Я посетил сей мир. Дневники, воспоминания, переписка разных лет. Книга вторая - Владимир Бушин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поразительное дело. Причем здесь Твардовский с его очень неудачным эпитетом? И какое мне дело до того, кто и что когда-то давно сказал, тем более – поэт в стихах, если сейчас, в сей момент бьют наших? Надо немедленно дать отпор – и только. Так Евтушенко и поступил. И тут я на его стороне, а не критика, благоговеющего перед каждым словом большого литературного авторитета. Вот такие закидоны случались с Вадимом.
* * *«Милый, милый Бушин! Владимир Сергеевич!
Уже осень, и я вспоминаю о Вас по-осеннему. Это замечательно…
Коктебель – удивительная страна. Не уверена, что Вы знаете ее такой, какой знаю я. Я там очень много ходила еще до того, как увидела Вас. Пишу и чувствую коктебельские запахи и грецкие орехи около душа. Сегодня мне это все гораздо ближе, чем совсем недавно.
Я действительно очень люблю осень. Все самое хорошее случалось со мной именно осенью.
Я очень замотана, но иногда хочется сорваться и убежать к Вам на свидание, но…
Милый Владимир Сергеевич, когда слышу Ваш голос по телефону, и нет ничего плохого, я мысленно целую Вас.
И.».«Мы не от старости умрем…»
1968 г., декабрь
Райс пишет из Ташкента: «Володя! Наш дом сносят, мы забегали, как мыши. Дают нам пять комнат на пятерых. Но дом еще строится, говорят, будет готов в январе. Искандер приболел животиком – это тоже была эпопея.
От всех нас новогодние пожелания тебе, жене, Сергею, маме. Кто у тебя родился?
Райс.23 декабря 1968 г.».
* * *Тогда у нас еще никто не родился. Дочь родится 15 апреля будущего года, но я, надо думать, заранее похвастался Райсу. Но откуда у него взялся Искандер со своим животиком, ума не приложу: осенью, когда я был, никакого Искандера и его мамы не наблюдалось, и вдруг – животик!
1969 г., февраль
Боже мой! Получил письмо:
«Володя!
С трудом взялась сообщить Вам о постигшем нас тяжелом горе – о смерти моего единственного сына Райса, последовавшей 22 января 69 г. от инфаркта сердца. Похоронили 23 января 69 г.
Мать С. Х. Капина.Ташкент, 15.2.69 г.»
Ему было 45 лет…
А жизнь не остановилась…
Продолжу реестр своих вояжей, начатый в первой книге: в 1963 году – Геленджик; в 64-м – «Новые Сочи»; в 65-м – Батуми, Зеленый мыс; в 66-м – Коктебель, Дом творчества; в 67-м – Гагра, Дом творчества; в 68-м – Коктебель; в 69-м – Коктебель; в 70-м – Москва, Опалиха; в 71-м – Малеевка и Коктебель, Дома творчества; в 72-м – Малеевка и Коктебель; в 73-м – Малеева и Коктебель; в 74-м – Малеевка, Комарово и Коктебель… Да еще Греция, Египет, ГДР, ФРГ.
* * *– Прощай. И образумься, и не сетуй —Мы выпили до дна свое вино…Но я-то знал, как после ночи этойМне будет одиноко и темно.
– Все к лучшему, – сказала ты и смолкла.И встав, ушла в редеющую тьму.А я молился истово и долго:– Да будет нам по слову твоему!
Гагра
А потом, потом, потом в тех же Гаграх в Доме творчества, что был на улице Руставели, 141 я получу телеграмму: «Сбылось ли все по слову моему? С.»
* * *Письмо получил:
«Дорогой Владимир Сергеевич!
Иерей Михаил из г. Иваново и вся наша семья сердечно поздравляет Вас и Ваших близких с Великим Светлым праздником Святой Пасхи, Праздником Великой Победы и Праздником Первомая.
От всей души желаем много здравия телесного и еще более душевного, а во всех добрых делах благого поспешения.
В церкви сейчас идет приуготовление к Светлому Торжеству Святой Пасхи. Да наполнит оно и Ваши души. А в миру, видимо, все так же кипят страсти…»
Спасибо, спасибо. Тем более что все эти душевные слова от бывшего преподавателя марксизма-ленинизма. Исполать! Потом Михаил Иванович произнесет прекрасную речь на моем юбилейном вечере в ЦДЛ, начав его – человек начитанный – строками известного стихотворения Исаковского:
Оно пришло, не ожидая зова,Пришло само – и не сдержать его…Позвольте ж мне сказать вам это слово,Простое слово сердца моего…
* * *Прочитал в «Нашем современнике» сказочку Шукшина «До третьих петухов». Отменно! Но как удалось пропихнуть? Как пропустили? Диво дивное! Викулов говорил, что первоначально заглавие было «Иван, не спи!»
