спрыгнул и пропал за блоками.

Найдя работу законченной, Леонид удивился. Антон сказал, что это Гошка помог, что, собственно, он-то все и сделал.

— A-а, Гошка Башев! Ну, это крупнейший специалист по всем делам.

— Хороший пацан!

— Великолепный. А что это он к тебе прилетел?

— Так, познакомиться, — уклончиво ответил Антон, чувствуя, что сейчас не время заводить разговор о шестерне.

— Ну, смотри. С ним надо держать ухо востро.

— А что?

— Так, на всякий случай.

Леонид был хмур — видно, влетело от директора.

Зорины выбрались из склада и вышли на дорогу. Антон искоса поглядывал на брата. Леонид вздыхал, вздыхал, потом сказал:

— Выговор мне… Что, кричит, не хватило прокладок, так себя, герой, решил на прокладки, изрезать!.. А нужно было, оказывается, остановить работу! Усадить бетонщиков! Отключить краны! Пусть все замрет, раз нет прокладок! Тех паршивых прокладок, которых за десять минут можно напилить гору, имея пару здоровых рук… И риска — ни на волос. Случайность подвела… A-а, ладно! Карамба!

На той стороне лощины высились две трубы котельной, над ними черными хвостами метался дым, словно ветер тужился оторвать чудовищную ботву от каких-то чудовищных овощей.