* * *«Дом на набережной» Ю. Трифонова удивил неряшливостью текста. Чего стоят бесконечные рифмы: сказали – указали, машину – магазину, батон – Антон… В прозе не может быть ничего хуже. Человек не слышит собственный текст.
* * *Лейбниц: «Если бы геометрия же противоречила нашим страстям и нашим интересам, как нравственность, то мы так же спорили против нее и нарушали ее вопреки всем Эвклидам и Архимедам». Эту мысль в более сжатом виде повторял Ленин: «Если бы геометрические аксиомы затрагивали интересы людей, они опровергались бы».
* * *Читаю я довольно много: «Дом на набережной» Трифонова, «Затмение» Тендрякова, «Осень патриарха» Маркеса, Бондарева… Но вот первые два уже и не помню.
Двоякодышащие за работой
В октябре 1969 года я напечатал в «Литературке» сердитую статью о повести Б. Окуджавы «Бедный Авросимов». Сам автор ничуть не был обижен или огорчен. Пожалуй, наоборот, увидев меня в ресторане ЦДЛ, он подошел и сказал, что со многим в статье согласен, и пригласил за свой столик, за которым сидел с Борисом Балтером, а перед ними – бутылка с Араратом на этикетке. В самом деле, кто о нем раньше так лихо писал да еще в «Литературке».
Но редакционное начальство думало иначе. Ведь я был членом редколлегии журнала. Двоякодышащий Сергей Баруздин куда-то исчез и поручил парторгу Валентину Оскоцкому, явившемуся в редакцию после ВПШ, и ответственному секретарю Александру Николаеву разделаться со мной.
Они позвали меня в кабинет главного.
Сашка молчит.
А этот архимарксист допрашивает: «Как же это вы, будучи членом редколлегии?.. Признаете свою вину?» Но у меня позиция твердая: повесть напечатали в журнале без обсуждения, даже без прочтения членами редколлегии. А в ней ворох разного рода чепухи, которую, выходит дело, я одобряю, поскольку мое имя стоит на обложке журнала. Они свое, а я свое. Словом, пишите, говорят, заявление об уходе по собственному желанию, а то хуже будет. Не стал я торговаться, не стал упираться, видя рожу супермарксиста. На другой же день подал: «Прошу освободить с 9 ноября 1969 года», т. е. сразу после Октябрьских праздников. Так нет же! Гипермарксист настоял на освобождении с 6 ноября. Двух дней праздничных не пожелал уступить.
* * *Зимой того года, обретя статус вольного художника, я поехал в Щелыково, к Островскому, в дом отдыха артистов (ВТО). Благословенный уголок русской земли! Там меня ждал с детства знакомый почитатель моей старшей сестры, так и оставшийся холостяком, Леонид Иванович Антропов, замечательный человек, и не только тем, что коллекционировал кирпичи разных исторических эпох. Он с гордостью показывал мне свою редкостную коллекцию, утешение холостяка. Много ли на свете таких антиков?
Мама и Владимир Даль
18 марта 1969 г.
Вот как говорит мама:
– Они думают, что они на дрожжах, а они на гуще.
– В каждом дому – по кому, а в моем – все два.
Когда лежала больная, а я ее умыл и привел в порядок:
– Ну вот, ты меня образил.
О Тане: «Востроносый муравей».
Об одной знакомой, на которой я чуть не женился: «Оплетистая баба».
Не Евтушенко, а Латышенко. Не Вьетнам, в Вьетман.
26 марта
Вечером, придя из парикмахерской, я сказал:
– Сегодня я буду спасть на твоей кровати, мне надо хорошо выспаться, а ты поспи на раскладушке.
Обиделась, буркнула:
– Ты хочешь, чтобы я работала, как лошадь, а спала, как петух.
29 апреля
Вернувшись из Измайлово, мама стала расхваливать тамошнего щенка:
– Такой веселый, курбастенький…
Я это слово никогда от нее не слышал и не понимаю. Раскрыл Даля. Да, есть, оказывается, такое слово. В Пензенской, Владимирской и Казанской областях говорят: курбатый, курбатик, курбыш – малорслый, коротыш, коропузик, толстячок, куций, бесхвостый. Значит, слово употреблено совершенно точно в смысле «толстячок».
* * *«Милый Бушин!
Примите самые теплые и искренние поздравления с Новым годом.
Володенька, я не могла написать Вам раньше. Моя замотанность и деревенская отдаленность тому оправдание.
Но в моей ежедневной суете есть минуты, когда принадлежу только себе и Вам, мой добрый друг. Скажите откровенно, Ваши впечатления обо мне еще не утихли, не погасли? А новых я не могу дать, устала. Вы – моя повторившаяся молодость…
Ирина».«Когда строку диктует чувство…»
30 мая 1969 г.
Как насыщена, какую яркую картину может нарисовать всего одна строка, причем – первая, начальная. Ну, это все знают: